"А при коммунизме..." Часть 2.

Продолжение - начало здесь

Что до различия низшей и более высоких стадий коммунизма.

Одной из задач, которую должны решать люди коммунистического общества – это повышение производительности труда, то есть, чтобы на производство всех потребляемых благ тратилось как можно меньше совокупного времени всех членов общества.

Скажем, если в выше приведённом примере с двумя производственными цепочкам удалось добиться уменьшение необходимого времени на каждом этапе в два раза, при неизменном количестве членов общества, это будет означать, что теперь людям для получения прежнего количества материальных благ придётся трудиться в два раза меньшее время. А освободившееся время они теперь могут потратить либо на личный досуг, либо на производство каких новых предметов потребления, либо на иные виды деятельности.

В современном буржуазном обществе, при довольно «кривом» и стихийном развитии производительных сил, в рамках которого сохраняется много ручного и малопроизводительного труда в тех сферах, где капиталу невыгодно внедрение машин или автоматизации, в собственно материальном производстве занято менее половины работников. При коммунизме же, когда применение более совершенных средств производства не будет сдерживаться теми ограничениями, которые создаёт капиталистическая форма, производительность труда будет расти намного быстрее.

И на определённом этапе время, которое следует затратить на производство потребляемых людьми материальных благ, станет такой незначительной величиной, что отпадёт смысл в контроле за тем, кто сколько съел хлеба и мяса или получил штанов, рубах или каких-нибудь голографических телевизоров – потому что на их производство тратится не больше времени, чем на поглощение пищи.

Чем будут заниматься люди в освободившееся от материального производства время – это уже  дело людей очень далёкого будущего. Кто творчеством, кто поиском способов бессмертия, кто примется за полёты к другим мирам или терраформирование иных планет. Но вряд ли среди них найдётся много бездельников. Причём дело не только и не столько в «сознательности». Дело в том, что быстрое развитие производительныхсил потребует развития и самого человека как основного элемента этих самых производительных сил. Уже при капитализме развитие техники постоянно приводит к исчезновению одних профессий и появлению других, заставляет работников учиться чему-то новому. А при коммунизме же замена машин на более производительные будет происходить ещё быстрее, будут создаваться новые производства, перемещение людей из одной сферы деятельности в другую станет нормой. Кроме того, автоматизация и роботизация будет приводить к тому, что рутинный труд станет играть всё меньшую роль, а всё большую будет играть разработка, запуск и наладка нового оборудования. Это заставит проводить постоянное обучение и переобучение работников. И неизбежно потребует воспитания нового человека, способного к смене деятельности и техническому творчеству. Общество просто не сможет себе позволить плодить ограниченных и ленивых обывателей, которые, честно отработав в производстве положенное для получения ящика пива и упаковки чипсов время, будутсидеть и пялиться в стереоголографический интерактивный телевизор десятого поколения. И рано или поздно придётся строить систему воспитания и образования так, чтобы максимально возможное количество людей было способно к решению творческих задач. Какие методы и технологии воспитания будут задействованы – это уже дело педагогов, которые при коммунизме станут одной из наиболее массовой и важной профессией. Но одно можно сказать точно: у большинства людей есть много разных генетически заданных способностей, из которых развивается очень незначительная часть именно из-за отсутствия потребности в их развитии. Причём, в таком слабом или однобоком раскрытии потенциала виноваты именно общественные отношения: с одной стороны, в капиталистической форме производстве нужна армия малообразованных работников, занятых рутинным трудом; с другой, остаточный принцип финансирования образования с высокой нагрузкой на учителей приводит к тому, что им важно выполнять некие формальные требования, а не разбираться с потенциалом каждого ученика. В итоге в школе развиваются отдельные задатки, причём не у всех, а во взрослой жизни даже эти развившиеся зачатки нередко остаются невостребованными. Что приводит, в отсутствие стимулов к развитию, к «отупению» большинства населения. И только меньшинство сохраняет способность в той или иной степени к усвоению нового и творческой деятельности – да и то, зачастую, и эти люди весьма однобоко развитые.

