«Терновый князь» — романтика, приключения и славянский фэнтези-сеттинг

«…Продолжающийся военный конфликт между Скогстеном и Криумвертом является благодатной почвой для чародейского ремесла, Ваше Высочество».

Из перехваченного письма Колля Хольмквиста,
верховного чародея Свелаха.

Солнце неустанно клонилось к закату, подмигивая последними лучами появившейся на небосводе сестре. Редкая возможность увидеть смену суточного караула. Несмотря на летний зной, небо в этом году часто затягивали тяжелые облака — будто кто-то набрасывал платок на клетку с канарейками.

Августовский воздух пропах цветущей полынью и амброзией, а подсолнухи утомленно свесили свои янтарные головы набок, покорно приготовившись к ночному набегу полевок.

Весея размяла плечи и шею, будто сама целый день глазела на желтый диск в небе, и поправила лямку своей дорожной сумки. Вздохнув, она несколько раз обвела глазами поля и слегка прищурилась.

«Не хочу домой», — подумала девушка. — «Пускай, хотя бы эта ночь будет моей».

Все лето они исправно собирали чайные травы и копали корешки, работая вдвое больше обычного. В полях и перелесках то и дело слышалось шуршание ног: кто-то выходил на работу группами или семьями. Пришлось даже потеснить стогоправов, сооружая для сена новые постройки. Те, конечно, ворчали и пророчили мор скота, но не отпирались по-настоящему. Деревенские с трудом привыкали к мысли о том, что размеренная и спокойная жизнь подошла к концу.

Весея хорошо помнила, как раздавшийся топот копыт криумвертской армии сменился криками и слезами. В прошлом году с десяток молодых парней выстроились в неровную шеренгу: объятия, поцелуи, мешочки со скарбом и у каждого в руках по сухому кустику. Тогда им всучили первое попавшееся под руку. Кому-то даже повезло обзавестись эхинацеей или шиповником.

Вряд ли подобные пожитки могли чем-то помочь, однако никто никогда не знает, что может случиться на войне. К своему удивлению, сама Весея думала об этом спокойно. Какие-то стычки происходили постоянно и, в каком-то смысле, война для нее представлялась делом обычным. Однако война со Скогстеном, дружественными землями, застала врасплох.

За целебными травами она уходила надолго. Перекидывая через плечо тюк с припасами и подвязанными к нему покрывалами, топтала поля и склоны в поисках лучших образцов. Они с бабушкой собирали травы каждое лето. Раньше это были небольшие запасы для себя и домашних: чай, приправы и пряности. Тогда никто всерьез не задумывался об их целительных или защитных свойствах. Таким промышляли старые повитухи и ведьмы, если они вообще чем-то отличались друг от друга.

Скорее всего эта ее вылазка будет последней. Дневную жару неумолимо вытесняли холодные вечера, а шерстяные покрывала уже не согревали. Весея забралась достаточно далеко, и завтра точно нужно поворачивать обратно. В августе улов был скромным — мало кто собирал сорные травы. Однако глаз опытных ткачих был хорошо наметан на крапиву, а за отваром полыни к ним сбежится пол деревни, когда приспичит гнать глистов. От последней мысли Весея невольно улыбнулась и нарочито промаршировала в сторону перелеска.

Сегодня особенно хотелось радоваться ясному небу, обещавшему показать ливень ночных светил. Не одно лето они проводили такие ночи вместе с Вицем, сбегая в поля от надзора домашних. Загадывали желания, глядя на падающие звезды, и целовались. В одну из таких ночей Виц прихватил горячий перевар, явно добавивший ему смелости. На утро любовный зуд сменился саднящей болью царапин от перекатывания по стогу сена.

Вица не рекрутировали, поскольку он работал в полях. Весее полагалось радоваться, однако она не могла отделаться от мысли о том, что его исчезновение могло все упростить. Совсем скоро придется объясняться не только с ним, но и со всеми домашними, которые спят и видят, как красные свадебные бусины затянутся на ее шее петлей. Он даже пытался говорить с ней об этом. Наверное, не стоило тогда отмахиваться от этой беседы. Весея тяжело вздохнула, стараясь отогнать эту мысль. Ни к чему сейчас размышлять о том, что уже случилось. Эта ночь — только ее ночь. Об остальном она подумает завтра.

