Алаверды Андрею Щеглову

Кровавая мстя на рассказ Андрея Щеглова «Гроза наркоза» https://author.today/reader/377767/3488040

из сборника «Записки НЕ психолога» https://author.today/work/377767

***

Во времена моего детства-юности все гулялки по Москве были отмечены двумя жизненными проблемами: где б перекусить и как найти туалет. В редкие и дорогие рестораны на перекусь не заскочишь. Пресловутые «пирожки с котятками» продавали на вокзалах, куда просто так особенно не зайдешь, ибо чего там делать-то? Да и туалеты на вокзалах были страшны и вонючи. До ВДНХ далековато... А вечером, особенно когда с работы приходили родители, то так и тянуло куда-нибудь слинять. Возраст игр в войнушку и прыгания по стройкам уже прошёл, возраст распивания пивка в подворотнях еще не пришёл. Да и какие подворотни в модернявом районе новостроек у метро Юго-Западная? Поэтому когда мне было четырнадцать лет, то мы с подругой частенько мотались на станцию метро «Университет». Там, недалеко от трамвайного круга, стоял ларёк, где пекли и продавали самые вкусные пончики во всей Москве. А недалеко, за классическими подворотнями сталинских домов, находится клуб охотничьего собаководства МООиР, ставший с 1981 года «моим вторым домом»... Еще одно вкуснющее место, но с мясными пирожками, было в кафетерии высотки на ст.с Краснопресненская напротив главного входа в зоопарк. В той же высотке было очень мной любимое кино с мультиками «Баррикадная»... Но про это всё в другой раз. 

Если я правильно помню, то цена одного горячего, мягчайшего, состоящего и сплошных пузыриков и немного резинового пончика, слегонца посыпанного сахарной пудрой, была пять копеек. Мы покупали по здоровущему пакету и потом (чтобы не лезть в метро с едой) потихоньку шли назад вдоль проспекта Вернадского. Или садились в троллейбус №34 и доезжали по верху до нашей ст.м.Юго-Западная, которая тогда была конечной для всех видов транспорта, ибо далее моего дома №125 Москвы уже не было, а начинались леса вплоть до Внуковского аэропорта. 

В тот зимний январский вечер все было хорошо и чудесно вплоть до первого съеденного пончика. Который почему-то встал у меня в желудке дыбом и быстро быстро запросился обратно. Я с глубоким удивлением выпустила его в ближайший сугроб. 

— Ну не знаю, — проговорила подруга. — По-моему, вполне нормальные пончики.

Я заглянула в свой пакет, почуяла запах горелого масла и меня снова вывернуло.  И вообще что-то мне становилось фиговенька, да и живот начал болеть. Мы добрели до ближайшей троллейбусной остановки, потом подруга проводила меня домой и передала моей бабушке. Бабушка была ярая противница всяких фастфудов и чтоб уж точно очистить мой организм от любых следов мерзопакостного пончика, заставила меня выпить два стакана сильно пересоленной воды. 

А вот пересоленная вода внезапно моему желудку понравилась и блевать он передумал. Пришлось научиться методике «два пальца в рот». Я вообще-то могу съесть что угодно  с чем угодно и любых количествах, и мне никогда не бывало плохо от еды. Что с одной стороны привело к странным размышлениям на тему — вау, новые ощущения! Как раз недавно я достигла просветления на окне ванной и решила жить. А с другой стороны, меня начало накрывать некое безразличие — брюхо тупо болело в любом положении и даже не удалось заснуть, закутавшись в одеялко. Почему-то начался озноб и меня начало колотить.

Бабушка вызвала скорую.

Приехала скорая, померяли мне температуру, помяли живот и сказали, что все фигня, девочка просто не хочет идти в школу. И уехали.

Мне было фигово. Пришли с работы родители, посовещались, погрузили меня в машину и отвезли на хирургию в Морозовскую больницу. Там мне опять мяли живот, который тупо везде болел, опять меряли температуру, которой не то что не было, но она почему-то даже начала опускаться. «Тридцать пять градусов как у свежено трупа!» — пошутил врачик приёмного покоя, чем включил у моей мамы потомственного педагога и дальнейшую дебату я уже почти не слушала. Опять намекали на нежелание ходить в школу, но всё таки решили оставить на ночь в отделении. А то мало ли что. 

Время ползло к полночи. 

Мне как-то уже все было фофоиг. 

Тут пришёл какой-то совсем старенький скрюченный дедушка-врач в сопровождении то ли студентов, то ли ассистентов, потыкал меня в живот одним жестким пальцем и сказал:

— Срочно в операционную. 

Мне было настолько всё равно, что даже получение клизмы и восседание на горшке (буквально, принесли классическую ночную вазу, белую эмалированную с крышкой) при всём честном народе никак меня не задело. 

Потом меня окончательно раздели, помогли взгромоздиться и лечь на холодную жесткую металлическую каталку, (по ощущениям от езды — с разными колечками), прикрыли простынкой и отгрохотали в операционную. Уснула я быстро.

Проснулась я от ощущения что у меня ничего не болит! Прям вообще ничего! В палате было светло, хотя по потолку и стенам елозили какие-то разноцветные пятна и полосы, Да и сам потолок был наперекосяк, не говоря уж про стены, которые топорщились во все стороны и загадочно передвигались. стоило на них сосредоточить внимание... Это, видимо, наркоз, решила я. Судя по выключенным лампам и дневному свету из окон — был уже следующий день. Я лежала под легким, но тёплым одеялом. Мне было хорошо и уютно. Хотя — упс — руки-ноги оказались привязаны к углам кровати. Но у меня очень тонкие кости и так называемая «кисть акушера», то есть я могу сложить кисть в очень плотную и узкую щепоть, чем я и воспользовалась, вытянув руки из не очень крепкой фиксации. Тут же сунула руку вниз живота  — а там повязка на боку — ага! мне вырезали аппендикс. Ха! И тут же начала волноваться снова: а вдруг мне отрезали мою любимую родинку чуть выше паха? А-а-а!! Попыталась сесть — не вышло. Повернулась на бок и отталкиваясь руками от кровати всё-таки села, подняла рубашку — да низ живота заклеен, но вот она родинка! На месте! Фуф-ф-ф. Ляпнулась обратно на спину и снова уснула.

Через некоторое время меня разбудил доктор, визуально построенный из разноцветных треугольников оргстекла. Причём, я чётко понимала, что это бред, но  так же чётко была уверена в том, что стекло, из которого сделан доктор, «пластмассовое». 

Доктор бодренько спросил:
— Ну что? Смотрю, мы очухались?

— Судя по вашему виду, еще нет, — отвечаю я...

— Это ничего, это пройдёт! Главное мы успели с операцией, — продолжил весело чирикать доктор. — Ещё полчаса, и твой апендикс бы лопнул и был бы перитонит. И чего ты сразу не пришла как живот-то заболел?

Дискутировать с доктором я не стала. Вот совсем не хотелось. Хотелось просто лежать и ощущать радость.