Отражение в пыли

Он очнулся от гула в висках — глухого, как звон разбитого стекла. Воздух пах гарью и железом. Первое, что он увидел — трещину на потолке, извивающуюся словно змея. Сел, опираясь на ладонь, и почувствовал под пальцами что-то липкое. Кровь. Не его. Рядом, в неестественной позе, лежала женщина. Русые волосы слиплись от темной жидкости на полу, а на безымянном пальце мерцало обручальное кольцо. Его жена. *Его?* 

Голова раскалывалась, но он вскочил, спотыкаясь о осколки вазы. Фотографии на стенах — все те, что она так любила расставлять в хронологическом порядке, — теперь висели криво, будто кто-то рвал их в ярости. Лица незнакомцев улыбались со снимков: она на пляже, она с друзьями, она с... *с ним?* Он вглядывался, вытирая пыль с рамок, но везде она была одна. Будто его никогда не существовало. 

Пальцы инстинктивно потянулись к левой руке — место под кольцо пустовало. *Странно. Мы же...* Мысль рассыпалась, как песок. В гостиной царил хаос: перевернутый диван, разорванные книги, и... тело. Мужчина в рубашке, которую он узнал бы даже вслепую. Та же родинка на шее. Те же часы. На безымянном пальце — кольцо-близнец того, что сверкало на ее руке. 

Он шагнул ближе, и пол скрипнул. Тело не шелохнулось. В зеркале над камином отражалась только комната — пустая, кроме двух трупов. Он махнул рукой, и пыль взметнулась в воздух, оседая на лицо мертвеца. *Его лицо.* 

«Нет...» — прошептал он, но звука не последовало. В ушах зазвучало воспоминание: крик, удар, вспышка света. Они спорили. О чем? Он не мог вспомнить. Только ее глаза, широко открытые от ужаса, и нож в его руке, который *она* вырвала, чтобы защититься... 

Он отпрянул, наткнувшись на стену. Фотография упала, и стекло разбилось вдребезги. На снимке — она, смеющаяся, обнимала пустое место у своего плеча. Туда, где *должен* был стоять он. 

Холод просочился сквозь кожу, будто сам дом выдыхал правду. Он поднял дрожащие ладони — сквозь них просвечивали узоры ковра. Кольцо на пальце мертвеца вдруг вспыхнуло тусклым золотом, и он понял. Не он *убегал* от кошмара. Он *был* кошмаром. 

За окном завыл ветер, разнося пепел из камина. Он остался стоять меж двух тел — того, что когда-то любил, и того, что когда-то был. А на полу, в луже крови, дрожали двойные отражения луны — будто мир теперь делился на «до» и «после». На «живой» и «никогда не живший». 

Но призраки, как и воспоминания, не умирают. Они просто... застревают.