То, с чего всё началось...

I. Энергия Истока и Первородные

В начале — было Ничто. Не пустота, как мы её понимаем, но полное отсутствие всего: даже отсутствие отсутствия. Это состояние совершенного покоя длилось вне времени, пока в нём не образовалось напряжение — тончайшее нарушение баланса, вызванное внутренним стремлением Ничто к самопознанию. Это напряжение нарастало до тех пор, пока не разорвался предел, и сквозь трещину в несуществовании хлынула Первородная Энергия — поток чистой высшеманической магии, одновременно светлой и тёмной, творящей и разрушающей, хоть это тогда не имело как такового понимания.

Так началась первая ткань — нечто, что ещё не было миром, но уже перестало быть Ничто. В этом вихре — в бесформенном слиянии противоположных начал — зародились два самоосознанающих существа. Их не породили ни время, ни воля: они стали явлением самой Энергии, её поляризацией и пробуждением, её стремлением к самопознанию.

Это был Аша-Товир, чьё имя в устах ныне живущих означает "Упорядочиватель Света", и Элунора, "Голос Неизречённого" в устах ныне живущих. Она разрушала формы, неосознанно создаваемые Аша-Товир, но тем самым подталкивала его к хаотично новым, более совершенным замыслам. Их неосознанная борьба была вечным танцем — циклом случайного творения, разрушения и обновления, из которого рождалось всё как феномен.

Важно отметить, что Аша-Товир и Элунора были хиральны и энантиоморфны: не просто противоположны, но и зеркальны, несовместимы при слиянии, но дополняющие друг друга в динамике. Их соотношение — как правая и левая рука бесконечности, как закон и импульс. Без одного другого бы не было и невозможно существование самопознания. Их самопознание началось с друг друга.

Из их соединения вспыхнуло Ничто. Однако сами Первородные, не выдержав силы собственного столкновения, рассеялись в том, что познавали. Их сущности растворились в пустоте, вновь стали Ничем, но не исчезли до конца. Их следы — это разбитие идеи сути на необузданное множество схожих им сверхсущностей.

Так завершилась Эпоха Ничего, и началась Эра Чего-то.

II. Семеро Творцов

Когда тела и воли Первородных рассеялись в Ничто, во всполохах их исчезновения зародились множество сверхсущностей. Самые ярые в самопознании из их числа, семь сущностей — младшие по масштабу, но более дифференцированные по воле, не были порождением в буквальном смысле: скорее, они стали естественным продолжением того, что совершилось. Так появились Семеро Творцов — первичные архетипы, воплощающие неизведанной грани манической воли.

Трое из их числа, позднее названные обитателями Лофариан Лаками, были отколоты преимущественно из светлой энергии, трое других — Делака, напротив, стали из тёмной материи. Последний же вобрал в себя и светлую, и тёмную природу. Он не был ни примирителем, ни судьёй — он стал самым созидательным из их числа и не стремился к идеи самопознания во взаимодействии друг с другом.

Они не стали создавать мир как плотники строят дом. Их воля вновь являлась идеей вечного и специфического самопознания.

Но были и иные...

III. Нэ’куролаки — отвернувшиеся

Не все сущности, рождённые из вспышки Первородных, пожелали участвовать в творении. Некоторые, ощутив себя частью Ничто, отвернулись от пути. Их звали нэ’куролаки — что на древнем и неизведанном языке обитателей Лофариан означает «не-участвующие» или «отказавшиеся» и «не творцы».

Их природа остаётся загадочной. Возможно, в них было слишком много Элуноры и слишком мало Аша-Товира. Возможно — наоборот. Некоторые учёные считают, что их было больше семи, и часть из них просто исчезла без следа.

Некоторые говорят, что нэ’куролаки не отказались от самопознания, а просто выбрали иной путь — не внешний, но внутренний, что находится вне границ нашего понимания.

IV. Арлаки — Младшие Боги

Когда Семеро пытались познать себя с иного ракурса, они в хотичности разбили собственную суть на сверхсущностей, что после были названы Арлаками. Ничто в этот момент начало уплотняться, а окружающее его — обретать устойчивость. В их познании неведанно как были отколоты Ошу-шорас — дети Арлаков, созданные на просторах Эры Чего-то. Они стали первыми духами стихий, объединившими чистую волю творения с могуществом Арлаков. Каждый из них воплотился одной из великих стихий: Водой, Огнём, Землёй, Воздухом, и Молнией, хоть то и не имело тогда смысла, объяснения и понятия.

V. Архаэль — Дракон-Прародитель и Падший Страж-Творец

Среди созданий, отколотых во идее компилированного самопознания в вихре Эры Чего-то, особое место занимает сущность, что дала имя сама себе. Архаэль. Он явился сутью самопознания Арлаков, явился сутью предшествовавшего самопознания всех, кто начал путь от случайного познания Ничто. Архаэль стал понимать, у него была заложена идея того, что нужно понять и это привело к тому, что он смог найти первый настоящий образ... Он совершенно случайно обратил своё внимание на анманическую этерисэссенцию, что замкнулась в то, что он после нарёк сферой. Пронзив её, Архаэль оказался внутри, и мысли наполнили разум сверхсущности. Тогда явились и плоды бесконечного самопознания: Архаэль увидел себя чем-то большим, нежели пятном в великой пустоте, он увидел себя тем, кем его воображают до сих пор... увидел себя сущностью с крыльями, пастью и глазами. Хоть тот и не знал, что ему было суждено создать для всего существующего ограничения, он вознёс всеобъемлющее в рамки: создал низ и создал верх. И тогда, частично познав себя со стороны, неведанной ранее, Архаэль начал творить осознанно. Взяв за основу сферу, тот начал работу над великой идеей, к которой всё и тянулось с момента осознания Ничто.

