С праздником/Субботний отрывок

Доброго времени суток, дорогие дамы. Спешу Вас поздравить с прекрасным и чудесным праздником, который посвящён Вам. Прежде всего желаю, чтобы никакая тень печали и скорби не тронула Ваших прекрасных ангельских красивых лиц, чтобы никакое горе не смутило Ваших замечательных и великолепных душ. Во истину, дорогие дамы, вы самые настоящие райские создания и лучшие бриллианты Небесного Ювелира. Желаю всем дамам всего самого лучшего, чего можно пожелать - счастья, здоровья, карьерного успеха, как можно больше радости в жизни, а так же, чтобы в жизни было всё как можно лучше.

Ну и хочу поделиться отрывками из книги об одной из моих любимых героинь:

Во имя порядка: у истоков Союза:

Лишари на этот раз продолжила путь в одиночестве, за её спиной раздавались звуки отчаянной битвы, но ей нет до этого дела. Она идёт вперёд и только вперёд, словно заведённая. Там, впереди её ждёт цель, награда, которая исполнит старые чаяния. Она работала над светочем, но её нагло предали, оборвали работу, пресекли исполнение смысла жизни, но теперь её ничего не остановит. Она хочет этого, желает всей душой доказать, что она способна изменить мир и бросить вызов узурпаторам, будь то Рождённые светом или сами «высшие».

Внезапно всё вокруг дрогнуло, коридор стал плясать и Лишари поняла, что стремление завело в новую ловушку, которая должна прикончить её. Лишари побежала что было сил, тоннель вокруг неё иллюзорно извивался и брыкался, будто бык, пытающийся сбросить оседлавшего его. Стены тряслись, сбрасывая камень, куски стали сползать, будто омертвевшая кожа, оголяя нечто светящееся и пульсирующее. Магия… тонны магической силы крылись в этих местах и лишённые барьера, энергии хлынули в пространство, прорастая в кристаллические ёжистые пучки, похожие на быстро замёрзший лёд. Кристаллы сверкнули розовым и голубым до ослепления, отбросив на стены мириад извивающихся теней. Испугавшись, она стала беспорядочно выкидывать ментальные щиты, защищаясь от падающих камней. Чародейская тьма теней и свет кристаллов стали сгущаться вокруг Лишари, которая пропустила один единственный камень, ощутив болезненное ощущение в виске. Пошатнувшись и сделав шаг вперёд она смогла выдавить из себя остатки магических сил, сотворив крепкий щит. Это забрало столько сил, что дама не пройдя и метра, упала во мрак.

Лишари очнулась. Сначала ей показалось, что это вокруг шуршат сухие листья осенних древ, но тут же стало понятно, что это осыпается каменная крошка. Монастырь оказался не так прост, как казалось.

- О-о-ох, - приложив ладонь к пульсирующей болью голове, выдохнула девушка, пытаясь рассмотреть, что же случилось; щит вокруг неё только исчез, что говорит о минутах трёх в бессознании, повсюду валяются камни и свет… свет от кристаллов залил всё нестерпимым чувством. – Вот скотство. Реально, что б его, скотство!

Ругань Лишари пронеслась эхом вперёд по коридору и кажется, что ей виден конец его. Вобрав остатки сил, она смогла подняться и идти дальше, тяжко перебирая ногами. Её мысли спутались и только цель ведёт вперёд, призвание археолога - докопаться до истины и долг магов Наратзула – сокрушить чёрное влияние сил, ограничивающих всякую свободу. Она бы спокойно дошла до конца коридора, как её навстречу вышел кто-то. Странная фигура, оттенённая потусторонним мраком, и явившаяся будто из ниоткуда. Её одежды шуршат о каменный пол, а руки протянуты словно в материнском приветствии. 

- Кто ты такая? – испугалась Лишари, в её руках сверкнули зарождающиеся молнии. – Не подходи, дух, иначе я отправлю тебя в ад!

- Моя девочка, - ласково прошептала женщина, протянув к ней руки. – Ты связана с тем, кто попрал баланс. Во имя свершения справедливости я должна…

- Что!? – Лишари попыталась атаковать, но её магия была заблокирована, она рассыпалась искрами о тканевую вуаль, которой прикрылась странная женщина.

