Зачем я начал это писать?

Меня с детства окружало то, что принято называть «необъяснимым». Моя бабушка была знахаркой, лечила руками, видела вещие сны. Мой отец — тоже. И я. Это передаётся не столько генетически, сколько на уровне восприятия реальности, которые тоже передаются генетически. Обе мои жены были экстрасенсы. В какой-то момент мне стало ясно: у меня два пути. Или признать существование магии и принять её как есть, или попытаться докопаться до того, что за этим стоит, как  это рабоатет и как вообще с этим жить.

Я верю в Бога. Но не верю в магию. И потому начал копать в сторону науки.

Так и родилась идея книги. Потому что любой человек, хоть раз столкнувшийся с подобным опытом, задаётся вопросом: как это работает? Если это не черти и не боги, как думалось век назад, то что тогда? Как объяснить то, что не вписывается в школьную картину мира?

Физическую модель нашёл в рассекреченных архивах ЦРУ — они действительно долго и упорно искали, как всё это может работать. А дальше уже началось осмысление собственного опыты и серфинг по теме, следуя зацепкам из архива.

Я понял, что дело в частотах. В настроенности. В синхронизации. Один из моих вещих снов, например, предсказал применение химического оружия в Сирии за несколько дней до события. Или волнения перед восстанием Пригожина. Я не просил этих снов, какое мне до них дела, зачем мне это знать и что с этим делать? Но я был на волне, был эмоционально вовлечен. Значит, восприятие — не пассивный процесс. Это приёмник. Он настраивается сам — если ты достаточно увлечён темой и если ты открыт.

Потому я пишу эту книгу. Чтобы исследовать этот пограничный мир — между разумом и верой, между наукой и мистикой, между знанием и интуицией. Чтобы дать хоть какой-то язык тем, кто чувствует — но не может объяснить. Потому что я тоже ищу.