Субботний отрывок

Дорогие друзья, хочу поддержать старенькую традицию довольно внушительным отрывком из книги Восхождение к власти: день гнева:

Возле Маритона со свистом пролетает сноп пуль, но они ударяются в мощное каменное укрытие – бывшая статуя одного из «апостолов», опрокинутая на дорогу. Мужчина не испытывает никакого повреждения, продолжаясь целиться из своего удивительного ружья. Курок перед глазами, ведомый механизмом смахивающего на оружейный замок, бьёт по месту, где храниться батарейка и из длинного ствола вырывается трещащий яркий желтоватый луч и его силы хватает, чтобы зажарить электронный мозг ликвидатору.

Грузная махина рухнула наземь, лишившись глаза и части затылка, разбив часть дороги своим металлическим телом. Но павшего товарища обступили ещё две машины, залив укрепление Маритона мощнейшим вихрем пуль, стрекочущих из крупнокалиберного пулемёта. Бетон стал буквально литься на землю от интенсивной пальбы, разрушая укрытие мужчины, но нуккер, вставший сзади поддержал союзника разрывным огнём из тяжолого вооружения. Подавив наступление одной технотвари, разорвав её голову на куски, боец Орды дал шанс Маритону дать залп – стук курка по новой батарейке и машина рухнула наземь с выжженным глазом и мозгами.

Энергетический мушкет выдал отработанную батарейку – цилиндрическое устройство, размером с мизинец блеснуло в руках, и в батарейную камеру помещается новый источник энергии.

Ближе к вечеру ситуация «стабилизировалась», если можно, так сказать. Имперские войска, задействовав все возможные резервы и боеприпасы фронта держат столицу в кольце, отсекая подкрепления Информакратии. Пункты боепитания, предназначенные, чтобы снабжать целые армии, практически истощились. За всё это время войска Канцлера заняли старую Флоренцию и окраины нового города, увязнув в квартальных боях и непреодолимой обороне. Но всё это только для того, чтобы дать Рейху шанс захватить Дворец и поставить конец в этой всей компании одним хирургическим ударом.

Противник не перестаёт наступать, только это не Гвардия «Антивирус», которая укрепились во Дворце и не остатки самых ревнивых почитателей Макшины – киберарии, а дроны и ликвидаторы, продолжающие бессмысленное наступление до полного уничтожения. Сквозь руины многоэтажных домов и растерзанные пейзажи города, представленные полотнами почерневших развалин, устремляются огненной линией трассирующие пули и энергетические лучи. С высоты дороги, которая широченным мостом уходит едва ли не в небо, нависая над остальным городом лестницей в «божественный мир», Маритон видит горькие последствия этой войны.Артиллерия Империи выжгла артузлы Информакратии, в ответ же ракетчики Флоренции потрепали гаубичные батареи Рейха. Авиация Канцлера выбросила дожди бомб, оплачивая это собственными жизнями, уходя от ПВО и от немногочисленных самолётов врага.

Руководить всем должен был командующий фронтом, но он предпочёл решать проблемы войны по старинке. Сквозь ряды нуккеров прорывается могучий воитель в почерневших и исцарапанных, помятых доспехах, которые давно потеряли былой блеск и лоск, но всё так же придают владельцу сил и несут его к победе на крыльях механики и технологии. Пистолет в его руке дрогнул, сотрясся пространство от жуткого хлопка и один из ликвидаторов лишается правой части груди, отзвенев ею на кучи раскуроченного асфальта. Однако даже такое ранение не сбило его наступления. Маритон увидел это и метким выстрелом добил механизм.

Нуккеры попытались встать стеной и расстреливать врага плотным огнём, но тут же прилетел массированный ответ вражеской артиллерии, который мгновенно рассеял их, заставил остановиться. Позади Маритона на головы бедолаг рухнул снаряд миномёта, испепелив трёх человек высвободившейся горячей плазмой, залив солдат ею с ног до головы. Три сожжённых трупа калачиком свернулись, прожарившись до хруста, в небольшой яме, проделанной ранее артиллерией Империи.