- Девочка. Ты и твой любимый нарушили баланс, который нужно восстановить… или отплатить за его нарушение… кровью.

Слова, лишённые эмоций прозвучали неистово зловеще. Лишари ощутила сначала приступ ужаса, а потом её скрутило. Женщина подняла руки и Пегаст показалось, что её сейчас разорвут, каждую мышцу обуяла пламенная боль, сердце забилось бешенной птицей, и всё стало стихать, мир начал терять краски и чёткость звуков. Это конец.

В этот же миг в коридоре появился свет… это странное сияние, от которого исходит тепло и чувство торжества. Жизни. Ослепительный «рассвет» заставил женщину под вуалью опустить руки и Лишари стало намного легче. Из «зари» вышел воин, прекрасное существо, чей голос принёс и дрожь в душе:

- Я запрещаю тебе Именем пославшего меня!

- Посланец своего Господина, - печально и будто бы отвлечённо сказала женщина.

- Он и твой Господин! – громко обозначил воин.

Лишари смогла напрячь зрение и увидела, как сияющий воитель обратился к женщине:

- Предательница… мой Господин положил тебе больше не начинать того, что будет нести гибель его любимым творениям. Время твоё и первого предателя миновало. Так мой Господин постановляет и ограничить вас в мести народу сему.

- Когда-то ты были и твоими братьями, - тихо твердит женщина.

- Вы предали Его, поклонившись Тель-Имальтхаати, который восхотел поставить престол свой выше звёзд. Мой Господин приказывает тебе отступить.

В ответ не прозвучало ничего, и женщина растворилась в пустоте. Сияющий воин перевёл своё внимание над скрюченной от боли Лишари и простирая длань свою над ней, дал в её тело снизойти потокам тёплого целебного света.

- Почему ты не веришь, Лишари? — девушка слышала голос везде, словно голос являлся из ниоткуда и отовсюду одновременно. – Твоя жизнь наполнена болью такой силы, что ты уже не веришь ни во что, кроме себя.

- Я верю в науку, - Лишари стала подниматься, чувствуя, что с каждой секундой её тело всё больше наполняется силой. – Я верю в дело Наратзула.

Каждая попытка посмотреть на сияющего воина оборачивалась провалом, будто голова отказывалась это делать. Это было невозможно, разум девушки кричал, что это должна быть иллюзия, но он стоял перед ней. Ангел, существо, отражающее Истинный Свет. На секунду ей позволили взглянуть на сияющего воина и от его образа девушка чуть не упала. Его лицо – красивое и грозное, вселяющее в сердце шок и трепет, сияет ослепительным златом. Всё тело покрывает настолько чудесный доспех, что любой кузнец рыдал бы от упоения при виде его, а на сердце сияет символ Грааля, пылающего внутренним светом. За спиной два крыла, белоснежнее чем только что выпавший неримский снег, и лёгкие, но в тоже время могучие. В одной руке ангел сжимает кадильницу, покрытую драгоценными каменьями и окуривающую коридор приятным сладким ароматом ладана, придающего сил. В другой руке светлый, сверкающий броским серебром длинный меч, поющий ветрам о грядущих битвах.

Лишари почувствовала подъём духа. Она испытала призрачное касание, подобное лучам рассветного солнца, похожее на руку Отца на плече дочери. Охватившая её раздражительность, боль, усталость и фанатичное стремление исчезли, сердце наполнилось спокойствием и миром.

- Иди за мной, - приказал ангел и Лишари не могла не повиноваться.

Ей не нужно было призывать свет, ибо само присутствие ангела заставляло тьму рассеиваться. Вскоре они вышли в большое прямоугольное помещение, где по бокам поставлены колонны. Всё вокруг чисто и убрано, нет нигде нагромождений мусора или обвалившихся кусков. А в самом конце Лишари увидела на четырёх колоннах треугольную крышу, украшенную лепниной и золотыми узорами, блистающими от света ангела. Но что за колоннами мешает увидеть стена и массивные серебряные ворота, накрепко запертые.

