Hydra Dominatus – Сдалась!

— Сдалась Гидра, то! Сдалась родимая! 

С этим криком к семье ворвался Фоков Алексей Фокович.

Столовая в городской квартире была совсем не маленькая, вполне просторная чтобы даже весьма крупный мужчина ворвался в неё и не посбивал никого из завтракавших или прислуживающих. 

Огромные окна, окаймлённые тяжёлыми бледно-зелёными парчовыми шторами с ламбрекенами, светло-золотой шёлк обоев, хрусталь люстр и бра, полированный паркет осветлённого дуба. Воздушный тюль колеблется от ветерка приоткрытых, по весеннему времени окон

Единственное чёрное пятно в этой светлой комнате - обеденный стол из чёрного итальянского мрамора, с бронзовыми ножками, на десяток персон, был занят только на треть. 

Впрочем, главным украшением обеденного зала, были не шторы с кистями и бахромой, я более чем уверен, что Вас мои читатели, этим добром Вас не удивишь, а вот служанки, стоящие вдоль стены, это да! Зуб даю, даже в Москве у вас такого нет!

Рабыни, чинно одетые в классические платья горничных и белые, накрахмаленные передники, разных рас, эльфийка, орка, гнома, гоблинша, негра, хозяин любил разнообразие и держал в прислуге настоящий зоопарк. Главное требование, чтобы были не старше двадцати лет.

Супруга не одобряла подобные увлечения мужа, регулярно втолковывая балбесу, что только эльфийки достойны высокого звания горничных семьи Фоковых, но он кивал головой, со всем соглашался и продолжал затаскивать в чуланчик под лестницей, свой интеррасовый коллектив, не обделяя вниманием ни эльфиек, ни прости Безликие Боги, гоблинш.

Ходили неясные слухи, что, когда Лорд Фоков оставался по делам службы в Хабаровске, служанки прислуживали за столом голые, и в их обязанности входило не только подавать яичницу и кофе. Скажем так, нейтрально, рабыни старались изо всех сил скрасить Барину тоску по семье. 

Супруга, как мудрая женщина, не задавала лишних вопросов ни мужу ни девочкам, кроме одного раза, когда любопытство оказалось сильнее тактичности, и она вызывала к себе в будуар поочерёдно всех, выясняя где в столовой смогли установить пилон, и как закрепить, не оставив следов на полу. Девчонки преданно глядели разноцветными глазками и клялись Безликими, что такого ну никак не могло быть, морщили носики и плакали от оскорблённой невинности. Вроде всё обошлось, раз Хозяйка не стала допрашивать подчиняющей магией, значит, наверное, поверила горничным.

— А сколько разговоров то было, Я, да Я! Гидра не сдастся! И что? Я Вас спрашиваю?! — почти прокричал Фокичь потрясая кулаками невидимому врагу!

Семья Фоковых, чинно завтракавшая за общим столом, отвлеклась от свежей сплетни, ради такого внезапного появления своей главы.

Глаза родных, уставились на Барина, настороженно смотрела супруга, мысленно прикидывая можно ли чего из этого вымутить для семьи, и насколько отобьются затраты в деньгах и риске, с интересом смотрела молодая поросль Фоковых, ожидая подробностей, всегда приятно в школе или в институте, в кругу благородного сословия, ляпнуть что-то, новенькое, и все такие сразу - «Вау!», и твоё самомнение раздувается как будто насосом накачивают.

Не-люди тоже не обделили вниманием появление Хозяина. Что поделать он – Царь, Бог, и Воинский начальник, и жизнь и смерть рабов в его руках. 

Служанки, переминающиеся с ноги на ногу, обратились в одни большие уши, даже им, было понятно, раз Барин влетает в столовую и плюхается на законное место во-главе стола, не дожидаясь, поклонов и отодвигания стула служанками, не просто так! Значит что-то случилось из ряда вон выходящее, а как известно, что ни случается в Фамилии, всё отольётся на рабах. Так или иначе.

Ушки, цвет кожи, были разные, но в каждой головке бродили примерно одинаковые мысли, главный вопрос что будет с прислугой квартиры, не отправят ли нас на поля, до возвращения Хозяина, и не забудут ли вернуть обратно.

