«А при коммунизме…»
Автор: Изяслав Кацман«А при коммунизме…»
Разбор рассказа Яны Каляевой «Там все будет бесплатно, там все будет в кайф» с ортодоксально-марксистских позиций.
Всё изложенное здесь базируется на взглядах классиков марксизма и встречается в разных работах Маркс Энгельса, как то «Капитал», «Развитие социализма от утопии к науки», «Критика Готской программы» и пр.
Коммунизм, как писали классики, общество развивающееся, и на разных стадиях будет выглядеть по-разному. Общее у всех стадий – это общественное производство, организованное на бестоварной основе, которое служит удовлетворению постоянно увеличивающихся потребностей людей. Производство непосредственно общественное, без «товарно-денежной» «прокладки», а потребление – как личное, так и общественное (последнее, разумеется, касается тех благ, которые невозможно потреблять индивидуально).
В этом плане совершенно странно выглядит фраза про потерю куртки (предмета личного потребления!): «порча или утрата коммунального имущества вследствие небрежности».
Ну и лишение баллов социального рейтинга за потерю своей личной вещи в коммунистическом обществе сомнительно, равно как и стержневой для произведения конфликт между желанием Лены Зотовой красиво и разнообразно одеваться и практикой ограничения количества одежды в личном пользовании.
Ну, разве что мир в рассказе так пострадал от пары Мировых войн, что чрезмерное производство ложится тяжким бременем на хрупкую экологию. Но ряд других моментов вроде бы говорят о том, что это не так.
Поскольку характеристика коммунизма как социума, в котором общественное производство служит целям удовлетворения потребностей людей, довольно расплывчата и абстрактна, следует указать, чем коммунизм «по Марксу» отличается как от буржуазного общества, так и от «реального социализма» советского образца, а также в чём заключается разница между ранней, «неполной» стадией коммунизма и «полным» коммунизмом.
В любом обществе производство, в конечном счёте, осуществляется для удовлетворения потребностей людей. И в любом обществе происходит распределение рабочего времени участников производства по различным видам деятельности в соответствие с потребностями членов общества в различных предметах – не важно, сам человек потребляет производимое им или кто-то другой. В архаичных социумах, основанных на натуральном хозяйстве со слаборазвитым разделением труда, такое распределение происходит в грубых и довольно осязаемых формах, когда продукт у непосредственных производителей в пользу непроизводительных слоёв изымается в открытой форме дани, оброка или барщины.
По мере развития общественного разделения труда, которое выражается в развитии товарно-денежных отношений как стихийном, не зависящим от воли людей процессе, распределение рабочего времени в рамках общества происходит под влиянием спроса и предложения.
На высшей стадии товарно-денежных отношений – капиталистической – товарное производство приобретает всеобщий характер. Теперь весь механизм производства осуществляется через миллионы актов купли-продажи: купля-продажа рабочей силы, купля-продажи средств производства капиталистами у других капиталистов, продажа товаров капиталистами, покупка товаров для собственного потребления рабочими и капиталистами. Все эти единичные акты купли-продажи переплетаются, разветвляются, вновь сливаются. Например, продажа капиталистами, производящими средства производства, своих товаров для капиталистов, производящих предметы потребления одновременно является покупкой для последних. А продажа капиталистами предметов потребления возможна, в том числе, и потому, что одновременно происходит покупка рабочей силы капиталистами, производящими средства производства.
Но, в то же самое время, в производстве движение сырья и полуфабрикатов от «входа» на предприятие до «выхода» осуществляется безо всякой купли-продажи. Внутри отдельно взятого капиталистического предприятия существует планомерность.
И именно эти «кристаллы» планомерности и целесообразности, плавающие в «рассоле» рыночной стихии, и должны стать, по Марксу, основой общественного производства коммунистического общества.
После коммунистической революции победивший пролетариат и его союзники устраняют товарно-денежные «прокладки» между уже существующими очагами планомерного производства, и производство в рамках всего общества, пардон за тавтологию, становится общественным не только по сути, но и по форме.
Товарно-денежные отношения по Марксу – это иррациональная форма выражения общественно-необходимого времени на производство предметов потребления. И с этой точки зрения коммунизм – это избавление учёта рабочего времени от данной иррациональной формы.
Наконец, представим себе, для разнообразия, союз свободных людей, работающих общими средствами производства и планомерно [selbstbewuβt] расходующих свои индивидуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу. Все определения робинзоновского труда повторяются здесь, по в общественном, а не в индивидуальном масштабе. Все продукты труда Робинзона были исключительно его личным продуктом и, следовательно, непосредственно предметами потребления для него самого. Весь продукт труда союза свободных людей представляет собой общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства. Она остается общественной. Но другая часть потребляется в качестве жизненных средств членами союза. Поэтому она должна быть распределена между ними. Способ этого распределения будет изменяться соответственно характеру самого общественно-производственного организма и ступени исторического развития производителей. Лишь для того, чтобы провести параллель с товарным производством, мы предположим, что доля каждого производителя в жизненных средствах определяется его рабочим временем. При этом условии рабочее время играло бы двоякую роль. Его общественно-планомерное распределение устанавливает надлежащее отношение между различными трудовыми функциями и различными потребностями. С другой стороны, рабочее время служит вместе с тем мерой индивидуального участия производителей в совокупном труде, а следовательно, и в индивидуально потребляемой части всего продукта. Общественные отношения людей к их труду и продуктам их труда остаются здесь прозрачно ясными как в производстве, так и в распределении. («Капитал», т.1, гл.1.)
