"Либеркухен"

Хорошо все-таки, что Хвостов стоял далеко. Рядом со сценой усилители заставили бы его оглохнуть. А тут даже слова какие-то можно разобрать. Когда вступал хор, звучание его напоминало псалмы. Только слова были совершенно не церковные.

Та, кем создана земля,

Сумрачная мать,

Героя, князя, короля

Ждет на дне болота…

--Чтобы его пожрать! – возгремел хор.

Если группа и впрямь была неоязыческой, то довольно странный пантеон они себе выбрали. Никаких небесных божеств, ниспосылающих людям счастье, никаких прях судьбы, никаких красавцев, приплывающих за ждущими их девами из янтарных замков, и прочих персонажей из антологий песен и сказок, пылящихся на полках библиотек. Здесь если кто и забирал с собой дев, так только змеи, клубящиеся в глубине трясины, там, где обитает Великая Мать-жаба, создательница мира. Поэтому жертву Великой Матери не сжигали, как прочих мертвецов, а бросали в болота, где, избежав тления, они сохранялись вечно. Об этом пели солисты «Черной мессы», а хор, набранный то ли студентов альтштадтской консерватории, то ли из решивших подзаработать каких-то церковных псалмопевцев, вторил им.