Редактура

Сегодня вдруг осознала: до конца книги — всего несколько глав. Вся история, которую я вынашивала долгие месяцы, почти рассказана. Щетинин уже на пороге истины, буквально в шаге от убийцы. Всё ближе развязка, когда клубок догадок, полуправды и намёков наконец распутается.

Но, как ни странно, это вовсе не конец моей работы. Скорее, наоборот — начало самого кропотливого и утомительного этапа.

То, что вы читаете сейчас, — это черновик. Грубый набросок, скелет истории. Каркас, на который я лишь наметила форму, без мелких деталей и изящных изгибов. Пока вы видите картину, написанную широкими, размашистыми мазками. Очертания различимы, настроение передано, но до настоящего произведения искусства — как до неба. Здесь нет тонкости, нет филигранности.

Впереди — редактура. А это уже совсем другой жанр. Это не вдохновение, не порыв, не ночная бессонница с чернильной каплей в душе. Это тяжёлый, упорный труд. Как будто ты снова и снова проходишь по одной и той же тропе, выискивая, где споткнулся, где оступился, где след вышел за край.

Нужно пройтись по всем сюжетным линиям, сверить их, выверить. Перепроверить важные детали, убрать повторяющееся, перестроить неточное. Стиль требует разнообразия — а человек, увы, склонен повторяться. Мы цепляемся за любимые слова, образы, эпитеты, и тянем их из главы в главу, не замечая, как они теряют силу. Писатели, как и все люди, не застрахованы от штампов.

Редактура требует той самой сосредоточенности, которой мне всегда не хватало. Это работа лупой и скальпелем, а не кистью. Нужно резать, шлифовать, переделывать. Иногда — выкидывать любимые фразы, потому что они мешают ритму.

Я никогда не любила редактировать. Это долго. Это скучно. Это почти физически больно. Но именно на этом этапе текст перестаёт быть просто рассказом — и становится книгой.

Так что история почти рассказана. А впереди — путь к её совершенству.