Жахнем, братья и сестры!

Собственно, четвертый том о Лео стартовал уже две недели как. 

Кто не в курсе, о чем это я, вот об этом: "Зови меня Лео. Том I" https://author.today/work/386962 Там начало, друзья.

А пока восторгайтесь/ужасайтесь/проходите мимо/оцените по достоинству (нужное подчеркнуть) первую главу 4-го тома, коя называется... 

Жахнем, братья и сестры!

Бревенчатые стены корчмы… как она называется? «Хромой пес»? Никогда не понимала, зачем называть подобного рода заведения в честь увечных животных. Ну да ладно, в данный момент это не важно. 

Важно, что бревенчатые стены корчмы сотрясаются от угодившего в нее пушечного ядра. Мало нам снарядов от стволов поменьше калибром, свинцовых шариков и болтов, которыми нашпиговывают удивительно крепкие (дубовые, не иначе) стены этого заведения, так еще и царь-пушку подволокли, сволочи. 

Не только стены, все здание содрогается, взметывая кучу пыли; с полок с чудовищным грохотом падает посуда; помещение заполняется пороховым дымом. Это в довесок к несмолкающему женскому визгу, ввинчивающемуся в уши не хуже уховерток; детского плача; ругани засевших в здании мужиков и бахвальства поливающих нас свинцом клутжей. 

Коих немало.

 – Сейчас вы сдохнете, сукины дети! – хохочут они. Особенно усердствует их предводитель, как его там? Забыла. Что-то связанное с семечками. – Сейчас мы накормим вас свинцом сполна!

 – Человек тридцать, – говорит Якопо, выглянув в дыру, оставленную снарядом от кулеврины. – Никак не меньше. Вооружены до зубов.

 – Святой Лёр! За что ты проклял меня? – причитает где-то сзади корчмарь, как и полагается – толстый и потный жадюга и прохиндей.

 – Из мортиры только что жахнули, точно! – улыбается Леонардо так, словно стал свидетелем чего-то необыкновенно прекрасного. – Еще разок вмажут и всё – прости-прощай, «Хромой пес»! И откуда только сперли, подлецы? Из Горио, не иначе. Эх, проворонил Шмулька пушку, проворонил… А я-то думал, он человек серьезный.

Вжик-вжик-вжик – точно разъярившиеся осы вонзаются в дерево пули и болты.

 – Да, попадос, – говорю я, смахивая с головы мусор. – Блин, а так хорошо всё начиналось…

Всегда всё хорошо начинается. До первой кружки эля.

 – Столько труда насмарку, столько сил, столько здоровья – коту под хвост! – вопит корчмарь в такт слезным воплям жены. – О Лёр милосердный! О святые угодники!

 – Надо уходить, – невозмутимо говорит Ян, прислонившись к сотрясаемой стене и обнимая свой меч – «Готику». – А то посыпется строение и прямо на нас. Быть погребенным под завалами питейного заведения, причем не самого лучшего качества – нет, не так я себе представлял собственную смерть.

 – А как ты ее представлял? – спрашивает Пегий.

 – На мягчайшей перине, в окружении голых девиц как минимум, – со вздохом отвечает Ян и добавляет: – Надо уходить, Лео, нам не отбиться… И от стрелков наших толку мало…

 – Но-но! – возмущается Леонардо, сжимая в руках свой драгоценный мушкет. – Что мы сделаем с парой ружей против мортиры?

 – С тремя ружьями, ты хотел сказать, – поправляет его Пегий.

 – Ну хорошо, с тремя.

 – Нет, надо уходить, пока нас не окружили, – сокрушается Ян. – Их сдерживает твоя, Лео, дурная слава. Ведь ты – ведьма. А чем дольше мы сидим, тем больше они утверждаются во мнении, что ничего страшного в тебе нет. Надо уходить, пока целы.

