Игра

В баре "Бедный Йорик" встретились два великих игрока: Александр Алехин и Уильям Шекспир.

Алехин пришел в бар из 1926 года, листая "Гамлета", а Шекспир никуда и не уходил, потому что сам же "Гамлета" и написал.

Казалось бы, бар "Бедный Йорик" – не "Гамлет", а всего лишь архитектурная проекция рефлексии некоего читателя этой бессмертной пъесы, но, когда Шекспир был вырван из "привычной среды" смертью, то получил возможность путешествовать по ее "теням" по средам. И не беда, что "среды" разные, ведь подсознательно каждый человек проводит параллель между двумя значениями одного слова – наводит нейронный мостик, сам того не желая. Хочет - не хочет, не важно, главное, когда нефиг делать, отчего не воспользоваться переброшенным мостом? В общем, по средам Шекспир обычно зависал в "Бедном Йорике" последние четыреста лет, ибо пиво там хорошее.

Когда прибыл Алехин, завсегдатаи бара заметно оживились: бармен Жорик протер барную стойку, сценарист Гриша приосанился, Шульц закурил, Сунь Дзы разжег походный костер, а Уильям разложил на столе шахматную доску, приглашая жестом Алехина к партии.

Алехин:

– Вы это серьезно, мужики?

Шекспир:

– Вся жизнь – театр, а люди в нем – актеры...

Алехин:

– И что с того?

Жорик:

– А театр – игра, и все мы в ней игроки...

Сунь Дзы:

– Суровая игра, читай, война, и все мы в ней бойцы...

Шульц:

– Военно-стратегическая игра, в том числе и шахматы...

Гриша:

– И все мы в ней шахматисты.

Алехин(вздохнув и усевшись за доску напротив Шекспира):

– Задавили меня психологически, мужики, аж в оборону уйти захотелось. Чур, я играю черными!

Партия началась.

Первый ход белыми был взят Шекспиром из учебника, и напортачить тут было невозможно.

Алехин сделал ответный ход, и Уильям понимая, что ни хера не понимает, вызвал на совет Стейница и Фишера. Откуда эти двое взялись? Ну так, среда же!

Алехин:

– Решил уравнять шансы? Ладно, Стейница знаю, а второй советник кто такой?

Фишер:

– Умер много позже тебя, но еще тот красавец в шахматах.

Алехин:

– Ага, значит изучал все мои партии, благодарю за компромат...

Фишер(поджал с досады губу, и шепнул Шекспиру):

– Лошадью ходи, лошадью!

Стейниц(во второе ухо Уильяму)

– Слонов на середину выводи, они в "миттельшпиле" сильнее лошадей будут...

Сунь Дзы:

– Вы еще подеритесь! Война проиграна заранее, если в военном совете раздрай во мнениях и полная потеря субординации.

Гриша-сценарист:

– Если сходил как-то в первом акте, то в последнем это обязательно должно выстрелить.

Шекспир выбрал тактику "выстрела из чеховского ружья".

Алехин испугался, и позволил "белым" развить наступление, будто не особо переживая об укреплении собственной защиты, и ходы его, на первый взгляд, не сулили вообще никаких преимуществ.

Стейниц(ухмыльнувшись):

– Сильный игрок хорошо знает и умеет применять все правила позиционной игры. Ты, правда, тот самый Алехин?

Сунь Дзы(прищурившись):

– А очень сильный военначальник так же знает, когда эти правила можно нарушить. Хитрость какую задумал, Александр?

Алехин:

– Хорошо сказал, Сунь, можно я твою фразу себе присвою?

Сунь Дзы:

– Валяй, я свой трактат уже закончил..

За несколько следующих ходов, Алехин "повесил пару чеховских ружей", весь миттельшпиль щекотал ими нервы Уильяма со товарищи, потерял пару фигур, а к эндшпилю, внезапно, выстрелил из незаявленного ружьем ферзя, поставив шах, и затем мат.

Шекспир(Грише-сценаристу):

– А что, так можно было?

Гриша(сглотнув слюну):

– Мда, не прав был Антон Павлович.

Фишер:

– Говорил же, лошадью ходить надо было.

Сунь Дзы:

– Ну что, театралы? Хреновые из вас стратеги, если в своих пъесах не используете отвлекающие маневры...