Но до ситуации высокоразвитых производительных сил, позволяющих тратить на удовлетворение материальных потребностей людей ничтожную часть общественного рабочего времени, как понимаю, в мире «Там всё будет бесплатно, там всё будет в кайф» ещё далеко. Иначе не было бы очереди на «индивидуальный транспорт». А регламентация гардероба и «брикетные дни», когда едят концентрат из насекомых, скорее говорят об обществе очень бедном, балансирующем на грани выживания, а не о такой стадии, когда коммунары могут даже позволить роскошь содержать вполне себе трудоспособных и дееспособных граждан, которыми «запретили» трудиться.

Так что здесь явное противоречие: или регламентация количества штанов с куртками в личном пользовании и «брикетные дни», или же роскошь превращать труд в почётное право, которого следует заслужить.

Касательно аргументации, «что брикетные дни нужны на случай катастрофы, чтобы организмы могли заранее адаптироваться к энтомопротеинам». Интересно, к какой катастрофе коммунары постоянно готовятся? По идее говоря, при коммунизме производство должно быть организовано так, что люди становятся хозяевами над ним – в противоположность буржуазному миру, где капитал, наоборот, является внешней силой, заставляющей людей поступать так, как «надо» ему.

И соответственно, коль люди ещё не сумели добиться контроля над природными явлениями, которые периодически приводят к неурожаям или катастрофам, должен быть некий резерв продовольствия, позволяющий сглаживать колебания урожайности.

Ну и как можно адаптироваться к той или иной пище? Пища или усваивается организмом или не усваивается. Если биохимия не позволяет переваривать какие-то соединения, то они и не будут расщепляться во рту, желудке или кишечнике- хоть заадаптируйся. Если же речь идёт о том, что «энтомопротеины» не очень приятны на вкус, и к нему нужно привыкать, то, что мешает разрабатывать рецептуры смесей из растительного и животного сырья с добавкой насекомых, чтобы они по вкусу были более-менее приемлемы? И тогда, если коммунары готовятся к катастрофам, нужно всего лишь запланировать на случай этих катастроф производство продуктов, содержащих 20-30-40% «энтомопротеинов». А если уж ситуация будет подходить к тому, что есть придётся исключительно насекомых, то тогда и адаптироваться надо.

[/:режим сарказма включен] Впрочем, если ожидать катастрофу, то точно также можно готовиться есть людей – морально подготавливая, что сознательные коммунары по жребию поделятся на тех, кто пойдёт на мясо и тех, кто останется, благодаря этому, жив. Потому как вдруг катаклизм будет такой, что насекомых тоже не будет. [/:режим сарказма выключен].

Интересный момент с «правом на труд».

Во-первых, запрет трудиться «несознательным» гражданам и превращение их в иждивенцев противоречит принципу «от каждого по способностям». Причём не важно, что там дальше: «каждому по труду» или «каждому по потребностям».

Во-вторых, именно участие в общественном производстве является главным средством воспитания коммунаров. Причём дело не только в том, что неучастие трудоспособных членов общества в производстве или общественно полезной деятельности фактически означает эксплуатацию ими тех, кто работает. И отстранение части общества от трудовой деятельности будет действовать разлагающе и деморализирующе на коммунаров.

Гораздо большее значение имеет то, что на практике удовлетворение потребностей каждого члена коммунистического общества находится в тесной связи с производством. По сути, планомерность общественного производства означает, что члены коммуны прежде, чем приступить к трудовой деятельности, должны каким-то образом определить свои потребности. Иначе не получается – чтобы распределить совокупную рабочую силу (то есть всех членов общества) по сферам деятельности, нужно представлять, какие вещи и в каких количествах требуется произвести. В этом существенное отличие коммунизма от  капитализма, где потребности определяются «задним числом» - по колебаниям спроса, на которые реагирует с некоторым опозданием производство.