Устраивать привал у воды было не страшно. Она смяла полынь и растерла тело соком. Это отпугивало комаров, а иногда даже отпугивал Вица. Весея снова улыбнулась, окидывая взглядом приглянувшееся местечко. Можно было остановиться выше по реке, но чутье подсказывало, что она недалеко от границы и вполне может нарваться на армейские отряды. В очередной раз застонав от того, что не следила за расстоянием, она отстегнула от мешка покрывала и расправила веревки. В детстве они часто строили такие лесные шалаши. Исправно извиняясь перед Полуночницей за предстоящие проделки, таскали туда еду и рассказывали страшные истории.

Сегодня она не боялась Полуночницы. Сегодня Весея чувствовала себя свободной, не скованной цепями времени и забот. Наверное, именно это ощущают путешественники и бродячие барды — свободу. В тот самый миг, когда ты останавливаешься у прозрачного ручья, а ветер играет с прядями волос, принося с собой далекие звуки — может быть, эхо древнего заклинания или смех невидимых духов. Августовский лес дышал неспешно, словно погруженный в древний сон. Наверное, где-то в глубине чащи, у корней векового дуба, затаились тайны, о которых шептали лишь ветры.

Поежившись от ночной прохлады и смирившись с мыслью, что разводить костер довольно опасно, она выудила из кармана лунный камень и несколько раз стукнула по нему костяшками. Неровный шарик давал тусклый холодный свет, не позволяя теням подбираться слишком близко. Нельзя сказать, что здесь было уютно: ночь — это ночь. Отгоняя все всплывающие в памяти страшилки, она глотнула хмельной перевар и подняла глаза в небо.

***

«Принц нехоженых троп,

Повелитель ветвей,

Спящий князь в колыбели терновой.

Среди мха, в заточеньи корявых корней

Он играет на арфе еловой»

«Сборник баллад криумвертских бардов»
Деян Паладчи,
младший хранитель Фаирской Крепости.

Сегодня ему особенно хотелось взглянуть на ливень светил — этим летом сосны разве что макушками не цепляли нависшие облака, не давая лесу просохнуть и запастись силами. Казалось, даже полевки осмелели и не замечали парящих в небе сов, вовсю глазея на звезды маленькими черными бусинами.

Лагерные костры звонко потрескивали, а вокруг сновали молодые рекруты, не успевшие запасти хворост днем. Оставалось только тяжело вздохнуть, глядя на потуги парней, напрочь забывших об осторожности в ночном лесу.

Он не обратил внимания на беднягу, шлепавшего в сторону чащи. Скорее всего, тот поддался на уговоры лесных духов и вряд ли вернется обратно. Ему самому было ни зги не видно. Долгое время эти леса были недоступными, их побаивались даже деревенские ведьмы — чем дальше в чащу, тем реже встречались кольца мухоморов. Черноволосые бестии устраивали здесь пляски каждую новую луну, нещадно топча валежник и распугивая белок.

Последние несколько лет изменили привычный уклад: то и дело кто-то терялся в трех соснах; надеялся на судьбу, пробуя ядовитые ягоды; или вовсе исчезал, поддавшись на уговоры. Леший хмыкнул, размышляя о том, что большую часть отрядов с обеих сторон погубили белена или молодой терн, не замеченный кем-нибудь присевшим, чтобы справить нужду.

— Я же говорил, надо было идти налево у старого дуба! — раздался пьяный возглас откуда-то из кустов.

— Налево? — второй рекрут еле связывал слова. — Да там только колючки и ядовитые кусты! А вот направо… Это всегда путь к славе!

Леший снисходительно покачал головой. Этим летом он то и дело вылавливал заплутавших в чаще. Бедняги бродили туда-сюда со стеклянными глазами и открытыми ртами. Кому-то повезло меньше: таких он находил плавающими вниз лицом в канавах или застрявшими на сучьях. Приходилось распугивать воронов и призывать огненную магию, от которой содрогался лес. Не то, чтобы он по доброте душевной думал об их упокоении… Ему не хотелось разбираться потом с проблемными «соседями», на которых начнут жаловаться местные.

Одни только белки свели его с ума этим летом: повадились воровать друг у друга орехи, а еще науськивали и без того обиженные сосны. В полнолуния он старался носа не высовывать из чащи, боясь, что ведьмы оставят его голого на полянке без чувств.

