Скупые мужские.
Автор: Владислав ГрайДавненько я во флешмобах не участвовал, но на ночь глядя-то можно) Оригинальный пост тут, а сподвиг меня этот.
У меня сцен с плачущими мужчинами не много, поэтому вместятся все.
Начнём с Львов и Дорма, который вечно сдерживает свои эмоции:
Дорм пошатнулся, выйдя из лифта. Он слишком увлёкся пойлом Теодора. Полковник отыскал глазами Сэма. Капитан всё так же сидел рядом с чёрным мешком, но в этот раз он уже чистил свой костюм.
— Сэм. Там в городе… — начал Арут, подойдя к Уэллеру.
— Мне нужна мокрая тряпка, — выдавил Сэм и, поднявшись, направился в сторону туалета.
Да, ему действительно нужна была тряпка. Хотя одной её могло и не хватить. Нижнюю половину шеи, всю спину и левую руку покрывала запёкшаяся кровь. С пластин её можно было просто оттереть, а вот отстирается ли поддоспешник?
Дорм отвернулся от Сэма и расстегнул мешок. Ком подступил к горлу. Губы поджались. Арут замотал головой. Он не верил в то, на что смотрел. Это не мог быть Джо. Это была какая-то ошибка, сон или ещё что-то. Это не мог быть Джо!
Поняв, как выглядит его лицо, Дорм спешно надел шлем.
— Прощай, мой друг, — Арут похлопал обезглавленное тело по груди и застегнул мешок. — Да пребудет с тобой Гармония.
Когда Сэм вернулся, полковник уже не пытался идти на контакт. Он просто встал и направился туда же, откуда пришёл капитан. Дорм понимал, что Уэллер возненавидит его. Нет, Сэм ненавидел своего начальника ещё после смерти Вана. Арут понимал причину, но отказывался принять её. Командир должен оставаться спокойным, он не может позволить своим эмоциям выставить себя слабым перед следующими за ним людьми. Ему нельзя поддаваться эмоциям. Солдаты готовы пойти лишь за уверенным и контролирующим ситуацию лидером. Ему нельзя поддаваться эмоциям. Нельзя. Иначе он будет бояться и сомневаться. Страх и сомнения заставят его осторожничать. Медлить. А промедление будет стоить многих жизней. Ему нельзя поддаваться эмоциям.
Пусть Сэм этого и не видел, но Арут всем сердцем сожалел о смерти снайпера и винил в ней только себя. Ему хотелось разбить кулаки в кровь, кричать и стрелять куда глаза глядят, но он не мог. Лидер должен быть сильным. Стойким. И сильным.
Именно поэтому Дорм ушёл от чужих глаз. Потому же он снял шлем, только когда закрылся в туалетной кабинке. Чтобы тихонько поплакать о своём друге. О лучшем и последнем друге.
На очереди Орден и искренние слёзы лицемера Руперта:
Спустя пару страниц скучных описаний повседневности Руп наткнулся на запись сделанную карандашом:
«Я в Иккаселе. Сижу в машине перед домом Рупа. Только что видел его. Он был с женщиной, они несли полные продуктов сумки. Он выглядел счастливым, не хватало только ребятишек. Герман вечно напоминает мне об этом, но куда уж мне… А вот Рупу… Ему бы в самый раз. Наверное, я правильно сделал, что остался в машине. Я бы всё испортил. Куплю что-нибудь в дорогу и поеду домой».
У Руперта трясся подбородок, он не моргал и почти не дышал, не чувствовал и тепла от воды. Лишь влажные глаза снова и снова пробегали по карандашным строкам. Свивер зажмурился и закрыл дневник, левой закрыл лицо, а правую с книжкой свесил с края ванной.
Младший Свивер ни за что не смог бы описать словами роившиеся в его голове мысли, он лучше бы их нарисовал. Это был бы кит. Огромный белый кит, медленно рассекающий облака в голубом небе, а под ним… под ним в красных и чёрных тонах раскинулось бы поле боя. Из грязи глядели бы на зрителя мёртвые глаза солдат, ручьи крови стекали бы к однотонному основанию полотна, а в самом центре огненным цветком раскрылся бы взрыв.
А закончим Мастерами и парой слёз от Кристофера:
— Я тогда несколько лет работал наёмником на примара Тырговы, — вспоминал Крис. — Работа была проще некуда: я проводил пару дней в городе, а после ездил по разным окрестным деревням и городкам. В одном из таких — в Гуйдвене — у меня был дом, где всегда ждали жена и сын.
Глядя на волнящиеся на горизонте дюны, он вспомнил, как Эйш кинулась ему на шею после очередной командировки. В тот же вечер Крис выстругал для Дору деревянный медальон с символом огня. Мальчишка покрасил его и всю следующую неделю не расставался с игрушкой. Кристоферу не хотелось отдавать его в Мастера, но в просьбе сыну отказать не смог…
— Работа моя была на самом деле жутко скучной, — продолжал Крис. — Воры и разбойники быстро прознали, что округу патрулирует Мастер огня с репутацией наёмника, и, разумеется, разъехались. Поэтому я лишь изредка пьяные драки усмирял. Однако обо мне не знала банда, что сбежала из расположенной недалеко тюрьмы. Вообще-то, мне в тот день полагался выходной, и я мог свалить всё на городовых, но я почему-то вмешался. Почему-то не отсиделся… Мы схватили одного на окраине, а затем он сказал, что остальные на рынке. Моя семья была там же. Я помчался туда, и примерно на половине пути началось Буйство. Потом я очнулся в лесу. По слухам узнал, что меня подозревают в сожжении Гуйдвены. А ещё говорили, что городка просто не стало. Мол, там сплошная зола, и никто не знает причины. Я добрался туда… лучше бы там оказалась зола.
Он вздохнул и вдруг понял, что его щёки намокли от слёз. Мастер снова выжег искру и высушил пламенем своё лицо.
— Я нашёл их, Джарваль, — глядя на огонь в своей ладони, произнёс Крис. — Эйш укрывала собой Дору, рядом с тем местом, где прежде стояла лавка мясника. Думаю, она поняла в последние секунды, что это был я, — Крис стряхнул пламя и, подойдя к Мастеру земли, уселся рядом. — Следовало, конечно, сдаться, но, как последний трус, я взял фальшивое имя и уехал на юг страны.
—Значит, дело было в страхе…
—Да не боялся я пламени тогда, — раздражённо вздохнул Крис.
— …но не перед самим огнём.
Кристофер повернулся к собеседнику. Вопреки ожиданиям Мастера огня, иссохшее лицо Джарваля выражало вовсе не презрение. Блёклые глаза сдавливала тяжесть сочувствия.
Спасибо Ананьину Григорию за флешмоб, а Александру Нетылеву за то что дал повод разбавить вам ленту))