Субботний отрывок

Дорогие друзья, хочу поддержать старенькую традицию довольно внушительным отрывком из книги "Цена верности: пастырь крови":

Пара прекратила разговор, когда на пол улицы раздался дикий женский вой:

- О-о-о-х, доченька! Что же это творится!? Господи, помилуй нас!

Этиен и Люссиэль стремглав кинулись к небольшому домику, у которого собрался сельский люд.

- Боже, за что Ты посылаешь мне такие испытания!? – вопила женщина, упав на колени и закрыв лицо; в грязи на желтой пожухшей траве раскинулся истемневший подол светлого платья.

- Успокойся, значит, такова воля Его, - утешали её крестьяне, в воздухе ощущалась беспомощность и тревога.

- Доча, - старческая морщинистая рука светлобородого мужика легла на плечо черноволосой толстой женщины. – Вспомни слова проповедника Шенно – «всякий власть имеющий, творит дела Божии. Осуждение и гнев к нему – есть грех, к искупительной жертве и исповеди взывающий. Будем же послушны нашим господам, как церковным, так и монаршим».

- Покорны!? – кричал толстоватый молодой русый парень в жёлтой рубахе. – Не нужно оправдывать этих ублюдков! Этот подонок просто охерел! Раньше токмо коров рубил, да крестьян бил. А сейчас на девок позарился!

- Не смей говорить на отрока монаршьего! – кричал старик, на его бороду вылетела слюна. – Это грех!

- О-о-о-х! Доченька! Помилуй её, Господи!

- При республике такого не было бы, дед! – покраснел парень.

- Рыпублика! Вон-а какой слово выучил! – визжал старик. – Это попрание наших устоев! Монархия это – богоизбранное! Пусть лучше такое, - мужик указал на дом с распахутой дверью. – Чем гнев божий! Это наказание за наши грехи!

- Что случилось!? – крикнул Этиен, готовый выхватить меч. 

- А-а-а-а-а!!! – вырвался женский визг из недр дома.

- О-о-о-ой! – в пущие рыдания бросилась полноватая дама, грохнувшись на землю и хныча; вместо неё ответ взял крупный парень:

- Щенок маркграфский явился в деревню, - пуще красного стал он, ударяя кулаком по ладони. – Ну и что? Он со своими дружками искал девку для различения срамных. Городской бордель ему не по нраву. И не нашёл ничего лучшего, как начать насильничать.

- И ч-что ж-же он с-сделал? – затрясся от злобы выходец из Штраффаля.

- Он пару минут назад схватил Фриду и поволок её в хату! Ублюдок!

Младший слуга Инквизиции ни секунды не сомневался. 

- Пойду, посмотрю, - ладонь легла на рукоять, с лязгом и, потрескивая от энергии, вышел клинок.

- Ты уверен? – взволновано спросила Люссиэль. 

- Да. Я – представитель Церкви, мне он особо ничего не сделает. А вы все, - инспектор обвёл рукой сельчан, - стойте тут и не суйтесь. Иначе подонок будет вам мстить.

Юноша кивнул, подавил все потуги волнения и страха усилием воли. Сердце забилось бешеной птицей, когда он прошёл под крышу здания и быстро миновал порог. В горнице творился сущий хаос – вещи разбросаны на полу, всюду царит погром и хаос. Стол перевёрнут, под ногами хрустят глиняные черепки, ранее бывшие посудой. Никто не заметил, как Этиен прошёл в комнату, побледневший от увиденной картины. Два высоких мужика стояли у самого угла и с едва ли не раскрытыми слюнявыми ртами смотрели на то, как на соломенной кровати проходила борьба. Парень в кожаном дублете завалился на девушку, пытаясь её успокоить, цеплялся за запястье, снимал больше штаны, но она брыкалась, отбивалась и кричала.

- Тебе помочь, друже? – спросил «охранник».

- Нет, я сам!

- Уйди, тварь!

- Сейчас я тебя сука так трахну, ты на всю жизнь запомнишь! – кричал сын маркграфа. – Не сопротивляйся, сука! – после этого раздался смачный шлепок пощёчины. – А потом мои друзья повеселятся!

- Я ещё мужа не знала.

- Ничего, мы это исправим. Ха-ха! - рассмеялся парень.

- Обожди, малец! – объявил о своём приходе Этиен, сжав до белизны костяшек рукоять; вздымавшиеся перья грифона и чернота камзола делали из него подобие разъярённого духа возмездия.

Монарший сынок быстро отпрыгнул от девушки, дав увидеть её состояние. Это светловолосая прекрасная на лицо крестьянка, только пара синяков и красные заплаканные глаза «оскверняют» чудесный лик. Её платье превращено в изодранную тряпку, отчего прекрасно видно и пышную грудь с алыми следами пальцев, и ссадины на подтянутом животе. На бедрах стянуты почти спущенные трусы.

- Ты что тут делаешь!? – закричал насильник, натягивая кожаные портки. 

- Иди сюда, - инспектор протянул руку и крестьянка схватилась за неё, как за брошенный канат. – С тобой всё в порядке? Они не успели ничего сделать?

- Д-д-да, - еле как ответила трясущайся Фрида. – Н-н-е-т.

- Иди, - толкнул её юноша, и она мгновенно выскочила из дома.

- Ты хоть понимаешь, кто я!?

Этиен не стал слушать ублюдка. Он не был искусен в магии, но помнил пару хороших и эффективных мыслеформлул, быстро обратившись к течениям эфира. Слабый чародейский талант был усилен ревущим огнём эмоций, грозди гнева «лопнули», подпитав энергией могущество стихийного заклятья. Распахнутая ладонь выпустила ураган… сногсшибательный поток, кулак ветра ударил негодяев, снеся их, будто пинок тролля. Один вылетел в окно и полностью вошёл в кучу с коровьим дерьмом, второй впечатался в стену и грохнулся лицом в ночной горшок, а обладатель голубой крови отделался шлепком о брёвна и приземлением на кровать. Смачный хруст и дикий вопль явно дал знать об ушибленных рёбрах.

- С-с-ука, говнюк, гнида вшивая, - рыдал сын маркграфа. – Я отцу скажу. Он т-тебя на крюках повесит.

- Конечно, тварь, - Этиен не нашёл ничего лучше, как плюнуть на лицо парня и на прощание стопой ударил его в пах. Тот ещё сильнее скрючился, став постанывать и материться, но разъярённому человеку уже не было дела до него.

На улице его ждала немая картина, застывший концентрированный шок и сдавленная радость. Парень глубоко вдохнул, стараясь успокоить быстро бьющееся сердце… всё позади, всё прошло. Мать и дочь сцепились в объятиях и тихо плакали, крестьяне стали расходиться, дабы избежать гнева сына маркграфа. Полный мужик кивнул в знак благодарности и сам поспешил ретироваться, помогая подняться Фриде с матерью.

- Что же нам теперь делать!? – стал возмущаться старик. – О, беда на наши грешные головы! Что же нам теперь делать!? Ты поднял руку на отрока монаршего, и сам маркграф сюды явится вскоре. 

- Скажите ему, чтобы искал Этиена из Штраффаля. Или Этиена Саффакос-Аврелиоса, - напоследок инспектор вынул пару серебряных монет и протянул их Фриде. – Это вам на восстановление дома. Должно хватить.

