Некоторые вещи, которые не вошли в книгу: Часть 3 (Ауч, горячее! )
Автор: Макс ВерховецкийПоезд позора делает очередную остановку! Тут будет... ну как сказать мягко... Более "проработанная" постельная сцена из сюжета моей книги.
Дело было вечером, делать было нечего. Я прописывал романтику между героями, закончил главу и думаю: "А на сколько я вообще могу зайти в этих прелюбодеяниях?"
Прошу, не считайте меня извращенцем, это был чисто "научный" интерес! Я проверял свои силы, и, лично я, остался вполне доволен.
Внимание! 18+, слабонервным, беременным и излишне целомудренным - просьба пройти мимо.
Часть главы, которая была доработана и сильно изменена в угоду низменного интереса))
Задумывалась как продолжение (просто решил попробовать продолжить с максимальным развратом) романтической сцены, конечно это не вошло в основной сюжет.
Ее пальцы обхватили меня у самого основания, сжали — больно-приятно. Губы, алые, как свежая рана, приоткрылись над верхней частью. Горячее дыхание обожгло кожу.
— Ты весь дрожишь... — прошептала она, и кончик языка едва коснулся вены.
Я впился пальцами в простыни.
Она медленно взяла меня в рот — не целиком, нет, только первые сантиметры. Губы обтянули кожу туго, язык скользнул снизу. Я застонал. Она замерла, наслаждаясь реакцией.
Потом — резкий рывок вниз. Глубже. Горло сжалось вокруг, горячее, мокрое. Я выгнулся.
— Ви...
Она вытащила почти полностью, оставив на кончике блестящую нить слюны.
— Терпи...
И снова нырнула, уже быстрее. Рука работала в такт, крутя у основания. Слишком. Я хрипло задышал.
Она чувствовала — и ускорилась. Губы шлёпали, язык бил под уздечкой. Глубже, жёстче.
Я схватил её за волосы.
— Кончаю...
Она не отпустила.
Горло сжалось в последний раз — и мир взорвался белым огнём.
(еще отдельная часть)
Её губы, всё ещё липкие от моей первой потери, снова обхватили меня — уже не с насмешливой нежностью, а с жадностью затравленного зверя. Я почувствовал, как её язык, шершавый как кошачий, выскребает остатки с собственного подбородка, смешивая их с горьковатой слюной. Она втянула меня глубже, чем прежде — надгортанник подался, и вдруг я упирался в пульсирующую стенку её глотки, чувствуя, как её слёзные протоки рефлекторно затопляют наморщенную кожу под глазами.
Её пальцы, холодные от моего же пота, впились мне в бёдра, оставляя синюшные отпечатки — я заметил, как ногтевые ложа побелели от напряжения. Она закатила глаза, и в этот момент её ресницы, склеенные моим семенем, разомкнулись — тягучие нити растянулись, как паутина, прежде чем порваться.
Я вскрикнул, когда её коренные зубы чиркнули по уздечке — не больно, но достаточно, чтобы спина выгнулась дугой. Она использовала это: пригвоздила меня ладонью к стене, а другой рукой нащупала промежность, вдавливая два пальца ровно туда, где нервы сплетались в пучок.
Когда кончил во второй раз, она не оторвалась — лишь приглушённо застонала, и я понял по вибрации в своей плоти, что она глотает, сжимая горло ритмичными спазмами. Последняя капля вытянулась из меня мучительно долго — она поймала её кончиком языка, размазала по расколотой от напряжения губе, и только тогда отпустила, оставив меня пустым, как выпотрошенную рыбу.
— Теперь мы квиты, — прошептала она.
Текст сбитый, без особой редактуры. Мой первый опыт в писанине, прям настолько откровенной.