В поднебесье самолёты кружат как хищные птицы, пикируя на наиболее лакомые и важные цели, сметая их ракетным ударом или бомбовым налётом. Истребители Рейха схлестнулись в жаркой схватке с асами Информократии, усеяв оранжево-лиловое небо вечернего заката множеством мелькающих фигурок, преследующих друг друга и усыпающих яркими вспышками. Штурмовики и бомбардировщики Империи без устали утюжат столицу, методично и хладнокровно превращая крепостные кварталы, узлы сопротивления в объятые огнём руины.

Маритон отвлёкся от неба, лениво пригнувшись, чтобы не быть застреленным. Над его шлемом просвистела очередь едва не сделавшая из его головы скворечник. 

- О-ох.

Мужчина рухнул наземь от усталости и долгого боя, почувствовав спиной холодные изгибы статуи, на которую он опёрся. Все мысли спутаны и уступают место обычной пустоте в голове, которая бывает только перед сном после тяжёлого дня. Он пододвинул себя, смог взглянуть на поле брани. Люди престали серыми пятнами в смешанной картине движения.

Первоначальный крестоносец ведёт остатки ударно-штурмовой группы и личной гвардии в последний бой, усеивая свой путь горами механических трупов, отплясывая смертельные танцы с клинком. Нуккеры же заслоняют воинов тяжёлой пехоты и стрелков, монохромно одетых воинов. Воинство останавливается только за тем, чтобы получить пополнение, оставить раненных и убитых, перевести дух и продолжить самозабвенное наступление.

Имперские войска платили кровью, жизнями за каждый метр продвижения, используя каждое укрытие, выбоины или воронку. Но для бывшего аккамулярия всё погрязло в одной бойне, превратившейся в однотонную череду уже неважных событий на фоне всеобъемлющей боли и усталости.

- Маритон! – на всё поле боя раздаётся знакомый возглас. – Ты ранен?!

Возле тела парня склоняется высокая статная фигура, доставая ошмётками балахона до обнажённого лица, слегка его щекоча. Мужчина невольно вспомнил, как так же над ним склонялись, только тогда лил страшный дождь, и воля к жизни практически покинула его.

- Флорентин, - устало выдохнул парень, потерев алый механический глаз. – Как же я устал… - говорит мужчина, чувствуя, как лёгкое поветрие ласкает его лик малыми порывами воздушных масс.

- Все мы устали, - механично без эмоций вымолвил священник. – Но продолжаем сражаться. Так что нечего филонить, вставай. 

Маритон хватается за руку Флорентина и позволяет себя подтащить. Мужчина едва не рухнул от того, что его с силой потянули вперёд, но всё же устоял на ногах. Где-то, в одном из карманов, у него валяются боевые стимуляторы, но Маритон пока отказывается их использовать.

Нуккерам всё же удалось подавить роботов. Воины тяжёлой пехоты грузными чёрными фигурами следовали за элитой, разрывая из лазпушек дронов. Мотопехота «Когтя Орла» расчехлила миномёты, навелась и единым залпом «залила» тылы противника дождём мин, которые взвизги и опустившись, подняли тучи пыли и осколков. Стрелки Орды завершили начатое – автоматами и пулемётами скосили фланги, превратив их в кучи дымящегося металлолома.

Бой подошёл к концу. С последним в этой волне контрнаступления Ликвидатором расправился лично Аурон. То ли слишком разошёлся в нём фанатизм, или же его дух сковала злоба. «Крестоносец» подлетел к несчастному роботу и вместе с руками вырвал у него оружие, отбросив в сторону. Затем ударом ногой в грудь опрокинул конструкцию и мощным ударом подошвы сапога размозжил голову ликвидатору, расплющив лицо, превратив в металлический диск. 