Люссиэль присоединилась к нему, и они продолжили путь в полном молчании… сказать было нечего, да и когти шока всё ещё не размыкались на душе. Оба понимали, что подобный беспредел иногда случается на окраинах Империи. Там, где свет закона более всего слаб, где сословные привилегии сильнее права, сильнее норм жизни и сострадания, а слово императора и могущество имперского суда низложено до формальностей, подобнее имеет место быть. Как учила Церковь – «демоны распаляют наши слабости и делают подобными себе, выливая масло мыслей и нервного возбуждения на огонь наших страстей и грехов. Слабые становятся сосудом для дел бесовских». Но чтобы посреди дня? Так нагло и открыто? Чтобы отрок маркграфский уподобился разбойнику или бандиту? Это не могло не вывести из колеи. Размышления не отпускали выходца из Вазиантии, и он решил хоть на что-то переключиться:

- Ну и третий «Путь», - продолжил Этиен, лишь бы заполнить невыносимую пустоту в голове, избавиться от шока и потрясения, но на этот раз слова зазвучали без особого энтузиазма. – Это «Путь закона». Они настолько досконально знают все заповеди, догматы и нормы церковного права, что готовы заткнуть за пояс любого законника или книжника. Цвет их одежд – бежевый, как оттенок бумаги. Если обладают, то используют чары, связанные с землёй.

- А где всё это закреплено? – они резко свернули, дома стали беднее, всё чаще воздух портил смрад гниения, разносившиеся из мусорных куч.

- Поучения благочестивого Иссакия и праведного Маврикия легли в основу Канонического кодекса о «Трёх путях». В основном, всё, что касается этого – в сем Кодексе. И самое странное, как по мне, - сделал недовольное лицо юноша. – Те, кто не следует никакому из этих Путей, не могут получать высшие саны в Церкви или должности в Ордене Света и Инквизиции.

- Это несправедливо.

- Но это факт.

Рассказ завершился как раз в тот миг, как они достигли окраины деревни. За деревянной оградкой, больше походящей на низкий забор, начинались просторные поля, где садился урожай, и велись основные работы. Но перед ними, в небольшой низине, окружённой златолиственными берёзами, из нор, юрт, шалашей и палаток, устроилась община, ставшая домом для нелюдей, ставшим гражданами Империи.

Спустившись по покошенной «лестнице», один вид которой способен возмутить и напугать – это полугнилые доски положенные на земляные выступы, они оказались в довольно тесном пространстве – справа и слева высокие бурые шатры из шкур и кож. Тут и там потрескивают костры, всюду витает запах жареного мяса и пьяняще-смердящий запах орочьего пойла. Рычаще-хрюкающие звуки вылетают из гортаней высоких мускулистых существ с зеленоватой кожей и волосяным покровом. Этиен увидел, как орки ведут своё простое хозяйство – свежуют туши животных, у больших неказистых котлов, покрытых чёрной копотью и гарью, варят алкоголь из всего, чего только можно. 

Люсси присмотрелась, её острый взгляд выцепил норы и небольшие проходы, вырытые в земляных насыпях и возвышениях, образовавших обжитую котловину. Там копошатся низкорослые существа, чьи очертания слабо проглядываются из мрака. В приземистых буро-зеленоватых тварях, с клыкастой мордой и большими острыми ушами, смахивающей на кошачью, она узнала гоблинов.

- Удивительно, что все они смогли ужиться с людьми в этих землях, - тихо произнесла Люссиэль.

- Это естественная картина на окраинах Империи. Всегда нужно податное население, всегда нужна сила и рекруты. Согласно Имперскому закону «О нелюдях», - инспектор совершил шутливый реверанс рукой, - и благой воле Рейхстага, все расы и нации, не проявляющие агрессии и отрёкшиеся от своих диких обычаев, могут жить в любом королевстве, графстве, республике, вольном городе и прочая-прочая-прочая.

- А выгода есть?

- Конечно есть! Чего стоят только орочьи рати при имперском войске. Одни из самых лучших воинов на службе Фридриха. 

- А для Лациасса?

