Снова драка

Альма постояла на остановке, посмотрела туда, откуда должны были прийти Верка и Борька. 

Ленка только что позвонила, что не может, надо грызть химию.

Альме тоже стоило бы, но погода прекрасная, морозец, выходной… К тому же, недавно поставили горки на Новособорке…

Химия подождет.

Но Ленка решила, что химия важнее.

А Верка, конечно, сперва ловила Борьку, а теперь опаздывает.

Просто смех один, как она вокруг Борьки крутится.

А Борька то ли тупил, как последний валенок, то ли вид делал. Альме порой казалось, что он пытается клеиться к ней, но это было бы совсем смешно.

О, вот они, наконец!

Верка шла и размахивала своим рюкзаком. Зачем-то сняла с плеч и несла его в руках.

Борька нес в руках что-то, и очень старался не уронить.

— Привет! — заорала Верка издалека.

— А я уж думала, — сказала Альма, — что вас волки в лесу съели. Жду вас, жду…

— Мы за кофе зашли, — объяснил Борька. — На, это тебе. Замерзла, наверное.

Бумажный стаканчик был горячим и пах кофе и руками. Борькиными и тетки из кофейни на остановке. Альма хорошо знала этот запах — сама там постоянно брала то кофе, то булочку.

— А где Ленка? — спросила Верка.

— Учит, — ответила Альма. — Только что звонила.

— Да ну, учить, — протянула Верка. — До экзаменов еще куча времени.

— Она ж хотела поступать в мед, — вспомнил Борька. — Там сплошные пятерки нужны.

— Вот выучится Ленка, поймает тебя, и как вылечит! — пригрозила Верка и захихикала.

— Это от чего? — уточнил Борька и отхлебнул из своего стаканчика.

Альма улыбнулась и отпила из своего. Судя по тону, Верка хотела смешно-смешно пошутить, но не придумала, о чем.

— От всего! — воскликнула Верка.

— Пока она выучится, — вмешалась Альма, — мы все успеем по сто раз заболеть и выздороветь. Птичий грипп, собачий гроб, человечий труп…

— Шутки у тебя, — сказал Борька и посмотрел на Альму так, что она уверилась — Борька пришел сюда не совсем не ради Верки.

Верка засмеялась.

— Мы кого-то еще ждем? — спросила она.

— Кофе, — ответил Борька. — Сейчас допьем и потопаем.

— А ты, когда с горы будешь кувыркаться, — сказала Альма, — стаканчик ногами придерживай!

— Это зачем? — удивился Борька.

— Для равномерности полива! — ответила Альма.

Пару секунд было тихо, потом Верка заржала.

А у Альмы завибрировал телефон.

— Кому это… — сказала она, глядя на номер. — А, мама… Я сейчас.

Она приняла вызов и сделала пару шагов в сторону.

— Ты ж сейчас на Новособорной? — спросила мама.

— Ага, — ответила Альма. — Покатаемся с горки, потом учить поеду. Я сегодня выучу, обещаю!

— Я не про то, — ответила мама. — Тут дело одно появилось. Помнишь Марту?

Альма помнила.

С самой первой встречи Альма не могла понять, как к Марте относиться.

Решительная, храбрая, несмотря на свою слабость, постоянно в каких-то непонятных делах…

Марта была одним из немногих людей, что знали о Альме, и не боялись ее. Марта словно даже мысли не допускала, что Альма может ее укусить.

А ведь Альма могла…

Людей она старалась не обижать, даже таких зануд, как Борька, но охотиться она умела. Не очень любила, хотя под полной луной все меняется…

— Помню Марту, — ответила она.

— Надо ей немного помочь, — сказала мама. — Она будет через десять минут около клиник меда. Кажется, ей нужно силовое прикрытие.

Альма кивнула, вспомнила, что говорит по телефону, и мама не видит этого и ответила.

— Ага, я сейчас. Она все на той же раздолбайке катается?

— Наверное, — ответила мама, — откуда мне знать? Найдешь.

И отключилась.

Альма хмыкнула.

Подошла к Верке и Борьке.

— Мне тут надо отбежать, — сказала она. — Дела появились.

— Может, помочь чем-то? — спросил Борька.

Альма представила, как она она при Борьке скидывает с себя пуховик, юбку и трусы, и какие глаза у него при этом будут. А потом она кувыркнется через нож, и глаза у него после этого выпадут на снег.

Альма хихикнула.

— Да, не, ерунда, — сказала она как можно более небрежно. — Через полчасика вернусь, катайтесь пока.

Борька хотел все же пойти, проводить, но Верка вцепилась в него и повела к горкам.

Альма хмыкнула и пошла к стоянке.

Альма перекинулась, и все запахи сразу усилились.

Марта убрала ее одежду в машину, а Альма пошла рядышком, как послушная собака.

Даже удивительно, как часто такое прокатывало, экзотическая порода, очень крупная, очень дружелюбная… если не скалиться и не рычать, а больше вилять хвостом, то никто и не подумает, что “собачка” может руку человеку оторвать.

Альма изобразила на морде выражение дурашливой легкости, и пошла спокойно у ноги Марты.

Колдун уже призвал крысиную стаю, и крысы поглядывали на Альму со страхом. Волчья сторона сразу прикинула, что на крыс можно было поохотиться, но лень, скучно. Азарт охоты уже пришел, и тратить его на мелочь. типа крыс, было неинтересно.

Марта пошла было вперед, но Альма легко обошла ее на ступенях. Дверь была завалена всяким хламом, и судя по запахам, по ней никто не ходил минимум с осени, так что,можно было надеяться, что отсюда никого не ждут.

— Осторожно, у них автоматы, — сказала Марта.

Волчица внутри Альмы только ухмыльнулась, но человеческая сторона одернула саму себя. Серебряных пуль у них, скорее всего нет, но и так автоматная очередь в упор размажет тело по стенам.

Так что Альма замерла за углом, прислушалась, принюхалась.

Впереди было двое. Пахли железом, потом, порохом.

Скукой и раздражением. Одному из них очень хотелось курить, и он злился.

Волк внутри вполне понимал мужиков. Они сидели в прекрасный зимний денек в темном коридоре и сторожили непонятно что. Они были, скорее всего, неплохими мужиками…

Альме захотелось зайти к ним, сказать, мол, чего вы, ребята? Пошли лучше в рощу, бегать и ловить палку!

Но видимо, придется их покусать. Так просто они не уйдут.

Погас свет.

Альме это не слишком мешало, но мужикам, похоже, тоже не слишком.

Мужики сильно запахли настороженностью и готовностью стрелять. К сожалению, проход слишком узкий, чтоб промахнуться, и надо было ждать.

Завыла пожарная тревога, люди в коридоре выходили, говорили, мешали — и Марте с Альмой, и мужикам, и все ждали. И ждали.

Марта пахла настороженностью, мужики тоже, а кукла шамана пахла медом и крысами. Альма ухмыльнулась в темноте — кукла пробиралась сюда.

Шорох от ее движения был едва слышен — особенно за воем тревоги, но Альма отчетливо слышала его.

Потом  вспыхнул свет — кукла зажгла фонарик.

У мужиков не выдержали нервы, загрохотали выстрелы.

Альма не стала ждать — она метнулась вперед, два прыжка — и она уже рядом.

Мощные челюсти сжимаю руку, хрустит кость.

Позади негромко хлопает пистолет Марты, и дядька рядом падает, не успев повернуть автомат на волчицу.

Спереди, сверху слышны звуки тревоги — уже не пожарной, а намного более опасной, охранники из холла готовы спуститься и расстрелять здесь всех.

Альма прыгнула вперед, скрылась в тени под лестницей, и почти тут же выскочила оттуда. Мимо протопал дядька в бронежилете, автомат смотрел куда угодно, только не на волчицу… грохочет очередь, попадает в потолок — челюсти дергают тело вбок, снова хрустят кости.

Человеческая часть Альмы думает, что пожалуй, хорошо, что дядьки в бронежилетах — если б ко всему этому примешался бы вкус крови, парни бы уже никогда не играли ни с какой палкой. И так запах одурманивает, кружит голову.

“Снег, — напоминает себе Альма. — Сейчас немного поиграем, и я пойду кататься с горки. Посмеиваться над ухаживаниями Борьки, посмеиваться над ревностью Верки… а потом поеду домой учить уроки.”

Отвлеклась.

Так аккуратно взяла автоматчика, почти нежно сломала ему всего навсего запястья… и только для того, чтоб их обоих накрыло автоматной очередью.

К счастью, Альма все же успела почти отскочить, и все досталось мужику.

Пара пуль огненными штырями воткнулись в тело, к запаху человеческой крови прибавилась паленая шерсть. И собственная кровь.

Боль. Огненная, яркая, яростная.

Альма взвизгнула от неожиданности. И злости.

Волк и человек слились в общем потоке гнева.

“Зачем я так осторожно его кусала? — думала Альма. — Для того, чтоб ты его добил, что ли?”

Волчица в ней не думала словами. Она снова скрылась за углом и ждала.

Марта что-то говорит, непонятное, умное, слишком человеческое. Волк не хочет этого понимать.

На лестнице стоит человек с оружием, если ему позволить спуститься, он убьет всех.

Если подняться к нему, он расстреляет в прыжке — не надо быть ясновидящим, чтоб понять патовость ситуации.

Потом кукла гасит свой фонарик.

Секунда.

Другая.

Третья.

Осторожный шаг.

Боец вверху решил все же спуститься, уверенный, что за воем пожарной сирены его никто не слышит.

Волчица ухмыляется.

Еще один осторожный шаг.

Бросок, хруст костей. Тело ложится на пол почти беззвучно — Альма зла, волчица ломает шею.

В коридоре Марта стреляет, очередью.

Трещит дерево, что-то падает.

Альма стоит на лестнице, слушает, как наверху кто-то говорит. Матерится. Отвечает голос искаженный и невнятный.

Волчица не понимает, но Альма слышит — вызывают по рации подкрепление.

Плохо.

Надо уходить.

Борька и Верка, наверное, уже накатались и пошли в кафе. Холодно.

А может, еще катаются.

Альма ждет в темноте под лестницей.

— Уходим! — зовет Марта.

Альма срывается и мчит обратно.

На улице Альма кувыркается обратно, из тела выпадают бессильные пули.

Улыбается, радуется.

Легкомысленная и простая девчонка — сейчас пойдет на кататься на горку.

Марта смотрит на Альму со смесью жалости и страха… Наверное, страха, только боится она не Альму.

А Альма и сама немного боится.

Трое.

Трое неплохих, вроде, мужиков больше не поиграют с собаками, не улыбнутся погоде, не покатаются с горки…

Они, конечно, сами виноваты, они выбрали свою службу, и их бросили охранять то, чего не стоило трогать…

Марта уехала.

Альма медленно пошла в сторону горки.

Глянула вверх.

Там дядюшка все еще не догнал свою добычу, и Альма улыбнулась.