Круги
Автор: Дед Скрипун
— Как же вы не правы, — стоящий рядом отец Варфоломей тяжело вздохнул, сокрушенно покачав головой.
Иван думал, что увидит во взгляде, стоящего рядом седого священника разочарование, и очень удивился. На него смотрели глаза наполненные глубокой тоской, которая однако не могла скрыть светящейся там любви, и сострадания.
— Это ваше мнение, — он не смог выдержать этого взгляда, и отвел глаза, чудом сдержавшись, что бы не нахамить.
Он терпеть не мог когда его жалеют. Успешный ученый, академик, автор многих трудов и государственных наград в области физики, всего привык добиваться сам. Если на пути вставало какое-то препятствие, то он никогда не опускал руки, а сжав зубы, и проявив упорство, даже ценой потерь чего-то дорого, преодолевал это. Он не верил ни в Бога ни в черта. Любое чудо, в его понимании, рождалось только в упорном труде, и никакие сверхъестественные силы в этом не участвовали, а если он не понимал происхождение чего-то необычного, не подающегося логики, то называл это дешевой подделкой и обманом.
Сейчас по другому. Болезнь скосила его, поставив жирную точку на карьере и жизни, что для Ивана Ивановича было одно и тоже. Ему не нужен был никакой священник. Этот религиозный бред не для него. После смерти ничего нет, и потому исповедоваться и каяться ему, перед чужим человеком, нет никакой необходимости, а уж тем более ему не надо отпускать никаких грехов. Их у него нет.
— Уходите, зачем вы пришли? Мне не нужен священник, я не верю в Бога. Ваш рай, и ад, это утопия для запугивания и выбивания денег из недалеких обывателей.
Отец Варфоломей, покивал головой, словно соглашаясь с мнением атеиста, а потом перекрестил его, и присел рядом с кроватью больного на табурет.
— Я пришел по просьбе вашего друга, Анатолия. — Он посмотрел Ивану в глаза все тем же ненавистным взглядом, полным сострадания и любви. — Он очень переживает за вашу душу.
— Он всегда был не от мира сего, этот Толик, хоть и именитый ученый, — хмыкнул Иван и поморщился. Спазмы все чаще и чаще пробивали тело, острой болью вворачиваемого в спину штопора, перехватывая дыханье. — Нет никакой души, ни одного доказательства ее существования нет, — прошипел он едва сдерживаясь. Даже обезболивающее больше не спасало, он умирал. — Все эти полеты по светлым коридорам, встречающие родственники, все это плод затухающего сознания, и больше ничего. Не отбирайте у меня оставшиеся минуты жизни, этим бредом.
— Ну что же… — Поднялся священник. — Я хотя бы попытался. Очень жаль, что вы так категоричны в своем неверии. Не смотря на это, я все же буду молиться о вас. Бог милостив. — Он вновь перекрестил больного, поднялся с табурета и сделал шаг к дверям, но остановился и обернулся. — Для веры не нужны доказательства, для веры нужна только вера. Храни вас Бог, когда вы будите спускаться по кругам ада. Что бы вы там не думали, а Господь существует, и скоро вы это узнаете.
— Вы мне еще про Данте расскажите, — вновь скривился отболи Иван Иванович. — Те девять кругов в его «Божественной комедии», это просто вымысел талантливого поэта, и ни что другое. Ни кто не возвращался, что бы подтвердить существование этого вашего пресловутого рая и ада.
— Вы скоро все сами себе докажите Иван Иванович. Да не покинет вас Ангел хранитель, во время испытания. Мне очень жаль, что я не отпустил вам грехи. Теперь все в ваших руках. Прощайте, и прости вас Господь.— Отец Варфоломей вздохнул, перекрестил, умирающего и вышел.
Через полтора часа, знаменитый ученый скончался.
***
— Ну что, Иван, сын Ивана? Тебе показали рай? — В месте где не существует ни верха ни низа, ни права ни лева, прямо в красноватого оттенка воздухе с запахом серы, на парящем в небытие, огненном табурете сидело страшное существо. Алый плащ с накинутым на голову капюшоном из-под которого клубился черный дым, полоскался на ветру, и это при полном-то штиле. Массивное тело, закованное в серебряные латы, черные перчатки со стальными когтями, и черные сапоги, опирающиеся на бесконечность, с острыми шпорами, вселяло в душу, в которую до недавнего времени не верил Иван, ужас. Голос, шипящий, полный сарказма, звучал сразу и ото всюду.
— Ему все показали, сатана, и он восхищен. — Вместо Ивана ответил Ангел, стоящий чуть сзади. Белоснежный, в радужном свечении крылатого плаща, он выплескивал из себя любовь, окатывающую волной тепла нежности, растерянного академика, вселяя надежду.
— Я не тебя спрашивал, раб. — Рыкнул владыка тьмы.
— Я не раб. У Господа нет рабов, мы все его дети. — Уверенно ответил Ангел.
— Мы говорим на разных языках, и никогда не поймем друг друга, — усмехнулся падший, и вновь обратился к Ивану. — Готов ли ты ответить за свои грехи?....