- Грубая сила. Лучшие пахари на полях, носильщики и ополченцы. А в ловкости и быстроте собирательства ягод мало, кто сравнится с гоблинами. К тому же, посмотри, - Этиен показал на шатёр, из которого доносился звон металла, а из дыры вырывались клубы чёрного дыма. – Лучшие кузнецы здесь – орочьи. Я видел пару здешних плугов – работа грубая, но добротная, - на этот раз рука указала на шатёр, полный шкурами животных. – Орки и гоблины – хорошие охотники. Сильные, быстрые, выносливые. Они с лёгкостью завалят медведя, прогонят стаю таких или выследят монстра, - парень потёр нос, который стало щипать от стойкого запаха пота и пойла. – Ты понимаешь.

Встав посреди общины у огромного тлеющего кострища, они стали искать того, с кем можно поговорить. Орочий язык прост, но ни Люссиэль, ни Этиен не знают его в совершенстве, но вазиантиец всё же решил попробовать.

- Оррука, оррука, гдхарда умма.

В ответ пара орков расхохотались, паренёк явно исковеркал их язык, сказав что-то потешное.

- Орруку, агхаррдд уммарр, - донеслись позади слова. – Чего вам нада, люди? – на довольно сносном человеческом языке заговорил орк, взгромоздившись над пришедшими сгорбленной фигурой, длинные мощные руки с когтистыми пальцами поглаживали бока.

- Мы пришли помочь, - ответил инспектор. – Говорят, что у вас есть проблемы.

Орк потёр приплюснутый нос.

- Н-дха. Есть такое. Но вы люди не делать просто всё. Вам что-то нада?

- Ничего особенного. Говори, орк.

- Наш вождь прихворал. Грозрохол у себя. Вы – идти за мной.

Спустя пару мгновений они оказались в довольно приятном и уютном шатре. Под ногами шкуры волков, кабанов, речных шкытов и медведей, ставших отличным ковром. У «стен» поставлены стойки с брутальными массивными топорами, валяются трофеи – рога, зубы на верёвках и когти. Впереди, на деревянном самодельном и державном троне взгромоздилась внушительная фигура – величавый орк, предводитель общины. Под медвежьими и тролльими шкурами проглядывается бледная кожа, «опоганенная» нарывами и язвами. В тёмных глазах слабо трепещется огонёк жизни, а у клыков собралась желтоватая пена. Он сильно накренился вперёд, кажется – ещё немного, и он грохнется на «пол». 

- О, - удивилась эльфийка, увидев статного бородатого мужчину в церковной рясе, смотрящего на орка. 

- Отец диакон, - узнал Этиен мужчину в чёрно-синей мантии. – Как вы тут оказались быстрее нас?

- Окольными путями, сын мой, окольными путями, - улыбнулся клирик и протянул руку для рукопожатия… это привело в ступор штраффальца – вместо нарочито громкого благословения и высокомерного взгляда пред ним простота, а клирик посмеялся. – Да давай, я не кусаюсь. Меня зовут – Саварро.

- Вы помогаете оркам? - с настороженностью протянув руку, поздоровался Этиен. – Отец Саварро.

- Да. Порой ношу травы и эликсиры, когда они хворают. Окормляю их духовно. Читаю их детям Писание, ну и так по мелочам. 

- Хорошо. Отец Иннори не особо жалует то орков. Я видел, с каким неодобрением он смотрел на них и отзывался.

- Ох, - тяжко выдохнул диакон. – Он их считает грязными животными, не понимая, что всякая жизнь важна Господу. Многие их презирают за дикие обычаи, за внешний вид и странность жизни. Не такие как мы… но кто посмотрит в их душу? – Саварро сложил руки на груди. – Они тоже живые существа, ради Истины отрёкшиеся от природной злобы и дикарства. Да, есть ещё целые племена и земли, заселённые орками, которые молятся тёмным богам, едят людей и грабят селения, но они, - диакон обвёл рукой присутствующих, – ради Творца смогли преодолеть свою натуру. Так почему же мы должны их не любить? У отца Иннори свой взгляд, и он священник. Я не стану его критиковать.

- Хорошо, - улыбнулся Этиен. – Редко встретишь такого милосердного бра… клирика, - поправил себя инспектор, памятуя о статусе собеседника; он показал на вождя, бодро говоря. – К делу. Что тут у нас?

