Благодарность

Знаете, это очень страшно, когда темно и воздуха не хватает. Под кожухом можно только, приняв невероятную позу, пытаться нащупать и перебрать разъемы, провода, предохранители. А они неуловимые в руки не даются. Желудок от страха свело в тугой комок и горечью подкатило к горлу. Перед глазами танцевали черные мошки.

Нет, я, конечно, привычная ко всяким передрягам: добрых два десятка лет я гоняю наш семейный грузовик. И уже давно без напарника-сменщика. Пока еще Джей был жив, водили на пару. Теперь только у меня есть водительский допуск. Я за водилу, Матушка — за всех остальных в этой маленькой кабине, а вокруг — темнота. И пустота.

Я вывалилась из-под кожуха, села, вытянула ноги и задышала часто-часто. Говорят, помогает: и от тошноты, и от страха.

— Что? — спросила Матушка участливо.

— Тошнит, — пожаловалась я.

— Ой! — притворно испугалась Матушка. — Это знаешь от чего?

— От чего? — попалась я на уловку, словно молодая невестка.

— Такая взрослая девочка и не знаешь, от чего тошнит по утрам?! Обычно, если на праздник танцуешь с парнями до упаду. Скажи нам, а с кем же пасла ты коров? Как имя его? Дуси, делсо, дэро!* — пропела Матушка. — Целый холм с овцами в придачу я тебе, конечно, обещать не буду. И так знаю его имя.

— Чье имя? — Я начинала злиться, и это хорошо, потому что тошнота отступила и в глазах развиднелось.

— Того, с кем ты танцевала на Майский день. Тетушка Фей смотрела фотки и видео в Тарнете, — ехидно хмыкнула Матушка. — И опять чернявый, как ты любишь. Но вот что интересно, девки у тебя все равно все рыжие. Нашу породу не перебьешь.

Ах, ты ж старая облезлая выдра Фей! Вот вернусь и напомню, за чей счет оплачивается доступ в Нет, чтобы ты могла выкладывать свои фото бармбрэка и посиделок с подружками! Но с Матушкой мне все еще ругаться в полную силу не хотелось.

— Ой! Вашего холма вместе со всеми козами не хватит! А Фей слепая и вряд ли что-то смогла рассмотреть. Скорее по своей сплетнической натуре домыслила, потому что я ушла еще перед танцами. Вы, Матушка, прозвонили всю схему?

— Та да, там еще пару разъемов проверить вручную.

Я снова извернулась и протиснулась под кожух:

— Ну, что и куда?

— Его нефритовый стержень в ее цветок лотоса, — елейным голосом сказала Матушка. — Ты ж знаешь, как выглядит нефритовый стержень, Нэй?

И тут на меня накатило окончательно: дурнота, страх и злость.

Я выползла из-под кожуха на четвереньках и помотала головой, от чего свет налобного фонарика заметался по стенам кабины. Я пыталась вдохнуть, но что тут вдохнешь, если система регенерации работает едва на треть. Тошнота снова подкатила к самому горлу. Но позволить себе ползти в санузел — нет уж, я здесь главная, я за баранкой этой посудины. О чем я и сообщила Матушке, предварительно поднявшись, цепляясь за панель управления