Бродяга любви, или мужские иллюзии

В творческом списке Феллини «Казанова» считается не самым удачным фильмом. Как человек, всю жизнь проживший с одной женщиной, Феллини не понимал своего персонажа и недолюбливал свое детище, в котором воплотил, вывернув до откровенной пародии, не только похождения любовника всех времен и народов, но и фантазии - как собственные, так и общие для всех мужчин, - когда самцовая необузданная сторона берет верх. Он взялся за экранизацию, не читая знаменитого романа Джакомо Казановы, как чуть раньше, не читая, взялся за «Сатирикон» Петрония. 

«Сатирикон Феллини» - это грандиозное действо, по стилю схожее с «Кентерберийскими рассказами» и «Тысячью и одной ночью» Пазолини. Феллини, однако, краски использует куда более резкие. Его персонажи гротескны, вместо лиц - рожи, на головах - снопы сена, украшения больше похожи на посудную утварь; бесконечная тупость в глазах и вечно жующие рты… Ой, не любил Федерико человечество… В фильме полно аллюзий на современность, показывая Древний Рим, он говорит о Риме современном; здесь мужчины дают супружескую клятву мужчинам, меценат задает безумный пир, а потом ложится в могилу – порепетировать, - наследники пожирают тело сенатора, дабы урвать свой сладкий кусок… и как противопоставление, как надежда на возрождение – молодые и прекрасные юноши, которые на корабле покидают этот безумный, безумный мир. Скрупулёзная проработка декораций, каждая деталь избыточна и смешна, что делает фильм похожим на сон, – Феллини невероятный мастер.

В «Сатириконе» он оставил человечеству надежду на выздоровление. Казанова же ничего, кроме отвращения, у него не вызывал; позднее он называл его роман телефонной книгой и жалел, что взялся за экранизацию; подкупил его, вероятно, романтический ореол, который с давних пор окружает «бродяг любви» разного толка.

В «Казанове» тот же гротеск и сарказм, так же тщательно проработанные декорации, невероятное внимание к мелочам, которые создают достоверность происходящего. Джакомо (великолепный в этой роли Дональд Сазерленд), горбоносый, с выбритым лбом, в кружевах и воланах, надменен и знает себе цену. Он вызывает любопытство у женщин и у мужчин, знает десятки поз и может за час провести несколько половых актов. И как он рыцарственно готов везде и всюду вступиться за прекрасную женщину… 

Он изощряется в постели с монахиней, любовник которой желает посмотреть, на что способен прославленный Казанова; соблазняет полубезумную старую даму, воодушевляясь прелестями подружки-проститутки; публично состязается с конюхом, кто достигнет большего числа оргазмов за определенный период времени… И всюду – как намек на механистическую природу его любви – великого любовника сопровождает металлический петушок, который отбивает заданный темп, приседая и размахивая крыльями. Сексуальные приключения Казановы больше похожи на спорт, крупным планом потное лицо – даже в самые романтические минуты он не наслаждается, а работает; перед состязанием Джакомо делает небольшую разминку и выпивает дюжину яиц, что приводит дам в изумление и вызывает у них хохот. «Я как будто поцеловалась с яичницей», - кричит счастливица, которую, проходя мимо, он небрежно чмокнул. И до слез растеряна девушка, которую для состязания он выбрал, как выбирают спортивный инвентарь – за хорошую форму. 

Над ним посмеиваются, женщины называют его индюком; интерес он вызывает лишь у дам с извращениями; избранницы, к которым он чувствует наибольшее влечение, не доверяют ему и ускользают, не гнушаясь откровенным надувательством. Вот он страстно увлечен и ожидает девушку в трактире, но ее все нет, и он мгновенно утешается в компании целой орды актрис, среди которых очень умелая горбунья. Ящик с постелью, где происходит оргия, ерзает по всей комнате, петушок отбивает спортивный ритм… это одна из самых нелепых сексуальных сцен в истории кинематографа. 

Не принимают его всерьез и мужчины. Он презентует себя как ученого и писателя, меняет двор за двором, пытаясь пристроить свои открытия, но слава жеребца летит за ним, и раз за разом он видит глаза равнодушные и насмешливые, его подзуживают, науськивают, и – жертва своей славы, - он вынужден доказывать ее снова и снова. Он ищет утешения у матери, забытой давным-давно, но мать уезжает, даже не взглянув на него, а он, спохватившись, вспоминает, что снова не спросил ее адреса. В поисках наслаждений он опускается все ниже, и наконец, оказывается в постели с механической куклой, которая на мгновение кажется ему идеалом. Во время акта он страстно объясняется ей в любви, а наутро покидает так же равнодушно, как других женщин…

Под конец жизни Казанова находит приют в чужом доме, где слуги-педерасты (какая ирония судьбы!) вешают портрет великого женолюба в сортире, приляпав его к стенке определенной субстанцией. Напрасно он показывает свои книги, напрасно читает Ариосто молодежи, насмешливой и чуждой ему – вплоть до одежды. Этим девушкам и мужчинам, одетым скромно, в соответствии с веяниями новой, послереволюционной моды, разряженный старый павлин непонятен и смешон. Новому поколению «милые забавы», когда «соблазняют не любя», кажутся достойными «старых обезьян хваленых дедовых времян».

И видит Джакомо Казанова сон, где он бежит за женщинами, а те от него ускользают, и он оказывается в объятиях мертвой куклы. Искусственное целлофановое море зыблется вместо настоящего, он кружит на льду механическое тело, как всю жизнь кружил самых разных женщин, не понимая и не пытаясь полюбить, используя их тела как инструмент для сексуальных упражнений… 

Последние кадры фильма – глаза одинокого старика, красные и опухшие. Феллини, суровый к романтическому персонажу, заканчивает фильм на безрадостной ноте. Это трагедия человека незаурядного, который разменял талант, который прожил не свою жизнь, а также трагедия человека, обреченного на одиночество, потому что в любви только брать - означает остаться в проигрыше. 

Фильм снят как послевкусие сексуальной революции, которая только что отшумела и принесла разочарование: вседозволенность в сексе также нежелательна, как и тотальные его запреты. Феллини, мужчина до мозга костей и человек умный, разоблачает извечный романтический миф своего пола о счастье иметь множество женщин, - и делает это со всей мощью гения.