- Это последствия отравления, - вмешалась напарница; пальцы провели по волдырям, нос втянул воздух, различивший слабые оттенки чесночно-аммиачного аромата. – Раны — это следствие, из них сочится ихор. Бледная кожа, изо рта идёт характерный запах. Организм ещё пытается бороться.

- Что? – смутился диакон. – Как такое может быть?

- Это яд. Точно, - Люссиэль отстранилась от орка. – Судя по всему эту «заля аль-мафти»[1] с востока. Он очень быстро убивает человека, разрушая его тело, но вот с орочьим организмом он не может быстро справиться, - уши эльфийки дрогнули. – Противоядие от него трудно готовится, и оно очень дорогое, но я смогу помочь.

- Говори, что нада, - потребовал орк.

- Вам нужно сделать раствор на мане из лепестков золотого мирта, тёртого клыка тролля и корня целебной розы, - девушка вытащила из подсумка на поясе небольшой мешочек, размером с напёрсток. – Тут лепестки мирта. Этого должно хватить.

- О, благослови тебя Господь! – воскликнул диакон, выхватив тканевый свёрток, затянутый нитью. – Я обладаю искусством алхимии и думаю, смогу что-то приготовить. Ещё раз – храни тебя Бог, дочь моя.

Этиен улыбнулся тому, что исход будет добрый. Несколько сотен тысяч лет назад потомки первомужчины и первоженщины разошлись в путях. Орками и гоблинами стали те, кто присягнул на верность силам природы, кто сроднился с ней и более уподобился зверю, могучему и славному. Но тем не менее все они – творения Всевышнего, не лишённые разума и Его образа, кто бы что не говорил и чему не учил. 

Следователь из Штраффаля вспомнил о том, что будоражит умы жителей Лациасса и не мог не поинтересоваться: 

- Отец Савваро, расскажите пожалуйста, что вы знаете о заразе, которая распространяется по городищу?

- К великому сожалению, практически ничего, сын мой, - диакон почесал бороду, - мне удалось осмотреть заключенных. Единственное, что я понял – они будто бы живые трупы. 

- Как это? – в душу проник страх, на лице повисла маска смущения.

- Плоть хилеет, начинает разлагаться, - речь дёрнулась от ужаса, - сердца практически не слышно. Вены становятся синими. И знаешь, это проявляется днём, когда солнце особо яркое.

- Да ну!

- Истинно тебе говорю, сын мой. Они поведали так же, что по ночам ощущают странную тягу, их будто бы кто-то зовёт или… заставляет прийти, - Саварро тронул чашу на груди. – Храни нас Творец, но я ничем не могу помочь им. Никакие травы не действуют, болезнь словно магическая. Они буквально умирают, но вот молитвы, поедание святыни и помазание елеем святым останавливает разложение. А их кровь вне тела шипит и пузырится, если её полить водой святой. Вот, что сила Господня творит.

- Но почему я вчера видел едва ли не труп? – возмутился юноша, уперев руки в бока.

- Отец Иннори запретил, - печально ответил диакон. – Он полагает, что эти люди прокляты Богом, а значит никакой помощи от алтаря им ненадобно.

- Понятно.

Этиен махнул головой орку, подав знак. Вместе они вышли из палаты, пока Люссиэль продолжала объяснять Саварро, как лучше лечить вождя. Прежде чем озвучить просьбу парень посмотрел на своего собеседника. 

- Мы помогли вам, теперь вы помогите нам. 

- Что тебе нада?

- Мне нужно знать, есть ли у старосты какие-либо особенности? Может он ходит куда-то по ночам или поведение странное? Вы живёте на окраине, и можете видеть, если он куда-то удаляется в лес и вам оркам, с вашим чутьём открыто больше, чем людям. 

- Староста Фаринг – мужик хороший. Он нам помогать. Мы ему многим должен. 