Фокич, заметил счастливые глазки бусинки, смотрящие на него из-за стола.

Кажется, только одна камеристка старшего сына радовалась, что на время, все разъедутся, квартира опустеет, и она внаглую переедет жить в Андрейкину комнату.

От избытка радостных чувств охватившей кошкодевку, та счастливо замурлыкала и стала тереться об его бок, вводя пацана в стеснение.

— Мурка, ну успокойся! на луче омлет доешь! — пацан подвинул девчонке свою тарелку.

Омлет, был пожамкан, но не съеден, даже на половину, а свежайшая свиная рулька, даже не надкусана.

Сегодня у его группы с утра лабораторная по некромантии, а такие вещи, как потрошение полусгнивших трупов, точно не вызывают аппетит.

Фокичь не одобрял кормление за барским столом рабов, но семья в едином порыве надавила на жалость и гуманность, и с Рождества, кошка-девка, стоит на коленях одесную старшенького и подъедается со стола.

— Батя, я что-то не припоминаю Гидры, в нашем Округе, об таком я не слышал. —  чеша за ушами кошкодевки спросил Андрей — Серьёзный монстр!

До чего удобно гладить мохнатые ушки, когда кошко-девочка стоит на коленях. Младшенький пока маловат, до такой мысли и его хватает только на дёрганье, за кошачий хвост, после чего камеристка, бегает плакаться на грудь старшему.

— Настоящий монстр! Кондовый! — с раздражённо отодвинул какао Барин,

Небольшая лужица коричневого напитка растеклась по белоснежной скатерти. 

Барин задумчиво уставился на пятно. Погрузился в безрадостные мысли. Нет, его не волновала, испорченная тряпка, слава Безликим, извести пятно есть кому.

Горничные сразу после завтрака, убегут в подвал высотки, и в общей прачечной, быстренько отстирают скатерть, пятно даже не успеет обжиться на новом месте. Да и девок хлебом не корми, дай потрещать с соседскими рабынями, а вдруг там будут мальчики, и тогда начнётся флирт, с распушиванием хвостов у кого они есть, и хлопанье ресницами, теми кто это умеет.

Комплемент Гидре, раздражал чистую душу Фокича, хотя он не сердцем, а умом соглашался со старшим, что Гидра монстр и ещё какой!

— Папа его всё равно одолеет! Что там какая-то гидра против нашего Отряда! — живо отреагировал младшенький, — Пап, можно я пацанов из класса на охоту возьму?

После недавнего разорения гнезда гоблинов, под Князь-Волконским, в брошенных казармах Гарнизона, весь класс готов был по первому зову отправиться на боевой выход, вполне безопасный под охраной моего отряда, а что пацанам за счастье потыкать копьями монстров, об этом и говорить не надо, и так всем ясно!

— Нет! Нет! Никуда не пущу! Видано ли дело пацанов на высокорейтинговых монстров таскать! Не пущу и думать забудь! — супруга мгновенно разбила героические мечты мальчонки! — Мужа, а ты сам-то, точно с гидрой справишься?

Под оценивающим взглядом семьи Фокичь стушевался и сказал правду.

— Куда уж мне до Гидры, он меня просто игнорит, и что я сделаю? Меня!! Игнорирует, вот что обидно!!!

Чтобы не было ещё большего поношения чести главы семьи, он благоразумно умолчал, что весь его рейтинг в тринадцать тысяч, терялся на фоне четырёхсоттысячного Гидры.

— А как же гидра сдалась тогда? И кому? — удивился старшенький.

Мысленно обругав, недалёкого наследника, Фокичь раздражённо буркнул:

— Как, как! Как все сдаются! Брюшком к верху, лапки в сторону! — помолчав немного, только желваки на скулах ходуном ходили — Жизни сдался! Как и все мы!

За столом повисло молчание, все пытались переварить информацию. 

Фокичь не знал, что делать, а в пустой голове, как заезженная пластинка, крутился дурацкий стишок, какого-то гостарбайтера из солнечного Таджикистана.

«Всё покупается и продаётся

  И жизнь откровенно над нами смеётся.

  Мы негодуем, мы возмущаемся,

  Но продаёмся и покупаемся.»

Завтрак прошёл в молчании. 