После Октябрьской революции в Советском Союзе была осуществлена попытка организовать планомерное производство. Но конкретные исторические условия привели к тому, что произошло это с сохранением товарно-денежных отношений. Что в итоге обусловило все проблемы экономики СССР и привело к его краху.
Маркс с Энгельсом неоднократно указывали на то, что уже на низшей стадии коммунизма, которую часто называют социализмом, и где будет существовать распределение по труду, товарно-денежные отношения будут заменены на прямой учёт рабочего времени, «без содействия прославленной стоимости».
Часто можно встретить утверждение, что «сохранение товарно-денежных отношений в СССР было обусловлено необходимостью распределения по труду». Так в частности написано во всех советских учебниках по «политэкономии социализма». Но шутка юмора в том, что с помощью денег добиться распределения производимого в общественном производстве продукта по труду невозможно в принципе. Это, во-первых.
А во-вторых – планомерное производство в масштабах всего общества (что и есть коммунизм с точки зрения организационной) при сохранении товарной формы продукта также не возможно. Хотя бы потому, что планомерность предполагает прямое распределение рабочих рук или рабочего времени членов общества по разным сферам единого общественного производства, подобно тому, как происходит распределение работников в разных пропорциях по разным подразделениям и видам работ внутри капиталистического предприятия сообразно необходимым затратам труда на том или ином участке или в цехе.
Что до разных стадий коммунизма, то главное различие состоит в том, что ранний, «низший», коммунизм, только что организованный после революции, будет нести «родимые пятна капитализма»: с одной стороны, люди, вышедшие из буржуазного общества будут сохранять в своём сознании пережитки этого самого буржуазного общества, с другой – производительные силы, доставшиеся в наследство от капитализма, неспособны в полной мере удовлетворять все существующие потребности людей.
Поэтому, во-первых, сохраняется аппарат насилия и принуждения, именуемый государством. Но данное государство, Лениным названное «диктатура пролетариата», будет принципиально отличаться от государства, защищающего интересы буржуазии (подробнее см. В.И.Ленин. «Государство и революция».)
Во-вторых, распределение будет осуществляться по труду.
Принцип распределения по труду заключается в том, что количество доставляемых общественным производством благ, которое может потребить каждый член общества, зависит от производительности труда в рамках всего общественного производства и того количества времени, который человек отработал в общественном производстве.
Например, если в данный момент времени на производство булки хлеба тратится пятнадцать минут времени, то человек может в месяц получить из общественного производства, при сорокачасовой рабочей неделе (60/15)*160 = 640 булок хлеба. А если автомобиль производится за 3000 человеко-часов, то для его получения придётся проработать, питаясь воздухом и солнечным светом, 3000/8 = 375 дней без выходных и праздников, а отдыхая 2/7 дней в году – 482 дня (год и четыре неполных месяца).
Потребности людей разнообразны, и в условиях разделения труда люди только в самой незначительной части могут непосредственно участвовать в производстве того, что сами потребляют. В массе своей люди пользуются продуктом труда многих тысяч и даже миллионов человек: любой, даже самый простой предмет, проделывая путь от «сырого вещества природы», т.е. от лежащих в земле минералов, растущего леса или посеянного в землю зерна, прежде чем попасть в руки потребителя, проходит через руки множества работников. И на каждой конкретной стадии обработки затрачивается определённое количество рабочего времени, которое, просуммированное на выходе из общественного производства, и составит общее количество минут, часов или дней, которые необходимо затратить в общественном производстве для получения этого предмета.
Но с другой стороны – время на производство каждого из конкретных предметов и время, которое нужно потратить на каждой стадии его изготовления, определяет те пропорции, в каких необходимо распределить рабочее время всех членов общества по конкретным видам деятельности.
Например, миллиону человек нужно в год сто миллионов булок хлеба и пять миллионов комплектов одежды. Для производства хлеба нужно выстроить производственную цепочку: выращивание и сбор пшеницы – производство муки – выпечка хлеба.
Для производства одежды нужно выстроить цепочку: выращивание хлопка – прядение – ткачество – пошив одежды.
Для простоты предположим, что машины и оборудование на каждой стадии обеих цепочек уже существует, а энергия для их использования на каждой стадии производится по ходу дела.
На выращивание пшеницы, из которой можно выпечь сто миллионов булок, требуется труд 100 тысяч человек в год. Производство муки – 50 тыс., хлебопечение – 100 тыс.
