Марафон «Пять книг на одну букву»

Некоторое время назад в рамках платформы Golos.io я проводила конкурс «Пять книг на одну букву». 

Задача была следующая — поделиться пятью книгами, которые затронули сердце и повлияли на вашу жизнь. Пока удалось собрать не весь алфавит любимых произведений. Дело не быстрое, но хочется довести его до конца.

Если кто-то решит присоединиться к моему марафону, буду рада спутникам)

Тег-опознаватель — пять книг на одну букву.
На старт, внимание, марш!

Пять восхищающих книг на букву В

1. Рэй Брэдбери. Вино из одуванчиков

Крепкое лоскутное полотно историй, каждая из которых уникальна, ярка и насыщенна. О пробуждении, вечности, ценности момента, важных мелочах, о ветре, струящемся рекой, и лёгких, как газели, теннисных туфлях, об обычном и новом, о счастье, дружбе, расставаниях, страхе, смерти, хламе прошлого и Машине времени, о магии, духе и теле, о сне, вдохновении и ярких осколках лета, которые так пригождаются долгой снежной зимой. 

После прочтения ещё долго во рту остаётся мягкий вкус вина из одуванчиков, который так приятно катать на языке. 

Вот поживёте с моё и поймёте, что мелкие радости куда важнее крупных. В конце концов, что минуло, того больше нет и никогда не будет. Человек живёт сейчас... Беречь всякое старьё — только пытаться обмануть себя. Я всегда считала, что истинную любовь определяет дух, хотя тело порой отказывается этому верить. Тело живёт только для себя. Только для того, чтобы пить, есть и ждать ночи. В сущности, это ночная птица. А дух ведь рождён от солнца, Уильям, и его удел — за нашу долгую жизнь тысячи и тысячи часов бодрствовать и впитывать всё, что нас окружает. 

2. Мария Семёнова. Валькирия

Одна из самых женских книг. Мощная, искренняя, глубокая. О следовании своему пути, верности, честности.

Я обращаюсь к ней, когда чувствую, что надо прочитать что-то настоящее, чтобы ощутить почву под ногами, увидеть ориентир, который ускользает. И, испив сладко-горького мёда этих слов, всегда обретаю то, что искала.  

Я шла мимо громадных заснеженных елей... И думала, как войду сейчас в дом и затеплю очаг для Того, кого я всегда ждала.

3. Гордон Р. Диксон. Воин

А это — одна из самых мужских книг. С небольшого рассказа в сборнике «Звёздный путь» началось моё знакомство с Дорсаем, планетой прирождённых воинов. Диксон пишет о долге, который превыше страха смерти. 

Если говорить честно, то я не просто солдат, как вы это понимаете. Для вас солдат — это профессия, и только. Так же думал и Кенебук. Эта ошибка и погубила его. Он думал, что в непривычной обстановке, где нельзя применить свою выучку, я буду беспомощен. Но вы забыли, что я дорсаец, для меня война не профессия, а жизнь, для которой я рождён.

4. Терри Пратчетт. Ведьмы за границей

Безусловно, самое любимое произведение Пратчетта. Увлекательное путешествие среди оживших сказок троицы остроумных и здравомыслящих ведьм, имеющих мужество противостоять их натиску и твёрдо знающих, что нельзя навязывать людям счастливые концы.

Нельзя постоянно исправлять всё с помощью магии. С помощью волшебства можно лишь не давать кому-то творить зло. Люди должны сами решать — что добро, а что зло, что правильно, а что неправильно. Нельзя обращаться с людьми так, будто они персонажи или неодушевлённые предметы. 

Матушка Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир.
– Где я?
– ВНУТРИ ЗЕРКАЛА.
– Я мертва?
– ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, – сказал Смерть, – НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА».
Эсме обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.
– Когда же я смогу выбраться отсюда?
– КОГДА НАЙДЕШЬ ТУ, ЧТО РЕАЛЬНА.
– Это какой-то подвох?
– НЕТ.
Матушка посмотрела на себя.
– Вот эта, – сказала она.

5. Всеволод Овчинников. Ветка сакуры

С этой книгой я столкнулась однажды летом на даче, разбирая ворох старых выпусков «Роман-газеты». И исследование японской души поразило меня. Ничего подобного я до той поры не читала. Блестящая публицистика мастера пера не просто познакомила меня с особенностями культуры Страны восходящего солнца, она углубила мою любовь к Японии и заложила многие принципы, которыми я руководствуюсь по сей день. 

Нельзя достигнуть полного совершенства иначе как на мгновение, которое тут же тонет в потоке перемен. Совершенствование прекраснее, чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, чем завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не всё договорено до конца. Итак, наслаждаться искусством значит для японцев вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым.