Анатолий Ландышев на приёме у Ари Видерчи

— Что смотришь? — интересуется Ари у невидимого помощника.

— «Ночь в музее», — откликается тот.

— М, занятный фильм. А ты знаешь, что мой сегодняшний гость родился в музее искусств уральских мастеров?

— Серьёзно?! — помощник ставит фильм на паузу, отрываясь от экрана. — Твои гости порой в разы интереснее нашумевших блокбастеров. 

— А то! — хитро улыбается Ари.

— Ну, не томи, кто это и как так произошло?

— Ладно, карты на стол. Город, в котором живёт Анатолий Ландышев, старинный, купеческий. После революции в здании одного из купеческих домов разместили роддом. А спустя много лет этот роддом перевели в другое здание, а там открыли музей.

— О-о, вот оно что. Но всё равно крутая история.

— Ещё бы. А ты бы возвращался в приёмную, скоро гость придёт.

Заметив подошедшего к дому гостя в окно, Ари открывает дверь. Он стоит, раздумывая, и не торопится зайти. Поздоровавшись, Ари спрашивает, почему тот не заходит.

— Дело в том, что я ожидал трудностей, готовился подниматься как минимум на седьмой этаж по балконам. Эдак, знаете, зацепился, подтянулся, встал на краешек, обнял выступ, приподнялся... Зацепился, подтянулся... У вас сейчас это называется паркур, а у нас — мужик домой идет. А так даже не интересно — в три ступеньки крыльцо.

Ари смеётся, вслед за гостем заходит в кабинет, и оба устраиваются в креслах. 

— Поскольку завершить ваше дальнее путешествие в наши края подъёмом на седьмой этаж не вышло, то с меня ужин. 

Невидимый помощник накрывает на стол. Гость берёт бутерброд с ветчиной и маринованным огурчиком и с наслаждением отправляет в рот. Тут же выдав:

— Пришёл помощник с бутербродом

Меня поздравить с новым годом.

А что смешного? Может вот...

Не ел такого целый год

Мне почести не так важны,

Чем добрый шмат из ветчины.

— Прелесть какая. Вы часто общаетесь экспромтами?

— На эту тему есть анекдот:

— Вы часто матом ругаетесь? 

— Я так разговариваю.

— Ахах, здесь это только приветствуется. Я очень ценю в людях чувство юмора. Оно вывозит из самых невывозимых ситуаций. А вам в жизни часто помогает?

— На эту тему скажу фразу, подслушал у алкашей на лавочке...

— Я почему всегда ржу? Чтобы не сдохнуть от тоски.

Юмор — это такая защита. От чернухи, несправедливости. От обид, от глупости... Смех лечит, помогает и тонизирует.

— Хмм... Ни за что не поверю, что ваша жизнь тосклива. Вы производите впечатление очень наполненного человека. Вот зашли и заполнили собой весь мой кабинетик, — улыбается Ари.

— Не весь, у вас ещё будуарчик вон там... — кивает гость на дверь. — И наверняка есть где-нибудь холодильник, а там колбаска припрятана.

— Колбаски нет, — вздыхает Ари, подвигая ближе к гостю блюда с мясной и сырной нарезкой.

— Чудесно, спасибо! Я отработаю, — нарочито поспешно добавляет гость, запихивая очередной кусок в рот. — Я могу... сочинить экспромт для прекрасной дамы, например.

Я в кабинетике у Ари 

Колбаску ел в стеклянной таре. 

Хотелось просто очень есть. 

Спасибо, Ари, что вы есть!

— Всегда пожалуйста, — глядя на гостя, Ари берёт шпажку и макает сыр в мёд. — Но экспромт не засчитан. Это просто подарок. А отработайте... Рассказав какой-нибудь случай, произошедший с вами, за который вам стыдно.

Гость ненадолго задумывается.

— Несколько неэстетичный случай, уместно ли... Ну да ладно.

В детстве захотел съесть яйцо сырое, видел, как взрослые с солью и луком... Достал яйцо, разбил в кружку, взболтал. И, глядя на это, передумал. Но выбрасывать продукты просто так нельзя! А рядом папа спал, отдыхал после работы. Храпел с открытым ртом. Я вылил это яйцо ему в рот... В общем, ему стало плохо, сильно плохо. А мама его ругала, думала, что он выпил, отмывая всю кухню после. И я долго не мог это ему рассказать, лишь во взрослом периоде признался.

— Ужас вы! — смеётся Ари. — Простите, я представила в красках! А во взрослом возрасте отношение к сырым яйцам изменилось или так и не любите?

— Я же врач, про сальмонеллёз слыхал, — смеётся гость. — Как-то не тянет. А вот яишенку на сковородке запросто.

— Любите сами готовить или предпочитаете, когда за вами ухаживают? 

— И то, и то. Ни один человек не откажется, если за него всё делают. Но готовлю и сам. Как-то был эпизод, когда сварил борщ, а дети потом стали выговаривать: а папа лучше борщ готовит. На что мама резонно ответила — «Если папа лучше делает борщ, значит, это теперь его обязанность». Так и повелось — борщ всегда я готовлю.

— Я люблю готовить. Этот процесс для меня совершенно магический. И много разных мыслей по поводу книг приходят именно в такие моменты. А для вас что является таким вдохновением?