 – Кто первый прикончит эту рыжую дьяволицу, – не унимается во дворе главарь разбойников, – тому бочонок отборнейшего эля! 

 – Ты хотел сказать – уползать? – сплевывая пылюку, ядовито замечает Диана. Отчего-то она невзлюбила обладателя здоровенного меча.

 – Так или иначе – думаю, моя мысль ясна.

 – А может, ты выскочишь и помашешь там своей штукой? Нашинкуешь их в капусту, приговаривая: «я сожалею, парни»?

 – Их слишком много, Диана.

 – Ну и что?

 – Пожить еще хочется.

 – Я думала, ты – герой.

 – Наличие здоровенного меча не означает, что его обладатель равен богам.

 – Не в добрый час я пригрел это змеище! – скулит корчмарь. – А ведь Лёр Юный не зря говорил – все беды от женщин!

Лёр так говорил? Странный какой-то святой. Святой женоненавистник. 

Горец со свойственным ему крайне серьезным видом поднимает палец вверх. Сейчас начнет вещать. Мы уже успели свыкнуться с этой его манерой, но не в этот же раз!

 – Дух змея молчит, – изрекает он с важным видом.

 – И что это значит? – спрашиваю я, пригибаясь и закрываясь руками. Надо мной раскалывается каким-то чудом уцелевшее окно. Осколки стекла разлетаются словно перья. Солнышко бликует на кусочках. Красиво. 

 – Нам – конец, вот что это значит, – отвечает за него Пегий. – А я предлагал заночевать в лесу, предлагал…

 – Ой, замолчи, а, противный? – прошу его. – Еще твоего нытья не хватало.

 – Дух оленя молчит, – говорит Горец, несмотря на грохот выстрелов.

 – А кто первый повяжет ее, я имею в виду эту зловредную сучку, которая известна как Лео, – разглагольствует руководитель лиходеев, – тому лично отсыплю серебра!

Кард подзывает меня. Подползаю. Кузнец вытаскивает из дорожного мешка мешочек.

 – О! – принимаю я подарочек со злорадной усмешкой. – Энчант. Добро! Поджарим супостатов!

Кард мотает головой. 

 – Что такое, Кондратий? – Да, и Немого я переиначила по-своему. Впрочем, ему все равно. – Не поджарит? А что сделает?

Кард пожимает плечами. Типа, увидишь сама.

 – Лады, посмотрим. Предчувствую, штука убойная.

 – …и дам позабавится с ней! – заканчивает вожак бандитов. – Опосля, значится, меня самого, вот как! 

 – Дух медведя молчит, – как ни в чем не бывало, продолжает Горец.

 – И долго он так будет? – интересуется Якопо.

Словно в ответ в стену врезается еще ядро. Пробивает огромную дыру.  Левее нас. Кухню сносит к херам. Занимается пожар.

 – Так их, ребята! – Похоже командир вошел в нездоровый раж. – Давно пора эту рыжую девку отправить в гости к безглазому! Заряжай!

 – Пока всех зверей не перечислит, – усмехается Ян.

Мы прячемся в зале, где еще полчаса назад так славно сидели, попивая местный на удивление приятный эль. Ползаем на брюхе меж опрокинутых лавок, столов и кружек, прикрывая головы от волн щепы и мусора, от сыплющейся штукатурки и проклятий корчмаря. Больше всего незамысловатые тирады хозяина «Хромого пса» касаются меня. 

 – Это Лео, это она, проклятая бабища, виновата! – льет крокодильи слезы корчмарь.

Ну конечно, всегда и во всем виноваты бабы.

А Горец, между тем, заканчивает свою странную… молитву – не молитву, хрен поймешь:

 – А дух орла – летит! – восклицает он, достает из внутреннего кармана какой-то… камешек? – не разглядела, – и бросает в окно. – Уходим, быстрее!

...

Начать с первой главы 4 тома, или начать с начала

Вот такой сумбурный самопиар, уж не обессудьте. Как умею.