Барин равнодушно ковырял в тарелке вилкой, не пытаясь поймать ускользающий омлет.

Когда все поев, начали расходиться, он, очнувшись от тяжёлых дум ткнул пальцем в кошкодевку.

— Ты тащи ноут, будешь мне блог набивать!

Та только пискнуть и могла. 

В одной руке у неё был кусок утащенного со стола пирога, в другой недопитая чашка кофе, токая же утащенная.

С колен, по кошачье рванув в кабинет Барина, рабыня умудрилась не только не пролить содержимое кружки, но ещё дважды откусить пирог.

Фокич, встал, солидно потянулся и встал возле окна пытаясь абстрагироваться от обыденности, потянувшись душой к прекрасному, возвышенному, высокодуховному и духоскрепному, к тому, что отличает, обычного графомана, от истинного литератора, ведущего за собой, праздную толпу недоумков читателей, в светлое и прекрасное будущее.

Его глаза светились вдохновением.

Гордая осанка.

Трубка, зажатая в правой руке.

Барин, конечно, не курил, он не был дураком портить своё здоровье, но в решительные моменты бытия, сувенирчик, сам собой оказывался у него в кулаке.

Не было рядом семьи, вылезающей из-за стола, и обсуждавшей мелкие детали. 

Не было прислуги уносящей тарелки, и собиравшей скатерть.

Не было квартиры, занимающей весь восьмой этаже высотки в славном городе Хабаровск-на Предполье.

Был только Великий Писатель, надежда российской и даже мировой литературы, осиянный светом творческого экстаза!

Кошкодевка забежала с ноутом подмышкой.

На её детском личике мелькнула тень работы мысли, как правильно устроиться печатать. Не рискнув в присутствии хозяев усесться за обеденный стол, а другого в столовой не было, бухнулась на колени, прямо на ковёр и разложила ноут на паркете пола.

Причём так ловко, что задратая попка задорно смотрела на Андрея.

Барин, даже сбился с настроя, залюбовавшись вилятельными движениями хвоста. Вместо высокой публицистики, в его мозгу, крутилась мысль, что надо девку отправить в поля, пока в Семье не появились котята.

Супруга ушла к себе забрав с собой младшего, презрительно поджав губы, видя, что вместо охоты на монстра муж занялся писаниной. Старший остался, но не ради литературы, а ради девчачьих ягодиц, обтянутых тонким шёлком платья, без разных дамских глупостей под ним.

Собрав волю в кулак и не дожидаясь появления музы, а надо признать, что Алексей Фоковичь искренне считал себя профессиональным литератором, начал диктовать:

—Hydra Dominatus – брат мой возлюбленный по литературному творчеству! Ты сдался! Ты убрал свой труд «Памятка Писателю» в черновики. Ты отправил меня своего лучшего друга и ученика в Игнор. Я именно я писал в личку что жажду продолжения твоей «Памятки…»! А Ты! Сдался ты Гидра, убрал текст в черновики, чтобы профиль не позорил, ну да, конечно, если на Ваху сотни тысяч просмотров, а на «Памятке» и десяти не наберётся, то понятно, но мы начинающие литераторы, учились на ней бороться с системой, именно прочтя её, я решил, что не буду писать боярку, ибо тому кто пишет только ради денег пизда! Именно благодаря твоему совету писать проду ежедневно, я в походе, под градом стрел и фаерболов, положив ноут на спину верного раба, печатал продолжение! Не вышло из тебя ни Белинского ни Писарского, а вышел вполне коммерчески успешный автор, осталось только ЧэЭс получить! Но именно твоя памятка уйдёт в века, а не писанина про удалённые данные!

Фокич, остановил поток мыслей, дёрнув за хвост камеристки.

— Так, перечитаешь, отредактируешь, выложишь вечером по Хабаровску в блог, да смотри в коментах не сраться и не мяукать, а то смотри выпорю!!!

Кошкодевка поклонившись унесла ноутбук.

Через пару минут, проходя по коридору, Барин заметил, как кошачий хвост мелькнул в закрывающуюся дверь комнаты старшего, но мысли его были далеки от мирской суеты. 

Он думал.

Как между собой связанна редактура кошкодевки, и количество просмотров коих кот наплакал.