— Даже не знаю. Смена обстановки, новые люди, новая информация. Нередко бывает — сижу, читаю. Какой-то факт проверить захотел. Полез дальше, открыл ещё что-то, на этом фоне родилась идея. Часто источником вдохновения служат сны. Яркие образы, события. Многие сны помню. Как правило, это новые миры, я знаю, что такого нет на Земле. Надо ведь напустить немного пафоса, сообщить о мистике и моей приверженности к этому. На самом деле, мозг — штука коварная. Что он там насинтезировал за годы? Вот на этом синтезе и рождаются образы. Что касается поэзии — здесь немного другое. Чаще всего строчки появляются, когда я невольно рифмую чью-нибудь фразу. А потом уже мысль вдогонку приходит, сюжет.

— Анатолий, а как вы относитесь к чужим стихам? Свои, понятно, пишутся, это от нас не всегда зависит, просятся — пишем. Но любите ли вы читать других поэтов? И я сейчас не про классиков. Есть кто-то из современных авторов в фаворитах?

— К чужим стихам отношусь точно также, как и к своим — просто. Написал, молодец, можешь. Написал кривенько — огорчусь, если раньше видел хорошие работы от автора. Значит, поспешил, поленился. Такого обожествления, пафосного придыхания нет.

— Я вообще не очень люблю стихи, как бы это странно ни звучало. Редко, очень редко попадаются хорошие. И очень расстраивают авторы, не умеющие писать, но считающие свои вирши чем-то достойным.

Наверное, поэтому я бы никогда не пошла в жюри на поэтический конкурс. А вы бывали в жюри и нравится ли вам это?

— Бывал на всяких конкурсах. Ну, как я оцениваю. Сюжет, образность — плюс. Но дальше я начинаю смотреть ритмику, обороты. А надо, по идее, сидеть и наслаждаться элегантностью, лёгкостью. А затем восхищённо хлопать — молодец какой. Но у меня так не выходит, поскольку я сам пишу стихи. Поэтому при судействе — исключительно техника и красота построения.

— Вот и я так. А ещё — смысл. Потому что нагромождение красивых образов — ничто, логика и смысл — всё.

— Именно. Некоторые стихи совсем не ложатся в душу. Например, верлибры. Хороший верлибр — это цельная картинка. А если там набор красивых фраз без сюжета, я такое не понимаю.

— Порой и не нужно, — смеётся Ари. — Анатолий, вы очень милый. Вы всегда такой?

— Стараюсь быть милым с людьми, которые мне нравятся. А так, бываю разным. Если взять Анатолия Ландышева в жизни  и в творчестве — это разные люди. Есть три Толяна. Толян первый — на работе. Строгий, ответственный, серьёзный и так далее. Толян второй — в быту, на отдыхе — балагур, пофигист и пьяница. Толян третий — в творчестве. Позитив, благодушие, тот же пофигизм, альтруизм и весь такой эталонный. По сути, в быту и в творчестве я милашка, а вот на службе... Хотя там тоже важный элемент жизни. Но тот облик мне не нравится. Мне комфортнее непринуждённость. Примерно так, — гость задумывается, забавно почесав нос, а затем, просияв, добавляет. — Скажу умную вещь — это всё социальные роли.

Анатолий тянется к тарелке и с огорчением убирает руку.

— Пусто. Не заметил, как умял всё... Скажите, а ваш невидимка может сварить кофе? И три ложечки сахара! А я... а что с меня взять? экспромт? О гостеприимстве, о лёгкой беседе?

— Я займусь кофе сама, а с вас экспромт о кофе!

Пока Ари творит ароматный магический ритуал, гость, чуть поразмыслив, выдаёт:

— Я шёл, как будто бы на эшафот. 

Порой мне трудно открываться людям. 

Но было мило... Славный бутерброд.

Возможно, в этом доме ещё будем.

Смотрю на вас, а на душе тепло.

Поговорил легко, непринуждённо.

Спасибо вам за вечер. Мне свезло.

Надеюсь, я не вёл себя нескромно?

А ладно, кем кажусь... Вульгарно пофиг.

Но всё-таки не откажусь от кофе.

Ари ставит перед Анатолием чашечку и вазочку с сахаром.

— Вот и отлично! Надеюсь, вам понравится.

Гость смакует кофе, хозяйка кабинета медленно тасует любимые метафорические карты.

— Обратимся к метафорам внутренних существ?

— Ого, я не помню, чтобы эта карта кому-то выпадала. Что-то очень закрытое. Да, снаружи яркое, пёстрое, веселое. А внутри... Но мне очень нравится, что в центре всё же нет места темноте.

— Шут, паяц, клоун, который по вечерам тяжело вздыхает в своей гримёрке, стирая надоевший грим?

— Скорее, кто-то очень глубокий, но скрывающий глубину за поверхностным, наносным.

После ухода гостя, Ари отправляется к себе, в другую часть дома.

— Чем займёшься? — интересуется помощник.

— Пожалуй, тоже посмотрю какой-нибудь старый фильмец.

* Записаться на приём к Ари Видерчи можно в личные сообщения на Автор Тудей, ТГ или ВКонтакте (ссылка в профиле)