«Переплата телом», или мой первый опыт написания эротики

Сижу я, значит, сегодня в налоговой, и вдруг меня настигает вдохновение впервые за долгие-долгие месяцы творческого кризиса. Настрочила прям там, с телефона. Уже потом, дома, немного подправила с компа для читабельности. Раньше эротику особо не пробовала писать, но тут мне пришло в голову: что, если фразу «меня еб*т налоговая» воспринять буквально? И почему не написать что-то про абьюзивные отношения: налогоплательщик (ИПшник, ОООшник, неважно)/Налоговая?

Собственно, зачем я это решила выложить на обозрение? А за тем, чтобы спросить мнения: как думаете, стоит ли мне начинать писать в жанре эротика? Мое ли это? Вот, кстати, и сам опус:

Когда она вошла в комнату, воздух сгустился, словно пропитанный невидимым напряжением. Он ждал ее ― высокий, строгий, в идеально сидящем костюме. Черты лица резкие, почти безупречные, а в глазах ― холодная, расчетливая власть. Налоговая.

― Ты опоздала, ― голос его прозвучал ровно, но в этой бесстрастности слышался приговор.

Она сглотнула, ощущая, как что-то внутри сжимается ― страх, нарастающая паника, невозможность сбежать.

― Я… я не успела подать декларацию, ― прошептала она, зная, что это не оправдание. Он шагнул ближе, и запах денег, власти и нерушимого закона накрыл ее, как шелковая удавка.

― Знаешь, что за это бывает?

Она кивнула, не смея отвести взгляд. Его пальцы коснулись ее подбородка ― холодные, уверенные, будто просчитывали каждый ее вздох, каждую дрожь.

― Штраф, ― продолжил он, наклоняясь ближе. ― Пеня. Санкции.

Она застонала ― то ли от страха, то ли от предчувствия. Он притянул ее к себе, прижимая к стене ― властно, не оставляя пространства для побега. В его руках была сила, от которой не уйти, от которой невозможно отказаться.

― Я возьму все, что ты должна, ― прошептал он, его дыхание опалило кожу. ― Каждую копейку. Каждый стон. Каждую каплю.

Она не сопротивлялась.

Сегодня ее имел сам Закон.

Его пальцы скользнули по ее спине, ощупывая изгибы, будто проверяя баланс. Она чувствовала, как он оценивает ее, просчитывает каждую линию, каждый процент возможного уклонения. Холодный разум сжался вокруг нее, как стальные наручники.

― Должен признать, ты не выглядишь как тот, кто готовился к проверке, ― его голос был низким, почти ласковым, но за этой лаской скрывалась явная угроза.

― Я… я заплачу, ― выдохнула она, едва дыша.

― Заплатишь, ― он улыбнулся краем губ, толкая ее на стол. ― С процентами.

Она застонала, когда он накрыл ее своим весом, ощущая, как его руки впиваются в нее, оставляя невидимые метки, как печати на официальных документах. Ее дыхание спуталось с его, и когда он двинулся, медленно, глубоко, безжалостно, она поняла: освобождения не будет.

Она ― налогоплательщик. А он ― ее неизбежность.

― Ты знала, что это случится, ― его пальцы лениво прочертили по ее коже невидимые цифры. ― Ты не могла избежать этого.

Она задыхалась, сердце колотилось в груди.

― Скажи, ― продолжил он, наклоняясь к самому ее уху. ― Ты подашь декларацию вовремя в следующий раз?

Она молчала. Ее тело все еще дрожало от пережитого, дыхание было сбивчивым.

― Что ж, ― он удовлетворенно выдохнул. ― Тогда мне придется вернуться.

Его губы скользнули по ее шее ― метка, напоминание. Она знала: встреча неизбежна. В следующем году. В следующем квартале. Или даже раньше, если она опять забудет про сроки.

Налоговая никогда не прощает. И всегда возвращается.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Ее расчетный счет был заблокирован.

Она стояла перед его дверью, сжав кулаки, с трудом скрывая отчаяние. Все рухнуло. Она не могла платить сотрудникам, не могла снять деньги, не могла двигаться дальше. Налоговая полностью парализовала ее бизнес.

Она знала, что он ждал ее. Знал, что рано или поздно она приползет сама.

Дверь отворилась, и он поднял на нее взгляд ― снисходительный, победоносный.

― Как быстро ты сломалась, ― сказал он, откидываясь в кресле.

Она сглотнула и сделала шаг вперед.

― Прошу… ― голос сорвался, и она резко опустилась на колени. ― Пожалуйста. Разблокируйте счет. Я сделаю все, что угодно.

Он усмехнулся, сцепив пальцы в замок.

― Все, что угодно?

Она кивнула, пряча дрожащие губы.

― Встань, ― его голос был низким, властным. ― Подойди ко мне.

Она поднялась, ощущая, как колени подкашиваются. Приблизилась к столу, вцепившись в его край.

― Закон суров, ― он медленно поднялся, нависая над ней. ― Но я могу быть… гибким.

Его пальцы сомкнулись на ее подбородке, поднимая ее лицо вверх. Властные, требовательные.

― Покажи, насколько сильно ты хочешь моего прощения.

Она закрыла глаза, ощущая, как его дыхание коснулось ее губ. Никакого выбора. Никакой свободы. Только долг. И тот, кто пришел взыскать его.