И фактически, определяя собственные потребности и трудясь для их удовлетворения в общественном производстве, каждый член общества участвует, таким образом, в управлении производством и обществом.

И с точки зрения, что коммунизм – это общество, в котором целью производства является удовлетворение потребностей – совершенно немыслима следующая ситуация:

 Из транслятора, как обычно по утрам, лились новости. Областной Совет рассматривал вопрос об увеличении штрафов за работу в выходные и прерывание отпуска без острой производственной необходимости.

«Это не только безответственное отношение к собственному здоровью, — возмущалась одна из депутатов. — Это еще и неуважение к труду работников рекреационного сектора. Товарищи, организация вашего отдыха — их труд, он так же важен для них, как для вас — ваш».

Если люди не хотят отдыхать «организованно» – это их законное право. И если потребность со стороны коммунаров в услугах «рекреационного сектора» падает, это значит, что работников данного сектора необходимо переводить в другие сферы деятельности. И возможно, сокращать рабочий день – потому как работающие в «рекреационном секторе» сами не производят ни еду, ни одежду, и предметы, составляющие их фонд потребления, соответственно, должны производить занятые в сельском хозяйстве и промышленности. Если же занятость в «рекреационном секторе» как разновидность общественно необходимого, хотя и непроизводительного, труда, будет сокращаться, то соответственно, «лишние» работники оттуда могут сами быть направлены в сферу материального производства, что приведёт к сокращению рабочего времени в рамках всего общества.

В принципе это относится к любым видам общественно полезной деятельности – медицине, образованию, культуре, искусству, науке и прочему. Если у занятых в производстве членов общества есть потребность в данных видах услуг, то они должны будут выделять часть своего рабочего времени на производство предметов потребления для работников непроизводственной сферы.

Как будут определяться затраты этого труда на подобного рода нужды, это уже дело членов самого коммунистического общества. Могут путём обсуждения и голосования устанавливать каждый год или месяц некий обязательный минимум часов, которые каждый трудоспособный человек обязан отработать на обеспечение потребностей врачей, учителей, учёных и прочих, а также на создание и поддержание материально-технической базы соответствующих сфер деятельности. А можно предоставить каждому коммунару самому решать, на какие отрасли нематериального производства он станет тратить ту часть времени, которое работает «не на себя».

Ну, или, в самом «либертарианском» варианте, уважая свободу выбора, вообще предоставить людям право не работать на общие нужды или обеспечение других. Но в таком случае человек должен оформить обязательство не пользоваться услугами медицины, общественным транспортом, сферы досуга и развлечений, согласиться с тем, что никто не будет обеспечивать его в случае болезни или утраты трудоспособности, и т.д. Может быть, вообще подписать соглашение на добровольную эвтаназию в случае невозможности работать.

Также следует рассмотреть вопрос о разделении труда, смене сфер деятельности,а также возрасте, с которого коммунары привлекаются к труду.

В описываемом в рассказе мире действует практически современный подход к занятости, когда люди относительно редко меняют рабочее место и специальность. Но уже при капитализме происходят постоянные «миниперевороты» в производительных силах, которые то и дело приводят к исчезновению одних и появлению других видов деятельности. И идёт постоянный переток работников из одних сфер деятельности в другие. Однако при капитализме этот процесс носит стихийный характер и обычно выглядит так: если потребность в продукции предприятия сокращается, что приводит к сокращению производства, то владельцы, если не сумели перестроить предприятие на новую продукцию, начинают сокращать (в условиях постоянной инфляции достаточно просто не повышать или повышать ниже уровня роста цены) или задерживать зарплаты. Работники частично увольняются, частично остаются, влача довольно жалкое существование. И рано или поздно происходит банкротство и ликвидация предприятия с увольнением персонала, которому теперь предстоит искать новую работу или же пополнять ряды деклассированной массы.