- Где мы? – с волнением и дрожью спросила девушка, её речь стала более спокойная, утратив привычное возбуждение.

- Это место для служения ишийцев, а там, - воин указал на конец залы. – Их алтарь.

Они прошили ещё дальше, спустившись по ступеням. Лишари вся потерялась в догадках, кто может быть воин, что это была за женщина и какова его цель. 

- Там, то, что ты ищешь, Лишари Пегаст, - указал на алтарь ангел, грозно говоря. – Но нужно ли тебе это, дочь скараггской крови?

- К-конечно нужно, - Лишари посмотрела на запертый алтарь. – Так мы изгоним проклятых «высших». Вы же против них сражаетесь?

- Так, но иными способами. Вы хотите всё сделать сразу, инструментами внешнего порядка, не прибегая к исцелению себя.

- Исцеления… вы о «красном безумии»? – аккуратно спросила Лишари, смотря в сторону от ангела, ибо свет от него сильно слепит.

- Уразумейте, племя человеческое, что вашими недугами души и грехом отгоняется свет, и ими вы даётся власть над собой духам мятежным. 

Наступила секунда молчания, что пало от твёрдого гласа:

- Чего ты хочешь? Что ты хочешь на самом деле?

- Я? Изгнать «высших», - покорно ответила Лишари, в мановении ока переменив характер, ибо сам вид странного существа испугал её. – Доказать торжество науки.

- Но своей жизнью, Лишари Пегаст, ты доказываешь обратное. Жизнь… мой Господин напоминает тебе о том, какая она была, - с этими словами ангел простёр десницу, давая кадилу всё заполнить дымом, и Лишари всё вспомнила... пред ней на пространном свитке, сотканном из пара, явилось ведение, образ того, что было.

С любопытством девушка стала смотреть на то, как свет ткёт картины её прошлого и только холодные тёмные стены стали свидетелями картин жизненного пути молодой чародейки. Вот на песке берега морского стоит маленькая темноволосая девочка в зелёном платье. Отец, подаривший ей недавно небольшой набор для копания, был рад тому, что дочь займётся изучением древностей. С того самого времени, когда мать подарила ей старый пирийский амулет, маленькая Лишари была поглощена культурой древних народов, ей хотелось потрогать её, изучить и посмотреть. Детское любопытство постепенно перерастало в увлечение всей жизни. Ей казалось, что именно здесь она найдёт древние руины. Внезапно на берегу появились ещё дети, они стали окружать девочку. Она поняла, что сейчас будет недоброе, а поэтому встала, приготовившись принять каскад обид.

- Что вам надо?!

- Скараггчка! Скараггчка! – стали её дразнить дети.

Эта девочка оказалась не такая как все. Вместо светлой кожи и ясных глаз, её отметил смугловатый оттенок и скосый взгляд. Этого хватило, чтобы местные дети пустилась в дразненения и оскорбления.

- Скараггчка, вытащи череп собачий! – всё сильнее её обижали дети. – Покажи нам магию.

- Нет! Всё не так!

- Как говорил мой папа – все скарагги плохие, - стал язвить один из детей. – Так говорит Творец. Мой папа так говорил.

- Творец! Если Бог есть, то не может быть таким злым! – махнула Лишари. – Вы злые!

- Нет. Мы всего лишь чтим нашего Творца, как говорил мой папа. И тебе скоро это надо будет делать, - ребёнок подбежал и со всей силы пнул набор для копания разлетелся по всему берегу. – Так мой папа учил делать со скараггами.

Дети конечно тут же ушли, а маленькая Лишари села на песок. По её личику побежали слёзы, она захныкала и нет того, кто бы её успокоил. Через её всхлипывания донеслись слабо разборчивые слова:

- Ес-если Б-бог есть, то О-он не может быть таким з-з-злым.

- Сестра! – подбежал рослый темноволосый парень, лет двадцати одного. – Что случилось?

- Ракуша… мен-меня обидели.

- Ничего, сестра. Я найду их. Это же Моло и его друзья? Я разберусь с ними.