Выращивание хлопка – 100 тыс., прядение -100 тыс., ткачество – 150 тыс., а пошив одежды – 400 тыс.
В таком случае, именно в такой пропорции необходимо распределить работников по отраслям производства.
Именно производительностью совокупного общественного труда определяется тот объём благ, на которые может претендовать каждый член общества. А вот то, какие именно блага потреблять – это уже исключительно дело самого человека.
Потому ограничение в коммунистическом обществе на количество курток, футболок или рубашек, находящееся в личном распоряжении людей – полная бессмыслица. Сколько и каких вещей иметь в своём гардеробе – это исключительно личное дело конкретного человека – в тех пределах, какие ставит производительность общественного труда.
Можно конечно зацепиться за то, что Лена Зотова ещё не работает в общественном производстве, и, следовательно, пусть довольствуется тем, что дают.
Здесь нужно сделать разъяснение. В коммунистическом обществе, как и во всех иных, часть своего труда люди будут тратить на обеспечение не своих собственных потребностей, а потребностей детей и пенсионеров с инвалидами. В обществах докапиталистических, как правило, такой труд возложен на членов семьи или на всю общину, и выступает просто в виде того, что люди делятся продуктом своего труда с нетрудоспособными – разумеется, в условиях низкой производительности труда потребности нетрудоспособных членов общества удовлетворяются часто по «остаточному принципу», впрочем, и потребности трудоспособных представителей эксплуатируемых классов в таких социумах на втором плане после потребностей классов эксплуататоров.
При капитализме же удовлетворение потребностей детей возложено в основном на родителей или иных родственников, а на содержание пенсионеров, инвалидов и детей-сирот с работающих граждан государством взимаются налоги, и выплачиваются в виде пенсий и пособий.
Так что, в конечном счёте, «на самого себя» трудоспособный член коммунистического общества будет трудиться определённую часть своего рабочего времени. Например, если в обществе только половина людей принадлежит к трудоспособным, то половину рабочего времени придётся потратить на обеспечение потребностей «ещё» или «уже» нетрудоспособных.
Разумеется, есть ещё разные общие нужды: медицина, образование, наука, культура, общественные пространства и прочее. Но для простоты можно предположить, что эти сферы обеспечивают определённые потребности людей, и потому время, которое тратится на поддержание всех этих вещей, тратится на удовлетворение потребностей людей.
Итак, каждый нетрудоспособный член общества, в том числе и ребёнок, будет иметь право на получение определённого количества благ из общественного производства. Можно предложить разные способы исчисления полагающегося ему куска «общественного пирога»: например, просто установить, что всем должно достаться столько благ, сколько соответствует количеству того рабочего времени, которое может потратить на себя трудоспособный член общества – и в рамках этих положенных часов каждый сам решает, что просить у трудоспособных граждан. А можно расчитать некий набор базовых потребностей, которые должны быть удовлетворены, с учётом половых и возрастных особенностей: каждому, допустим, полагается определённое количество продовольствия, достаточное как по калориям, так и по содержанию полезных веществ (разумеется, с возможностью варьирования продуктового набора по желанию человека); набор одежды, обуви и прочего на разные случаи и погодные условия (младенцам – пелёнки-распашонки, детям постарше – коляски и вещи с учётом быстрого роста, и т.д.) социокультурный досуг; лечение (например, людям пожилого возраста запланировать больше лекарств, с учётом накопившихся возрастных болячек, то же – для инвалидов, которым требуется специфическое лечение, впрочем, даже если человек способен трудиться, но имеет какие-то хронические заболевания, следует запланировать затраты труда на необходимые ему медицинские процедуры и лекарства).
Ну и ничто не мешает родителям заказывать своим чадам какие-то вещи дополнительно к общественному «пособию» за счёт той части своего труда, который они тратят на свои потребности..
И ребёнок имеет право сам определять, какие именно вещи получать от общества – в пределах, задаваемых существующей в данный момент производительностью труда. Разумеется, в самые первые годы жизни то, какие потребности ребёнка нужно удовлетворять, решают окружающие его взрослые. Но по мере социализации ребёнок, а затем подросток, учится осознавать свои потребности и постепенно получает всё большее «право голоса» в вопросах, что ему есть, носить и как проводить досуг.
И в рамках положенного ей по праву пятнадцатилетняя Лена Зотова уже вполне сама способна выбрать: заказывать из общественного производства каких-нибудь вкусняшек или же новую кофточку.
А педагоги в своей воспитательной работе должны вбивать в головы Лен, Маш, Свет, а также Вась, Коль и Вов, что, во-первых, объём потребляемых благ ограничен наличной на данный момент производительностью труда, а во-вторых, каждому физически и психически здоровому члену общества рано или поздно придётся трудиться в общественном производстве, чтобы обеспечивать свои потребности, а также потребности тех, кто ещё или уже не может трудиться сам.