При коммунизме, поскольку целью производства является, во-первых, удовлетворение потребностей, а во-вторых, сокращение рабочего времени для освобождения его на иные виды деятельности, изменения производительных сил будут происходить постоянно. Изменились потребности людей, скажем, они хотят теперь есть больше мяса и меньше хлеба – значит, нужно сокращать персонал хлебозаводов, а увеличивать число работников на птицефабриках, свинокомплексах и фермах, а также на мясокомбинатах. Возможно, если не хватает существующих мощностей по выращиванию мяса и его переработке – организовывать новые или модернизировать существующие животноводческие хозяйства и предприятия мясопереработки. Для чего нужны соответствующие оборудование и техника.

Изменилась производительность труда – например, запущена новая фабрика, которая производит десять миллионов штанов в год силами тысячи человек, значит, нужно закрывать старую фабрику, где такое же количество штанов шили пять тысяч человек. И нужно научить работать на новом оборудовании тысячу работников, а ещё четыре тысячи человек переучивать на другие специальности.

Причём подобное будет происходить постоянно. Так что периодическая необходимость менять сферу деятельности и постоянно переучиваться на новые виды деятельности станет неизбежным явлением при коммунизме.

Но это одна сторона вопроса. Кроме необходимости смены деятельности, вытекающей из требований производства (которые, в свою очередь могут быть обусловлены как изменениями потребностей людей, так и изменениями в производительных силах) есть ещё и сами люди как главный фактор производства. А человек, как известно, имеет свойство «выгорать» при длительной работе на одном месте. Так что смена вида деятельности может практиковаться и в качестве средства психологической реабилитации.

Причём при капитализме люди могут годами и даже десятилетиями держаться за опостылевшее рабочее место, как за единственный источник существования, потому что есть опасность не найти работу с такой же зарплатой. При коммунизме же, если сам человек или сотрудник какой-нибудь «Службы наблюдения за удовлетворением жизнью» обнаружат, что работа начинает раздражать, отуплять или ещё как-то негативно влиять на психику, можно будет сменить место деятельности. Возможно, такой подход затруднит распределение работников по сферам, направлениям и конкретным участкам, но, поскольку целью коммунизма является не только материальное благополучие людей, но и их счастье, придётся пойти на учёт не только потребностей производства (которые в сущности – потребности людей), но и состояния людей, которые в этом производстве заняты.

Впрочем, возможно, наверное, и такое состояние, когда люди в конкретный рабочий период (в течение недели, месяца, квартала, года) постоянно заняты разными видами деятельности, работая на пол- четверть или 1/10 «ставки» в нескольких разных отраслях – если у нас сами производительные силы постоянно заставляют переходить из одной отрасли в другую, то ничто не мешает находиться в качестве работника сразу в нескольких. И в современном буржуазном обществе человек может, отработав смену на заводе, следующий день работать таксистом или курьером в доставке пиццы. Но сейчас такое «совмещение» происходит за счёт увеличения продолжительности рабочего времени. При коммунизме же можно поработать один день токарем на заводе, следующий – гидом для туристов, а третий – учителем трудов в школе. Или даже полдня на одной работе, а полдня – на другой. Пожалуй, такой подход даже лучше – если человек владеет несколькими специальностями, которые он постоянно применяет, шансов на то, что ему не придётся переучиваться, намного больше, чем у того, кто работает только по одной специальности.

И, наконец, о возрасте, с какого подрастающее поколение получает «право на труд». Если у нас общество, в котором для трудоспособных людей действует принцип «потреблять = трудиться для потребления», то с младых ногтей будущие коммунары должны усваивать его. Соответственно к труду приучаться дети будут с очень раннего возраста: сначала в игровой форме, а в последствие всё более совмещая учёбу с практикой на производственных предприятиях. И возможно, граница между учебными занятиями и реальным участием в трудовой деятельности окажется довольно размытой. И, разумеется, подрастающему поколению вовсе не нужно будет сдавать экзамен на допуск к труду – если, конечно, речь не идёт о каких-то конкретных видах деятельности, требующих подтверждения навыков в той или иной форме, как это имеет место и в современном обществе.