- Да они! Хорошо, что у меня есть такой братик, как ты, - Лишари успокоилась, в крепких братских объятиях Ракула.

Видение закончилось и всё рассеялось. Вместо него только ангел и смущённая Лишари.

- З-з-зачем? – голос девушки сильно продрог, но только от сильной внутренней боли, родившейся в душе. – К чему это?

Но ангел сохранил молчание. Вместо этого он вновь поднимает десницу, давая подняться дыму от кадила и новое видение простёрлось на ткани реальности.

На этот раз это молодая дама, лет четырнадцати предстала пред ангелом и самой Лишари, которая в видения узнала себя. Задиристая и наглая девчонка, всё время готовая показать себя, сейчас зажата и с опущенными глазами выслушивает обвинения взрослых. Один из мужчин в форме стражи Остиана задаёт строгий вопрос:

- Ракул, у кого деньги?

Её брат, не желая вступать в спор со стражей, или вообще испытывать душевные терзания, всё говорит:

- Лишари… деньги у моей сестры.

- Золото дамочка! – закричал стражник, уже готовясь занести алебарду для удара, но этого не потребовалась, и девушка из кисета вынула три золотых и отдала их, а воин передал их богатому горожанину, причитая. – Если бы твой отец не был бы мануфактурщиком, то гнить тебе в тюрьме. А так… приваливай!

- Так учил Творец, сестра, - бесстрастно стал говорит брат. – Ложь есть грех, на который я пойти не могу.

- Из-за твоей поганой праведности с голоду подохнут мои друзья. Отец не даёт нам денег, и чтобы прокормить Луи и Верону, я спёрла пару золотых у этой свиньи! – крикнула Лишари вслед уходящему богачу.

- Такова воля Творца, - заученно повторил Ракул. – Не нужно было связываться с нищими. Они всегда могут прийти на службу Храму, чтобы получить пищу… только для этого им придётся принять истину.

- Да пошёл ты! – в исступлении рычит Лишари. – Творец не таков! Вы извратили его образ. Вы – долбанные идиоты, фанатики и сектанты, - слёзы замерцали на глазах девушки. – Луи… Верона… они же теперь погибнут.

Туман кадила сменил обстановку и на этот раз полотно дыма явило убранство богатого роскошного дома, в котором идёт хороший обед, и люди в доброй одежде приступили к трапезе:

- Лишари, так как я хочу Ракулу передать своё дело, - подняв бокал с вином торжественно говорит отец. – Ты же, как девушка будешь посвящена Творцу. 

- Что!? Я хочу изучать магию, а не молиться днями напролёт! Это нечестно!

- Но ты должна! Ты пойдёшь в матушки монастыря! Я посвящу тебя Рождённым светом, как благочестивый подданный!

- Да мне плевать, что ты хочешь! 

- Дочь, - строго обозначила темноволосая мать, разделывающая кусок мяса. – Это Ракул рассказал, какие блага тебя ожидают в служению Рождённым светом. И я согласна с ними.

- Отец, ты же помнишь, как сам рассказывал, что мы – люди свободные и должны сами выбирать путь в жизни? Ты сам подарил мне тот набор… с него я начала быть археологом. У меня же скоро экспедиция!

- Ничего. Археология не так важна, как, то дело, которые мы тебе даём.

- Нет! Это… это, - задыхаясь от злобы, заговорила Лишари, - это не может быть волей Творца… с вами я вообще не уверена, что Он есть! Я… да иди вы все, со своим храмом!

- Сестра!

- Дочь!

Кадило ангела снова взмахнуло, показывая финал первой части истории. На этот раз всё тот же дом богачей, только в нём поселился траур. Отец, полупьяный еле как стоит на ногах, мать вся в слезах, сцепилась с Лишари в объятиях. Они получили пару дней тому назад страшные вести о том, как ополчение храма было вмазано в землю ударной кавалерией канцлера. И Лишари рыдает. Брат ей донёс много неприятностей, но это все ещё был её брат с которым она правела детство и которого любила несмотря ни на что. А сейчас его нет… обольщённый постулатами храма, лишённый внутреннего стрежня он стал жертвой интересов верховного жреца. И храмовый вестник, пришедший об этом заявить, гордо молвит:

- Простите, отныне ваш брат Ракул покинул сей бренный мир. Теперь он в лучшем мире, вкушает виноград и пьёт мёд, и окружают его девы.

