Крым. Екатерина II

История присоединения Крыма к Российской империи не только интересна и познавательна, но ещё и очень поучительна. В ней, как в сложном клубке, переплетены судьбы многих государств, значившихся на карте Европы XVIII века. История эта круто замешана на личных интересах и предпочтениях тогдашних правителей, на интригах, предательствах власть имущих, с одной стороны, и героизме, стойкости простых людей, выполнявших волю своих властителей, — с другой.

Как и в сравнении с «клубком», когда, потянув за нить, начинает двигаться весь моток, в истории одно событие неминуемо приводит в движение цепь других событий. История Крыма — не исключение. Сегодняшнее болезненное внимание руководителей ряда европейских государств к крымскому полуострову говорит о том, что фантомные боли по поводу его принадлежности продолжают преследовать и нынешнее поколение западных политиков. Кто из них сегодняшний Фридрих II, Cтанислав-Август Понятовский или Иосиф II — не важно. Важно другое: за два с лишним века в международной политике мало что поменялось. Во всяком случае по отношению к России — определённо.

Представляемый далее текст изложен русскими историками начала XX века в книге «Государи из Дома Романовых», изданной в 1913 году к 300-летию царской династии, и описывает тот период царствования российской императрицы Екатерины II, в который решалась судьба Крыма, названного впоследствии «бриллиантом в короне Российской империи».

                                                                                      *     *     *

"Вообще в XVII и в XVIII вв. никому из государственных деятелей и в голову ещё не приходило при комбинациях с тою или другою областью справляться с желанием населения; они стремились усилить своё государство, делая приобретения, так как единственным средством усилить государство почиталось увеличение числа его подданных, и надо раз навсегда признать, что русские государственные деятели не были обязаны – да и не могли – действовать иначе, чем действовали все другие, с кем приходилось им иметь дело, когда они преследовали те или другие цели, достижение которых было важно и для русского государства и для русского народа. В отношении к Польше русские государственные деятели поступали совершенно так же, как поступали в подобных случаях все остальные тогдашние деятели, - и наша задача только представить, как они действовали в этом деле, в общем у них с другими государствами.

Смерть короля польского была уже раньше поставлена Екатериною и Паниным как «термин наших действий в Польше», и едва получено было в ноябре 1764 г. достоверное сообщение о кончине короля Августа II, как сразу дела польские были выдвинуты на первый план. Твёрдо решено было более не допускать выбора на польский престол иностранного принца, а доставить корону польскую Станиславу-Августу Понятовскому, - тому самому, который был так близок к Екатерине в начале 50-х годов. Впрочем, это решение было принято в совещании только самых близких к государыне особ; его держали в строжайшей тайне, и сообщено оно было только русскому послу в Варшаве; официально же объявлено было о твёрдо принятом намерении не допускать более избрания принцев саксонского дома, так как продолжительное соединение короны польской и саксонской представляет множество опасностей для польских вольностей; по официальным заявлениям императрица желала предоставить полякам совершенно свободный выбор. Пришлось вести в Польше довольно сложную игру, потому что там сразу же появилось несколько претендентов и из иностранных принцев, и из поляков, а некоторые иностранные дворы открыто поддерживали своих кандидатов. Когда удалось достигнуть того, что наиболее шансов определилось в пользу Понятовского, которого поддерживали очень влиятельные родственники его, князья Чарторыйские, то иностранным дворам было объявлено из Петербурга, что такое решение есть, очевидно, добрая воля всей польской нации; самому Понятовскому из Петербурга писали, что избрание его обеспечено, без сомнения, его личными качествами. Но в секретной переписке русских дипломатов между собою указывается другая и, очевидно, истинная причина: Понятовского решено было возвести на трон потому, что без поддержки России он не имел никаких шансов достигнуть такого положения, и потому он более, чем кто-либо другой, должен уступать всем требованиям, какие будут предъявлены с русской стороны к нему, как к королю. Понятовский охотно пользовался поддержкою русской императрицы; он брал деньги, какие она ему посылала, просил и ещё денег, и получал их; он рассчитывал, что его «поддержит та рука, которую он любил», и всё, полученное от России, мечтал употребить на то, чтобы улучшить положение Польши, усилить своё отечество. Это свидетельствует о его любви к родине и с этой стороны делает ему честь; но это же не свидетельствует о том, чтобы он имел настоящий государственный ум. Конечно, как поляк, он и мог и должен был стремиться к тому, чтобы улучшить положение Польши; но Екатерина, как русская императрица, и могла и должна была употреблять силы и средства, какие заимствовала она от русского народа, не на то, чтобы усиливать исторического соперника России, а именно наоборот, чтобы его ослабить. Та и другая сторона преследовали свои цели, по существу совершенно однородные: та и другая сторона желали обратить силы соперника на служение своим целям. Достигла успеха Россия – потому ли, что она была сильнее, потому ли, что её слуги лучше действовали, это вопрос второстепенный. И если Екатерина поступала не искренно, преследуя такие цели, которых она не считала возможным раскрыть и не раскрыла, то она имела дело с противниками, которые тоже были не менее её вооружены всеми средствами скрытности и ловкости: ей приходилось бороться и против происков Фридриха, который, если было выгодно, не останавливался ни пред каким обманом, и против Австрии, тоже не останавливавшейся ни пред чем и действовавшей всегда с самым беззастенчивым эгоизмом, и, наконец, то заодно с поляками, то против них, так как они меняли свои условия и отказывались исполнять обещания с лёгкостью, почти невероятною. 

(Продолжение следует)