На этом участке главной дороги бой прекратился окончательно, дав небольшую передышку. Маритон озирается по сторонам и усталым взглядом наблюдает за окружившим его пейзажем. Его сердце сжали образы выгоревших невысоких построек по бокам у дороги. Некоторые из них не выдержали напряжение битвы, рухнув на другие дома, обратив и их в груду строительного мусора. Главная «артерия» превратилась в подобие пути в ад – горы трупов тут и там усеяли асфальтовое покрытие плотными коврами, оросив холодный камень горячей кровью, маслом и другими жидкостями. Само покрытие во многих местах слетело к чёрту от постоянных бомбёжек. Она вся в ухабинах и ямах, с осколками зданий, ставших временными укрытиями… былая красота развеялась, как морок. Запах бьёт ужасающими нотками смерти прямо по носу и душе – тошнотворные ароматы горелой человеческой плоти, смешались с душком плавленого металла и проводов, перемешавшись с душистым «ароматом» стойкой гари. 

«Это истинный запах настоящей войны», - печально подумал Маритон. – «Это её лик, неприкрытый, не овеянный романтикой».

Прекрасно только одно – небо. Оно практически полностью отчистилось от облаков, и представляет собой живописную картину прекрасного заката, как с востока наступает тёмно-лиловый мрак, а на западе золотистый небесный огонь противостоит ему, медленно уходя за горизонт, позволяя руке тьмы накрыть Флоренцию и опрокинуть её в ласковые объятия ночи, до которых остаётся ещё пара-тройка часов.

На фоне вечного неба и догорающего дня Дворец «Неоспоримой Воли» окрасился в чёрные тона, словно сделан из угля. Но даже в паре километров отсюда он выглядит слишком величественно и гордо, чтобы быть похожим на нечто потрёпанное военными действами. Полтора километра в высоту и триста этажей каскадом причудливых конструкций устремляются в поднебесье, зависнув над всей столицей подобно строгому надзирателю, жестокому судье, готовому покарать непокорного раба в любой момент.

- Маритон, - ложиться почерневшая от сажи рука священника на плечо. – Ты как? В порядке?

Взгляд уставшего глаза и красным свечением второго мужчина окинул своего друга. Он увидел в нём такую же усталость, только скрашенную рвением и лёгкой улыбкой на грязном лице, выдавленной сквозь слабость.

- В относительном… в относительном, - тяжело выдаёт парень и его слова едва не тонут, когда рядом ложиться снаряд лёгкого миномёта, не принёсший вреда. – Слишком трудный и насыщенный сегодня день выдался, - сказал мужчина, оглядевшись на только что проделанную дымящуюся воронку.

- Я слышал, что стало с твоими друзьями. Мне жаль. Надеюсь, их Господь помилует и примет во Царствии Своем.

«Ирония», - Маритон усмехнулся, вспомнив, в какого бога информации и её процессов верили его товарищи и явно не задумывались о древнем Господе. Они бы тоже посмеялись, услышав это, но вместо речи старых друзей остался один лишь напев войны.

- Господин Первоначальный Крестоносец! – звучит обращение к механическому воину от одного из нуккеров, полное покорности и уважения, выбившее и Маритона из его размышлений. – Что будем делать дальше?

- Сколько осталось у нас сил? – занеся меч в ножны, грубым голосом вопрошает Аурон.

- По последним данным в составе ударно-штурмовой группы осталось три десятка нуккеров, около пятидесяти бронепехотинцев и сотня тяжёлых пехотинцев. Их поддерживают остатки батальона мотопехоты и мотострелков, общим числом около пятиста. Ну и стрелки из Орды числом в пару сотен, - отчеканил механическим голосом воитель в помятой броне, еле удерживающий автопушку.

- Не густо,… а остальные?

- Оставлены на ключевых позициях с целью не допустить глубокого продвижения контратаки. Большую часть мы потеряли.

- Что с обстановкой вообще? – загоняя новую обойму в пистолет вопросил Аурон.

- Под нашим контролем только «Старая Флоренция» и та часть дороги, сквозь которую мы прорвались. Первый и второй сегмент города по большей части в руках сил Информократии.

Когда Аурон растерзал «апостола» войны, оборона города пошатнулась, ибо лишилась главного командира со всеми его директивами. Апостолы в своё время завязали всё управление страной на себе, вместе со всеми законами, чтобы внушить в мятежников страх – если падёт власть, падёт и всё общество, дабы удержать неразумных бунтовщиков от действий под предлогом тотального разрушения. 