Мать Лишари пустилась в ещё большее рыдание, а отец спьяну швырнул бутылку, но та пролетела мимо, со звоном разбившись о дверь. Все скорбят по Ракулу, он был человеком слабым, но это была их кровь… которую они и потеряли из-за спеси храма. Верховный жрец решил позабавиться с ополчением, поиграть в стратега, но вряд ли фанатики могут что-то противопоставить тяжёлым латникам с пиками наперевес.

- В лучшем!? – сорвалась Лишари, а в её ладонях загорелся огонь, губы выдали крик исступления. – Я ненавижу всё это! Будь все они прокляты! Творец… нет Его! И гори храм. Горите Рождённые светом! – она выставила ладони вперёд и кажется, она сейчас вестника выкинет ударом из дома. – Вон!

Дым кадила испарился, и вместо него снова остались только ангел и Лишари. Девушка, сбитая с толку и ошарашенная, не понимает, что происходит. Ей явили боль, вывернули её душу и снова возбудили старые раны. Она только слабо шевелит губами, утирая горячие слёзы.

- З-з-зачем?

Но и снова молчит ангел. Он поднял кадило, и новая порция дыма захлестнула святилище, соткав свежие изображения, повествующие о жизни Лишари. В сей раз ей показали то, к чему привело всё. Огонь в груди, боль в сердце привели её к великому мятежнику, главному врагу Рождённых светом - Наратзулу. Её ненависть, огонь злобы, накопленный годами привёл к тому, что не дети, помрачённые фанатизмом, не брат и даже не храм стали объектом сладкой мести. А сами Рождённые светом, ибо пожар ожесточения с годами достиг до небес и только их крушение могло хоть на немного успокоить её покалеченный больной дух.

- Так что же ты хочешь? – строго вопросил ангел. – Не твои ли обиды вскормили в тебе желание? И натерпевшись от обидчиков, ты ли не желаешь им мести? Только месть твоя переросла тебя и вылилась на сам мир, на его устройство.

- Я… я…

Во имя порядка: на закате древней эпохи:

- Я же уже извинился, - опустил ладонь инквизитор, явив свежие багровые ссадины. – Вам не кажется, что двух ударов много? Ты мне вчера едва челюсть не сломал, и потом оплеуха от Лишари? Да ещё и пара царапин от ногтей.

- Благодари, что не льдом или молнией стеганула! – эндералка отстранилась от окна, в её карих очах пробежал огонёк злобы, вспыльчивая натура продолжила обвинение. – Ты бы мог нам сказать! Идиот ты трижды проклятый! Ты понимаешь своей тупой башкой, что… если бы ты чудом не выжил и не принёс бы эту весть, то нас бы всех перебили!

- Дочь! Тебе нельзя волноваться!

- Мама!

Ойшан покачав головой и подойдя к эндеральцу, протянула ему небольшой стакан, в котором плескалась кристально-прозрачная жидкость, дающая в голову сильным спиртовым запахом.

- Знаешь, я согласна со своей дочерью, - раздасованно говорила мать девушки, что оставила «красивый след» на лицо слуги Церкви. – Ты мог им хотя бы шепнуть в Эндерале, что тут может начаться война.

- Ещё раз прошу простить, - взял стакан Штеппфан, понюхав его. – Что это?

- Спирт звёздников, для дезинсекции, - фыркнула Лишари, - а то мало ли, что с твоим лицом случиться.

- Ха, - парень пару раз взболтнул сосуд и опрокинул его, горячительная жидкость потекла по горлу, обжигая его изнутри, но в то же время душу настигло минутное блаженство предвосхищения краткого мига покоя. 

Все с отстранённым удивлением взглянули на эту картину. Инквизитор убрал прочь стакан и слегка выдохнул, почувствовав, как незначительная часть напряжения всё же покинула его.

- Я вспомнила, - слегка улыбнулась Пегаст. – В своё время ты хотел приударить за Закареш на одном из праздников. Ты даже подарил мне один танец.