Хотя с одной он встречался регулярно — наследница древнего местного рода. Как и все они, седовласая была безумной, но не пыталась никого убить или замучить ради удовольствия. Она приходила к нему за его силой, предлагая в обмен знания. Этим вечером Леший сразу считал ее волнение. Седовласая не тревожилась, скорее предвкушала что-то. В сумраке ее глаза хмельно поблескивали. Глядя сквозь него, она скинула плащ и подошла вплотную.

Тонкие ведьминские руки небрежно скользнули к шнуровке его пояса. Она опустилась на колени и, подняв глаза, прошептала: «Дочь обещания. Скоро у тебя появится новая забота, лесной мальчишка. Будешь ли ты с ней также терпелив?». От прикосновения ее руки по телу Лешего пробежали мурашки.

Он закрыл глаза, ощущая теплые девичьи губы на своих бедрах. Пальцы ног натянулись от напряжения, а перед веками в темноте заплясали огоньки. Однако ведьма остановилась.

— Боюсь, наши шалости придется оставить в прошлом. Скоро тебе понадобится вся сила, — ведьма наклонилась к его уху. — Моих историй недостаточно для того, чтобы вернуть твою память. Вспоминай, мальчишка. Вспоминай, зачем ты здесь оказался. А не то бродить девице между соснами до скончания времен.

Когда он очнулся, рядом никого не было. Присутствие выдавала примятая трава между его стоп. Солнце клонилось к закату, а в нос ударил хвойный запах. Ночного леса боялся даже он. Спешно выворачивая порты наизнанку, Леший заприметил лагерные костры — молодые рекруты остановились на привал совсем рядом. Проводить эту ночь в компании криумвертских вояк не хотелось. Вряд ли кто-то из них заметил юркнувшую ниже по реке тень. Леший старался держаться подальше от чащи, разрешая себе разобраться с последствиями человеческой глупости позже.

Неспешно шагая вдоль серебристой глади, он гадал, встретит ли кого-то из старых знакомых. Вот-вот начнется череда осенних празднеств, и времени на безделье не останется совсем. Возможно, любовь к безделью, была чем-то вроде тех самых человеческих повадок, свойственным всем духам.

Спустившись по реке и обнаружив, что больше не слышит пьяных рекрутских воплей, он впился глазами в темноту. Вдали мелькал тусклый огонек, будто бы одна из звезд устала лететь по небосклону и приземлилась кому-то в ладони. По его спине пробежал холодок. «Неужели опять ведьма?», — пронеслось в голове. Он быстро отогнал эти мысли и прислушался: ни танцев, ни смеха.

Кому взбрело в голову остановиться на ночлег так низко по реке, когда вокруг бродит Полуночница, да и вообще все кому не лень. Разве что, дезертир-рекрут…

Леший отвлекся, уловив движение водной глади. Река вздохнула. На поверхности стали образовываться круги. То в одном, то в другом месте ленно колыхались волны, будто приветствуя его. Он не ошибся. Нашелся еще кое-кто, желающий сегодня поглазеть на ливень ночных светил. Леший еще раз посмотрел на мелькающий впереди огонек и нахмурил брови.

***

«…Мои люди исследуют эти горы, господин. Сторожевая Цепь — это неприступный бастион, оберегающий наши земли. Однако эти хребты — еще и проклятие, вынуждающее наших людей думать только о выживании».

Из перехваченного письма Колля Хольмквиста,
верховного чародея Свелаха.

«Потуши и спрячься», — ей показалось, что такие слова сказал куст. Куст! Прежде чем она успела объявить вслух о своем сумасшествии, куст снова шепнул эти же слова.

Весея могла поклясться, что за несколько минут до случившегося отчетливо слышала бульканье и шорох неожиданно поднявшихся волн за спиной. Стукнув костяшками по лунному камню, она завесила полог своего маленького шалаша и, внутренне каясь во всех грехах перед Полуночницей, замерла в полной темноте.

Волны зашумели сильней. Ей казалось, что вся река вспенилась и вот-вот выйдет из берегов. Деревья рядом заскрипели, а земля содрогнулась, будто из нее вытащили корни. Стены из покрывал качнулись от движения ветвей, и, когда она готова была бежать без оглядки, все смолкло. Чуть поодаль послышались шаги. Весея смогла определить двоих. Однако кроме шагов было что-то еще. Сухая листва шуршала так, будто путников преследует змея.

