Про детей в книжках
Автор: Maryna OstromyrЧитаю что другие "про детей" пишут, флешмоб сейчас такой на АИ.
И про себя сказать могу, что дети -- для меня! -- очень сильный триггер. Вот прямо-таки очень. Поэтому у большинства моих героев, сколько бы они не были похожи на меня(в некоторых местах так вообще камео бесстыжее)), нет детей. А если, по логике развития персонажа, ребенок появляется, то герой-родитель немедленно сходит со сцены. Рисков, даже в воображаемом мире, хочется избежать. Никаких детей!
Но в последнем романе все-таки решила рискнуть, эпизодический образ сына главного героя чуть показав -- едва наметив. Смысл был в том, чтобы показать таким образом -- черт, вот тут все-таки "не рассказываю, но показываю"! -- значимость среды и условий в формировании личности...
Блин! Звучит ужасно нудно, как из учебника, в тексте не так, честное слово!
...Ведь сын главного героя, очень похожий на папу внешне и по характеру, в отличие от отца, вырос в идеальных условиях -- в любви, полном принятии, сверхценности для родителей и материальной стабильности и защищенности. И это тот человек, которым главный герой хотел бы быть сам. Это зеркало, в котором видишь лучшего себя, возможность переписать жизнь...
Блин! Снова звучит дидактично, но разве не жизненно? Разве этим не грешат многие родители?
...И в этом удовольствии смотреть на "лучшее себя" стоит помнить, что ребенок -- не копия родителей, он отдельная личность, на которого влияют многие, кто оказался рядом.
Далее эпизод вроде бы как комический, но по поводу совершенно не смешному -- расстаются родители. Но и эту драму можно превратить в сложную, но не травмирующую житейскую ситуацию:
Когда возвращались из школы, сын сообщил, что нужно поговорить. Ну и мороженое поесть еще можно… Пошли на мороженое, там сын спросил преувеличенно-серьезно и строго:
— Так, папа! Ты собираешься менять обстановку? Когда?
Оказывается маленький Максик подслушал, как Бабушка говорила Маме, что «Максу нужно сменить обстановку, лица на нем нет. Отпусти его, дай уйти», на что Мама раздраженно ответила, что «никого она не держит, но его держит малыш Максик»…
— Максик, подслушивать старших нехорошо, ты можешь их неправильно понять потому, как маленький.
Эти две дуры — старая и молодая, не могли проверить, слышит ли их ребенок?! …И такой талантливый мальчик — все может подслушать и понять, весь в папу!
Маленький Максик сказал, что все нужное он услышал и, если папе нужно «сменить обстановку», то сын тоже его не держит, но…
— Хотелось бы обсудить условия и составить договор…
А вот тут он весь в мать — неплохая деловая хватка.
— …я же должен защитить свои интересы.
Да, его мама, несмотря на свой аутичный спектр и прочие странности, весьма в этом успешна.
— Какие твои интересы, сынок?
— Ну как же: чтобы ты любил меня всегда, в любой обстановке и я всегда был для тебя «номер один».
Да, блин, как по-другому…
— Это всегда будет так, сынок.
— Болтать каждый горазд, а лучше когда на бумаге, — повторил маленький Максик поговорку своей бабушки, — Лучше договор составить.
Мальчик достал из рюкзака тетрадку, вырвал лист…
— Максик, это тетрадь по математике, нельзя так неаккуратно!
Но тот только презрительно рукой махнул — не любил он математику, учительница дурацкая… Начал печатными буквами выводить договор между Папой (в скобках фамилия, имя) и Сыном (фамилия, имя) о том, что Папа обязуется всегда любить своего сына в любой обстановке. Папа обещает, что Сын будет всегда на первом месте для него. Папа обещает, что если найдет себе других жен, то Сын все равно будет первее жен…
— Не буду я искать никаких жен…
— Кто тебя знает, папа. Вон у дяди Фрэнки каждый месяц новая жена… Поэтому запишем вот тут: «первее жены номер два, первее жены номер три, первее жены номер четыре…» Тут я оставил место для имен, чтобы потом их вписать.
— Столько жен у меня точно не будет, не трать место, вон лист заканчивается.
— Я переверну… Лучше все предусмотреть.
Потом Максик перешел к пункту о потенциальных конкурентах:
— «А также потому, что Сын (Максик) родился первым, то он навсегда назначается старшим, самым важным и главным над ребенком номер два, ребенком номер три, ребенком номер четыре, ребенком номер пять…»
— Максик, столько детей только в Африке бывает!
— Не скажи, папа. У нас один мальчик в классе, сын кинопродюсера, ходит в еврейскую церковь, у них в семье детей чуть ли не миллион… Ты не ходишь в еврейскую церковь? Тогда лучше на отдельном листе. Все нужно предусмотреть.
— Нет, пяти строчек вполне достаточно.
Максик послюнявил карандаш… Блин, сейчас такие карандаши химические, а он в рот их сует… и написал заключение: «Этот договор действителен всегда, навсегда и во все времена». Довольно прочитал красивую фразу вслух, утверждал, что сам придумал такие красивые слова.
Поэт, как мама, и писатель, как папа!
— Прочитай и проверь на ошибки, — передал лист отцу.
Получив проверенный экземпляр, стал переписывать — у Договора два экземпляра, каждый знает!
— Подписывай! …А как я узнаю, что ты в «трезвом уме и здравой памяти»?
— Поверь на слово… И я же не бегаю голый или с ножом — значит нормальный.
Подписал два экземпляра. Сын отдал Папе почерканный, с ошибками, себе красивый оставил. Пожали руки.
— Если джентльмены руки пожали, то это соответствует юридическому договору, со всеми последствиями за его нарушения, — пусть знает, что у отца тоже есть в запасе пара красивых фраз. Этой командир научил.
Сын сел на руки, обхватил руками за шею — такой чувствительный мальчик!
— Папа, я хочу, чтобы ты был счастлив в любой обстановке…
Блин, чуть слезы не полились из глаз, постыдился реветь при сыне, втянул слезы. Но никогда таких слов не слышал, никогда ни от кого. Всегда был ничей, никому не нужный. И потом, даже когда кому-то нужен был, то счастлив ли — никого не волновало. И тут вдруг… Шестилетний мальчик готов от папы отказаться, чтобы тот счастлив был.
Недаром прожил жизнь, будет ли что-то лучше? https://author.today/work/414231
И не только мое, это частый триггер -- человеку, у которого есть дети, который знает, что такое дети для человека(независимо от пола, кстати!) сложнее рисковать детьми даже в своем воображении. Тем более детей убивать. Хладнокровно и, если вроде бы как лично этого не видишь, то не по-настоящему. Или прикрыться выдумкой, чтобы не видеть убийцу детей в зеркале.