- Так, давайте забудем про это, - на этот раз речи инквизитора стали неимоверно тяжелы. – К великому сожалению, я всего лишь человек. 

- И как же мне сейчас быть? – опустил руки Фриджидиэн. – Разве только как-то пробиваться на север, но дороги полны разбойников, слишком много всякого отребья.

- Всё в порядке, - поднял руку Штеппфан подойдя к эндеральцу и хлопнув его по плечу. – Армейский генерал распорядился создать укрепления по всему берегу. По крайней мере у армии есть определённые цели и задачи, с этим всё в порядке. 

- А дальше что? – спросил Фриджидиэн. – Что ты мне предлагаешь делать? У меня беременная супруга. И её родители в летах. Что ты мне предлагаешь?

- Уходить, - мрачно ответил Даль’Кир. – Завтра будут снабжены караваны, и вы сможете отбыть в Треомар. Уходите как можно скорее из этого ада. Тебе и твоей жене, её родителям, - говоривший обвёл всех присутствующих, - не нужно будет биться, участвовать в битве или хоть как-то смотреть на неё. 

Лишари загадочно молчала, приложив губы к пальцам. Она прекрасно понимала, что их ждёт, если не поедут в белый город аэтернийских королей – многотысячное войско, в десятки раз превосходящее неримскую армию, способное нести потери месяцами, подкреплённое инфернальными погонщиками. С таким врагом могут совладать лишь герои, или же равные войска. А вместе с этим и весь «почётный эскорт» - смерти, голод, агонии, раненные и больные, страдания и ужас, вечное ощущение страха скорейшей гибели, близкое утомляющее дыхание «старухи с косой». Но в тоже время её магический талант может помочь – её искусство в тонких материях способно исцелять, способно покрывать и оберегать. Кто знает сколько стариков и детей, мужчин и женщин может спасти её талант, её магическое искусство способно вернуть тех, кто на грани жизни и смерти, может дать надежду и позволить продолжить борьбу и существование. Эта мысль слегка пьянила, но тут же отрезвляющим душем в рассудок вторглось помышление и своей жизни:

«Ребёнок», - положила она руку на живот, ласково его погладив, чувствуя, что ни за что не может подвергнуть опасности дитя.

- Лишари, - осторожно заговорил Фриджидиэн, его лицо покрылось вуалью мрачности и белизны. – Даже не смей! Любовь моя, я знаю о чём ты думаешь, и прошу тебя – выкинь эти мысли.

- Это мой дом, - голос девушки стал твёрже. – И я сделаю всё, чтобы помочь его защитникам. Вы же должны понимать, что сейчас… от нас зависит нечто большее. 

- Но вы же беременны, - на этот раз запротестовал Штеппфан. – Продумайте о ребёнке!

- Дочь! – крикнул отец. – Ты выкинь эти глупости из головы. 

- Лишари, душа моя, - бросился к ней Фриджидиэн, он осторожно заключил её руки в свои ладони, став едва ли не с придыханием говорить. – Прошу тебя всей своей душой, Богом молю, давай уйдём из этого города, пока есть возможность.

- Я не собираюсь оставаться тут до полного разгрома, милый мой, - она сделала пару шагов к шкафчику, распахнула скрипучие дверцы и лёгким движением ладони, открыла шкатулку; в её руках тут же оказались перевязанные лазурно-перламутровые свитки. – Это наш ключ отсюда. Я пару дней назад последние купила. Перекинут нас до самого Эрофина.

- Вы полны загадок, - кивнул инквизитор, в его голосе ясно чувствовалось облегчение. – Бригада морской пехоты и силы Хашафата будут в любом случае держать переход до тех пор, пока… ну вы понимаете, - зловеще завершил фразу Даль’Кир.

На миг установилось молчание. Штеппфан, направив взгляд на дощаной пол, задумался, что может лежать в основе решения Лишари.

«Она ведь не Джеспар, чтобы быть пропитанной сущим эгоизмом, но и ей присуще… что ей присуще?» - задумался инквизитор. – «Я знаток природы ересей, нечестивых искусств и закона, но не женских душ».

Лишари смотрела на собравшихся пронзительным взглядом карих глаз. В них Штеппфан читал свет стремление защитить, помочь людям, которым грозит смертельная опасность. Он не знал, что взыграло в ней – любовь к людям, родному дому, нежелание, чтобы неримский мир, выстроенный отчасти по лекалам её воззрений, рухнул во мрак мракобесия и разрухи или нечто иное.

Что может заставить человека неожиданно встать за родную землю? Раньше Пегаст была поглощена наукой, всем тем, что взывало к историю и ограждению мира от жестокости Светорождённых. Сейчас же она вполне довольна жизнью… но приход скараггов всё изменил, угроза вторжения способна поддеть самые скрытые стороны души, заставить думать иначе.

«Не во имя ли того, что людям её родного края стало лучше?», - спросил себя Фриджидиэн, взирающий на многие вещи сквозь призму любви к стране.

«Не для того, чтобы искупить деяния прошлого, или же по любви к людям своего племени?», - спросил себя Штеппфан, смотрящий на жизнь сквозь призму религии и неполученной любви.

- Хорошо, - кивнул инквизитор и осмотрел себя. – В таком случае, поговорите Лишари, с главой магов в гарнизоне. Он должен вам помочь, он найдёт вам дело… и я сам с ним поговорю, чтобы он вас особо не нагружал.

- Успокойся, я хоть и беременна, но способна за себя постоять. Я не беспомощна и клянусь задницей Коарека, ещё смогу поджарить пару уродцев.

- Что ж, надеюсь теперь, ко мне нет никаких претензий или обид? – сквозь холодный официоз бывшего судьи пробивалось что-то человеческое. – Прошу меня простить, что тогда не сказал. Вы сами понимаете, что к чему.

- Хорошо, - улыбнулась Пегаст. – Всё в порядке. Только в следующий раз будь честен с нами и всё обойдётся. Никто на щеке не оставит тебе узор разъярённой жены. 

- Что будешь делать, Штеппфан? – спросил другой эндералец. – У вас же уже есть план действий? 

- Это всё потом. Теперь мне нужно обновиться, - тяжело произнёс Даль’Кир. – Одежда совершенно пришла в негодность.

То, что он увидел, ему не понравилось – ободранная кровав-красная ряса, чей цвет полностью потерян из-за действия солнца, грязи и пыли. И вдовесок, она вся рваная, покрытая дырами, как фалдрингский сыр. Штаны и сапоги так же пришли в негодность, прохудились и держатся лишь милостью Божьей.

- Прежде чем начинать, я бы хотел обновить одежду и доспехи, а то мне воевать не в чем, - ладонь потёрла рукоять длинного клинка на поясе, выполненную из лакированного дуба, изрезанную чудесными узорами листьев и трав. – Нужно найти кузнеца, торговца… да хоть кого-то.

- Что ж, молодой человек, вряд ли вам удастся найти в осаждаемом городе что-то стоящее, - к инквизитору обратился Уоранис, поправив кожаный дублет. – Сейчас все материалы, вся сталь и железо будут направлены на доспехи и оружие армии. Единственное, что сейчас в доступе, - мужчина в летах с сожалением вздохнул, – дырявые латы, ржавая кольчуга или тряпки.

- Зараза, - покачал головой Даль’Кир. – И чем же мне сражаться? Тьфу, чем защищаться?

- Подождите, - хлопнула в ладоши мать Лишари, потёрла ими и бодро направилась куда-то за угол, вильнула за шкаф и стала кряхтеть, вытаскивая нечто тяжёлое.

- Мам, ты реально захочешь отдать старые доспехи стража? – усмехнулась Пегаст. – Они же… доспехи стража, этим всё сказано.

- А чего они пылятся у меня в закромах? – по-хозяйственному тепло ответила женщина. – Вот им и нашлось применение. И молодой человек ни монетки не потратит и будет, чем себя защитить.

- Только если он в них выйдет куда-нибудь… его тут же камушком по головушке могут погладить…. Всего слегонца, - сыронизировал отец Лишари.