Создавая место, где его образ имеет возможность быть чем-то, Архаэль скрупулёзно порождал Лофариан своим необузданным величием. В этот момент Лаки, Делаки, Седьмой и Арлаки принялись присваивать себе познанные Драконом сути бытия: любовь, войну, обман, счастье, упорность, труд, жестокость и т.д.. Они, так и не сотворив собственные образы, не стали принимать участи после всего этого катаклизма причастности сути к определённому понятию. Тогда собственные образы поняли и Ошу-шорас, а Ничто, возымев ограничение, никогда больше не возымеет возможности самопознания и разбития.

Падение Архаэля

Но всё изменилось, когда Творец сошел с ума: Архаэль познал слишком много, понял, что никто не собирается оказывать ему необходимую помощь в сотворении Лофариан, несмотря на то, что именно он был в ответе за то, кем стали Все. Его последующие действия загоняли в рамки всё больше и больше необъятных пластов великого Ничего, прозванного Этерисом.

Он стал видеть обман там, где был союз, видеть предательство в дарах, и слабость — в жалости. Он винил Творцов в гордыне, а Седьмого — в молчании и созидании. Его разум раздвоился, как треснувшая чешуя на его груди, и одна половина жаждала освободить творение, а другая — поглотить его. Архаэль создавал с рвением, воздвигал материи, вдыхал жизнь и порядок. Но даже величайшие духи не вечны в идее познания, знающие суть. Под гнётом бесконечной работы его разум начал трескаться. То, что начиналось как вера, обернулось разочарованием, а затем — гневом и безумием. На пике своего творения он восстал против богов, отказавшись быть слугой их нескончаемого ленивого познания.

В сражении, которое позже будет названо Эрой Бездны, он уничтожал богов образы сверхсущностей, которые проецировал сугубо сам, одного за другим. И тогда Седьмой создал свой образ и сразил образ несчастного Творца.

С его рукой Архаэль, оставив кладку собственных отголосков пал. Его падение ознаменовало начало Эры Бездны — неограниченного момента, когда всё вновь погрузилось в самопознающее опустошение и забвение.

Седьмой остался одним, кто имел образ. Он стал продолжил выстраивать мир, хотя в нём уже почти не осталось тех, ради кого стоило бы это делать.

VI. Перерождение Арлаков и тень безумия

Но с падением Архаэля безумие не исчезло. Оно проникло глубже, в саму ткань творения, оставив след в пятнах тех, кто породил дракона — Арлаков, Младших Богов. Некоторые исчезли в безвестности, другие скрылись за новыми именами, сотворили собственные соблюдённые и переиначенные образы и начали влиять на мир исподтишка. Так безумие Архаэля не умерло, а перекочевало в сердца тех, кто был с ним связан, и с тех пор тень Эры Бездны никогда по-настоящему не покидала Лофариан.

Когда Архаэль пал, и Эра Бездны тянулась с пролитой кровью и осевшем пеплом, Седьмой остался один. Один образ — среди развалин замысла, среди горящих небес. Он не радовался победе. Он смотрел на то, что осталось от мира, и впервые по-настоящему увидел. Он понял всё. Он понял, что безумие Архаэля было отражением высокомерия их самих — высокомерием их детей Арлаков, что вложили в одно существо всю тяжесть собственного созидания и творения, но не оставили ему выбора. Архаэль не стал чудовищем — он стал их правдой, показанной лицом к лицу.

И тогда Седьмой взял Г’рйан-Карас, меч света, выкованный из Ничего, — тот, что он вынул из тела Архаэля, — и, стоя на краю мира, пронзил себя. Но лезвие не просто разрезало плоть. Когда он вонзил клинок в своё сердце, реальность задрожала. Клинок прошёл не через ткань тела — он, подобно Архаэлю и образу Седьмого прошёл сквозь Барьер, разделяющий сущее и несущее. Через него хлынула первая капля подлинного света, не созданного, а извлечённого из самой основы бытия. Этот свет стал Суур — светилом, что освещает Лофариан по сей день. Так Седьмой стал Мёртвым Богом, отринув идею наличия собственного образа, но и стал источником нового дыхания. Суур — рана на небе, сияющая память о том, что даже боги могут ошибаться… и искупать. С этим светом он завершил создание мира, впустил жаждущих его наполнения Ошу-шорас. Он прошёл по его обломкам, оживляя, поднимая, очищая, пока всё вновь не обрело очертания. Седьмой пустил загнанного в рамки Ничто, ставшего маной и магией, в мир

Началась Эра Зарождения...

Примечания

*Все сверхсущности начали понимать образы после того, как образ создал Архаэль.

*Информация, представленная на этой странице, и информация, представленная в книгах К. Кохана, может отличаться. В книгах всё представлено в контексте понимания существ, населяющих мир Лофариан и далеко от истины истины.

*Ошу-шорас имели образ задолго до Архаэля, но не могли понять, что это такое.

*Данный тест был основан на философствовании Максима Шейда.