- Я понимаю. Это всё – для его блага. Я не стану творить ему зло, - соврал инспектор, почувствовав укол в сердце.

Орк мялся где-то с полминуты. Законы и обычаи чести не давали ему помочь какой-либо стороне – и староста для них много сделал, и посланники Церкви спасли Грозрохола. Этиен уже вновь думал давить на него, как услышал грубую, но осторожную речь:

- Гоблин Типпши как-то раз его видел вечер. Он идти из дома. Идти на север села. Гоблин проследить. Типпши видеть, как он заходить в дом с птицей. Это всё.

- Хорошо, - кивнул вазиантиец и приложил руку к груди. – Бывай, орк.

- И это, - остановил его «общинник». – Вождь захворать после того, как быть у старосты. Он принести бочонок пива и пить. Потом ему плохо. Но это не староста. Фаринг его сам пить хотеть. Но подарить вождь.

- Я учту это. Ты знаешь что-то о монстрах в округе? Или опасных диких животных? Кто-то пьёт кровь животных.

- Там дальше, на полях есть большой жук. Много. Но они бежать, когда нас видеть. Больше нет – мы всех опасных-опасных побить.

- Кстати, вы недавно бунтовали? Так говорил Фаринг.

- Мы ничего не делать. Мы справедливо возмущаться и говорить старосте! – вспылил орк, разведя лапами. – Синее люди требовать больше шкур, чем мы договариваться. Мы говорить старосте. Никакой оружие и вещи от нас.

- Я тебя понял.

Этиен подождал спутницу, после чего они пошли дальше. Солнце медленно закрывала чреда облаков, судя по всему, намечался дождь. Выйдя из низины, они оказались пред просторными далями. Огромные, не вмещающие взгляда, голые тёмно-коричневые поля, где местами виднеются стога сена. Вот – основной источник пищи, дохода и натурального налога этой деревне. Пускай временами урожай скудный, но без него не выжить жителям Лациасса.

- Что думаешь? – спросила эльфийка.

- У меня только два вопроса – откуда ты столько знаешь про яды, и что мы будем делать дальше?

- Яды-ы, - затянула Люссиэль. – Я про них читала, да мать рассказывала. В нынешние времена без хорошего яда или знания о них особо никуда. Народ частенько травит друг друга, нужно знать, как защищаться от подобных коварных выпадов. И… что затрудняет тебя?

- Орк мне сказал, что никаких монстров в округе нет... староста мне сказал иначе. И знаешь, - нахмурился инспектор, потерев щиток. – Я куда более склонен верить орку. У старосты есть мотив направить нас по ложному следу. Он же мне и рассказал, что у них произошёл конфликт с торговцами Гильдии. Что-то неладное тут творится.

- Ты о чём?

- Пиво вождю общины дал староста, и после него ему стало плохо. Фаринг же говорил и о чудовище, и о животных, высосанных досуха, но лучшие охотники этих мест об этом слухом не слыхивали, - Этиен показал на овец, которых пастух вывел на поля, пощипать последнюю пожухшую травку. – Как он спокойно их водит. При нём нет даже меча. Нужно тряхнуть старосту.

- Хорошо. Диакон дал мне остатки того пойла, - дочь лугов подбросила небольшую бутылочку со светлой пенящейся жидкостью. – Можно будет проверить её не только на наличие яда. Осталось найти только магический стол.

- Это ты к чему?

- Кто знает? – пожала плечами эльфийка, - может пиво ещё и прокляли, чтобы устранить цель наверняка. Тогда мы будем знать, что нужно искать преступника с навыками треклятого колдуна.

- Хорошо, продуманная ты моя. А теперь я хочу посетить дом алхимика. Что-то мне кажется, что неизвестная болезнь не просто так появилась.

[1] Заля-аль-мафти – яд, известный как «дыхание смерти», переводя с араббийского. Он очень распространён на юго-востоке этой части континента среди султанатов и халифатов. Является очень опасным, пара капель способны убить взрослого человека за считанные минуты.