Вкус прошлого

Во рту таял вкус намокшего вафельного стаканчика. Да не современного, тонко-хрустяще-поддельного, а православно-советского, по плотности лишь чуть уступавшего печеньям в клеточку на развес или «Артеку» в упаковке. Вкус советского пломбира в пачке, подтаявшего, смешанного с бабушкиным малиновым вареньем и вафлей оказался волшебен.

Отчего оно случилось ранним утром перед 8-ым марта, в плотно заполненном вагоне метро? Не знаю, иногда вещи не имеют объяснения, а порой оно вовсе не требуется. 

На улице не сдаётся зима, снова и снова накидывающая снега со всех сторон. Вечером кололся мелкий холодный, на ночь настукивал по подоконнику почти град вперемешку с полудождём, а с утреца серые тучи благородно рассыпали величаво кружащиеся и почти новогодние хлопья-перья. Жаль, температура вполне весенняя и вся величавость, смешиваясь с густо рассыпанной химозой, чавкает кашей под ногами и разлетается под шелестящими колёсами. 

Весной пока не пахнет, да и слава Богу, весна чаще всего сперва воняет, чем пахнет, выпуская из-под ноздревато-серых куч подснежники очень непрезентабельного вида, консистенции и состава. Весна вкусно пахнет после середины апреля, раскрываясь свежестью почек и зеленью первой травы с листьями да вездесущими одуванчиками. 

Но главный запах весны – мокрый. В снежную зиму он сильнее, если нет, то слабее, но ненамного. Снег сбегает в прошлое под солнцем и вкус прошлого снова становится настоящим. Настоящий вкус прошлого вовсе не в мороженом, «тархуне», «Слынчев бряге», виски-кола или той самой «Магне», кончавшейся в пять-шесть затяжек. Настоящий вкус прошлого в тёплом ветре и сырой земле, такой незаметной и безгранично сильной, весной перекрывающей даже густо-городские выхлопы, собачьи неубранные сюрпризы или первые кокнутые бутылки пенного, хоть Жигулей, хоть типа эля с сидром. 

Но, всё же, вкус пломбира и вафельного стаканчика поутру – здорово. 

Такие дела.