Оставлю это здесь

просто кусок текста из первой главы. 

Не знаю, стоит ли продолжать, написано немного, но и бросать этот текст жалко. 

Как думаете? 

Ушибленная коленка противно ныла. Она запнулась о кусок арматуры и упала, содрав кожу с ладоней.

- Живо поднялась!

С Шершнем шутки плохи. Девчонки слушались его безропотно. Очень хотелось пожалеть себя и хоть на минуту присесть чтоб рассмотреть ушиб, но тяжелые берцы Шершня находились в опасной близости от ее бока.

- Больно?

Койка Мары была напротив ее спального места, и вот сейчас девочка участливо заглядывала на ее колено.

- Ничего, жить буду, - пробормотала Дана.

Здесь, в их убежище, всегда холодно и горит свет. Снаружи еще холоднее и небо закрыто тяжелыми тучами. Говорят, что за тучами солнце, но его лучи не могут прорвать заслон из облаков. Как давно она здесь? Если верить Пси – лет пять-шесть. Никто точно не знает. Даже Пси определила ее возраст условно и принято считать, что Дане уже семнадцать.

- Надо обработать антисептиком, - Мара показала на ободранные ладони. – У Шершня есть, я видела. Хочешь попрошу?

Не дожидаясь ответа, маленькая Мара бойко вскочила и побежала в другой конец убежища. Там отделен закуток для Шершня. Его апартаменты, как это некоторые называют. Но там не только перегородка, но и дверь, закрывающаяся на замок. Надо постучать и подождать перед этой дверью, пока Шершень выйдет. Внутрь он никого не пускал.

Мара похожа на котенка. Пси ей рассказывала, что раньше в домах жили такие пушистые зверьки. Люди их держали в домах для защиты от крыс и мышей. Крысы шуршали по темным углам, Дана боялась их, но старалась не показывать своего страха. Страх – это табу. В их жизни многое было под запретом. Чувства, мысли, желания.

Кошек она никогда не видела. Пси рассказывала, что они все пропали куда-то и только память о тех днях, когда в ее семье была кошка, не оставляла Пси. Может, поэтому она была обречена? Помнить – табу, Дана ничего не помнила, что было до убежища.