Вампиры в Москве
Автор: Владимир ЛещенкоПока идет подготовка к началу выкладки второго тома "Архипелага" продолжаю публикацию книги о московский оборотнях и вурдалаках а также прочих потусторонних существах.
Зов крови! Смерти волчьим оскалом
Ты в лицо усмехнешься…
Наталья О’Шей (Хелависа)
Владимирская область, 2008 год.
Степан встрепенулся. В бесшумно распахнувшуюся дверь шагнули трое. Все как на подбор, рослые, широкие в плечах. Черные плащи-дождевики облегали могучие фигуры.
— Здравствуй, брат, — прогудел один из них. Не бойся — мы свои. Да возлюбит тебя Бог! Пресвитер шлет тебе свой поклон. Дичь на месте?
Да… — кивнул Степан. А куда ей деться?
Я Никифор, — бросил старший. Ну — не будем терять время…
От деловитого взора старшего по спине почему-то пробежал неприятный холодок.
Гости повернули обратно, он двинулся следом, накинув плащ-палатку. Во дворе стоял разбитый «УАЗик», в котором сидели еще трое в таких же черных дождевиках.
За ним просеменила старая Нина Михайловна, указавшая на семью оборотней — бодрая почти столетняя бабка, по слухам, завербованная в Дружину еще когда ею руководил Святейший Синод, и лично видевшая последнего царя.
И на то было похоже, судя по тому как вежливо поприветствовали ее боевики.
— Ну ладно. Я думаю, машина нам не понадобится. Идти недалеко. Идите за мной.— Михайловна зашагала к деревне, следом гуськом двинулись приехавшие, а за ними — Степан.
Теперь у каждого в руках были ружья и еще какие-то тюки.
Деревня как вымерла, даже собаки молчали — и неудивительно: страх уже прочно взял их в плен. Зловещая группа, черная и ощетинившаяся стволами ружей, наконец достигла нужного дома. Дома семьи Зорковых.
Степан представлял что тут произойдет. Сейчас будут уничтожены «дикие» гару — те, кто не признает перемирия, те, кто не входит ни в одну Стаю, и те, кто нарушает главный закон оборотней — не есть человечины. Двое школьников, агроном колхоза «Свет» (между прочим последний агроном) и сверх того — исчезнувшая месяц назад семья туристов. Но также знал он, что там, за стенами, двое маленьких детей, а дочь главы семьи беременна.
Дом обреченных волколаков стоял у самой околицы. Метрах в двадцати уже темнела стена деревьев.
— Птички спят в своем гнездышке, — прошептал один, похожий в своем черном плаще на ворона.
Быстро разбежавшись, «псы Господни» из принесенных с собой канистр облили стены дома бензином. Один из них закурил. Взяв прислоненные к стене вилы, подпер входную дверь. Несколько раз глубоко затянулся дымом и швырнул папиросу в лужу бензина под стеной. Взметнувшееся пламя быстро охватило дом.
— Полезут из окон, стреляйте.
Внутри дома раздались крики. Кто-то налег изнутри на дверь — тщетно. В окне мелькнуло чье-то лицо, но, увидев стоящих в свете пламени охотников, поспешно отшатнулось.
— Посмотрим, что они выберут, смерть от огня или серебра, — повернулся к Степану один из стоявших рядом, и нехорошо ухмыльнулся — почти как вампир.
Он посмотрел вдоль улицы, где уже появились зрители.
— Люди на пожар сбегаются.— И, взведя курки на двустволке, выстрелил в воздух. Бежавший к горевшему дому с ведрами народ, повернувшись, бросился обратно.
— Смотрите, они там! — вдруг закричала Нина Петровна, тыча пальцем в сторону леса. За околицей откуда-то из-под земли показались одна за другой две женские фигуры. Одна, девичья, быстро достигла леса и скрылась среди деревьев.
— Там подземный лаз из дома, — процедил один из дружинников, ловя на мушку карабина фигуру, тяжело бежавшую к лесу. Из-под земли в это время выбирался мужчина. Грянул выстрел. Женщина, почти добежавшая до спасительных деревьев, упала. Мужчина пригнулся и, повернувшись, прыгнул обратно в лаз. Первой к лазу подбежал брат Никифор, резко взмахнул рукой.
Глухо прозвучал взрыв. Земля просела. Подземного лаза больше не существовало.
— Заодно и похороним! — рассмеялся старший.
Пока все занимались лазом, старуха подбежала к убитой и перевернула ее.
Это мать ихняя! — Быстрее! — крикнула она, устремляясь в лес. — Девка сбежит!
— От нас не убежит. — «Псы Господни» рванулись следом.
— Ты остаешься, — бросил Никифор молодому охотнику.
... После этого никого из них больше никогда не видели.
Из всей боевой группы уцелел лишь Степан.
Но сотворенное в глубине леса колдовство — черное, страшное — он почуял.
Он так и не решился расспросить пресвитера об обстоятельствах той истории — хотя почему-то очень хотелось.