— Можно было из без хвоста, — донесся до нее низкий мужской голос.

— Ты знаешь, как редко я выбираюсь из своего болота. Довольно тяжело балансировать на двух палках, — кто-то засмеялся, и звук этот был похож на тихое шипение пены. — Славная сегодня ночь, я соскучился по временам, когда всюду не сновали людишки и не баламутили мне воду.

— Их все больше, и они все больше забывают о том, как нужно себя вести, — хмыкнул второй.

Весея хорошо знала местные деревенские перешептывания о заблудившихся грибниках. Даже сейчас, не доходя до леса, она вывернула отцовскую рубаху наизнанку и натянула на себя. Разговоры о том, что так положено наряжаться, собираясь в ночную чащу, точно были старше ее бабки.

Семья Весеи не водила близкой дружбы ни с волхвами, ни с ведьмами, однако она не росла в неведении. Вместе с тетками и бабушкой они следовали всем правилам празднеств — заплетали косы, как того требуют обычаи, и старались не гневить тех, кого не ведают.

Появились и новые перешептывания. Рассказывали, что среди армейских отрядов бродят огромные волки. Некоторые могли костьми лечь, лишь бы доказать, что именно волки в таких отрядах и командуют. Проверять она не хотела, а спросить было не у кого — никто из деревенских рекрутов обратно не заглядывал. От выживших приходили редкие письма и мешочки с монетами, а погибших никто не видел. Звенящие мешочки надолго не задерживались — смысла от них было мало. То ли дело — новая крыша или несколько голов скота.

— Я сначала смеялся, когда они лес поделили и поставили стражников у своих границ. А потом заметил, что даже сосны друг от друга отвернулись, — недовольство в этом голосе напоминало то ли рык зверя, то ли скрипучий сосновый ствол.

От напряжения мышцы Весеи начинали ныть. Позу менять было опасно, поэтому она зажмурилась и тихо сглотнула. Ей думалось, что так подействовал перевар — скоро она уснет, а утром все упавшие на землю светила заберут ее кошмары с собой.

«Попробовать увести его отсюда что ли», — снова шепнул листьями куст.

Весея готова была завизжать как поросенок перед ноябрьским убоем, но тело и голос не слушались. Оживший за стенками шалаша куст продолжал размышлять вслух: «Там поодаль есть пригорок — живописное местечко с хижиной, когда-то облюбованной звездочетом…».

— Могу тебе кое-что показать, — раздался уже знакомый низкий голос. — Думаю, что какая-нибудь мавка однажды с удовольствием туда с тобой забредет. Следи только, чтобы сруб не промок, — Весее показалось, что он хихикнул.

— Веди, — последовал шипящий ответ после небольшой паузы.

«Обратно обогнем с другой стороны, с рассветом станет безопасно», — казалось, что куст выдохнул и умолк уже насовсем.

Осторожно приподняв полог, Весея успела различить два силуэта: мужчины, широкоплечие и даже поджарые. Она пригляделась, и живот снова скрутило узлом. Голову того, что справа, венчали большие игольчатые рога. Его спутник передвигался скованно, следом за ним по сухой траве тащился хвост. Будто бы разделенный надвое он примыкал к каждой ноге, растягиваясь плавниками за пятками.

После увиденного ночью, сомкнуть глаз так и не удалось. Как только на горизонте забрезжил рассвет, Весея резко поднялась на ноги. Прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему миру, она осторожно выглянула наружу. Ее уши, нос и глаза оставались напряженными всю ночь. Хотелось убраться подальше и запереться в сарае с овцами. Она упорно не позволяла себе думать случившемся. Убеждала себя, что съела ядовитую ягоду или напилась протухшего перевара. Когда покрывала были смотаны и прикреплены к мешку, Весея огляделась и нашла тот самый куст.

Она осторожно провела рукой по веткам. Куст ожидаемо молчал. Весея тряхнула головой и стала судорожно собирать букет из пожухлой полыни и крапивы. Казалось, что только так можно было отблагодарить растение за помощь. Поражаясь собственным действиям, она положила букет рядом с кустом и неуверенно поклонилась.

— Спасибо, — шепнула она на прощание и исчезла в утреннем тумане.

Новые главы по ссылке <3