Однако остальные «побратимы» взяли управление на себя, делегировав часть полномочий администраторам и верховным модераторам. Перераспределение и реорганизация позволили усилить оборону, но всё равно силы Рейха продолжают давление, сковывая колоссальные силы Информакратии. Если бы не штурм города, прорыв в области дороги давно бы окружили и уничтожили.

- Хорошо, нам нужно как можно быстрее закончить с этим, - заключил Аурон и подозвал связного. – Передай сто пятнадцатому полку и тридцать шестой аэромобильной бригаде, чтобы выступали за нами. Если командование собрало воинства из бывших програманн, то пусть отправят их на поддержку штурмующих город.

- Командир! – раздался крик.

Маритон через пару мгновений ощутил работу гусениц и тяжёлых моторов, что сотрясли землю под ногами. Парень резко обернулся и увидел, как позади по широкой дороге тащится на всём ходу колонна чёрной бронетехники. Приплюснутые танки скрежещущим приливом подобрались к позициям имперцев, вызвав всеобщее ликование и радость. Солдаты устало улыбались, отрадно взирали на скрипящие громыхающие махины.

- Восемьдесят первая энерготанковая бригада! – крикнул офицер в сером кителе, высунувшись из люка. – Мы отправлены генералом Гастоном вам на помощь!

- Что ж, хвала Тебе Господи, что вселил благую мысль в ум генерала, - обрадовался Флорентин.

Спустя считанные минуты танки уже практически стояли рядом с остатками наступательного воинства, что позволило Маритону рассмотреть их получше, вглядываясь в каждую деталь.  Чёрный окрас боевых машин придаёт им мрачный и устрашающий вид, но хорошо укрывает на фоне городских пейзажей. Приплюснутая ромбовидная башня со спаренной лазерной пушкой, поставленной взамен гладкоствольного орудия, ранее тут стоявшего. Корпус так же чуть приземлён и плоский, увенчан дополнительным орудием вроде пулемётов или лазпушек.

- Что они мне сильно напоминают, - произнёс священник, потирая подранный бронежилет. – Видел их в книгах. 

- Это очень старые танки, - проговаривает Маритон. – Видимо Т-90 или что-то похожее. Это из очень далёких и забытых времён. Я удивляюсь, как они ещё на ходу и не рассыпались в ржавый песок.

- Это же техника, - бодро говорит Флорентин. – Улучшенная и модифицированная. Помощь Бога да должный уход всё что нужно, чтобы она работала.

- Ага, а как же боеприпасы, экипажи, ГСМ и всё в этом роде, - усмехнулся мужчина.

- Я же говорю – уход.

Разговор двух человек прерывает ярый приказ командующего, разнёсшийся средь развалин гулким эхом, устремлённый к союзникам с небывалым рвением:

- Собраться! Собраться! – после громогласного воззвания оставшиеся командиры стали пробираться к могучему великану, укутанному в металл и алые ткани. – Нуккеры занимайте позиции между танками. Моя гвардия встанет рядом со мной, а остальная пехота пусть расступиться по флангам колонны и в тылу, - и, лязгнув сверкнувшим в лучах уходящего солнца клином, Аурон Лефорт обратил ревностную речь в динамики рыцарского шлема, что усилили её многократно. – Этим «Кулаком Рейха» мы пробьём себе дорогу вплоть до ворот Дворца! Братья, остался последний рывок. Там – меч уткнулся дальше в дорогу, - остались последние враги человечества. Враги Бога! Уничтожьте их, уничтожьте, чтобы Рейх победил и человечество облегчённо выдохнуло! 

Нужно было всего несколько минут, чтобы приказание Аурона исполнилось в точности. Между рядами танков встали нуккеры, а пехота практически разбрелась по флангам, в виде вспомогательных частей, готовых прикрыть основное наступление от засад, укрывшихся у боков дороги.

- Останься жив, - Маритон по-старинному жмёт руку Флорентину практически у самого локтя. – Надеюсь, мы ещё встретимся.

- Ничего, - так же прощается священник. – Если Бог помилует – выживу, если же нет,… то встретимся на том свете. Ты главное себя береги.