Субботний отрывок, или рискну похвастаться

К перманентному  флэшмобу от Марики Вайд. Следую своей традиции: несу самое свежее. Но тут, кажется, и похвастаться результатом можно.

Итак, труд трех дней (ну ладно, труд трех раз по паре-тройке часов). И все-таки за страничкой текста прячется немало разного -- может даже и вкусного. Впрочем, кто ж знает...

Когда до стены сарая осталось совсем ничего – шагов шесть-семь, не больше, – Уфрина подстерегла новая неприятность. Что-то округлое и твердое внезапно подвернулось ему под ногу, заставив вскрикнуть и резко остановиться. Тотчас же его многострадальное плечо пронзил новый приступ острой, мучительной боли. Не удержавшись, Уфрин громко выругался. В выкрикнутой им длинной заковыристой фразе собрались вместе и рай, и ад, и кости святого Киприана, и женские стати Танит, древней богини амазигов.

Ругательство было скверным – уж точно не делавшим чести христианину. А Уфрин, пусть и не появлялся в базилике годами, все-таки в глубине души считал себя сыном Святой Церкви. И потому уже в следующее мгновение его бросило в жар.

Нет, за голову Уфрин не схватился. И не перекрестился: сейчас он был не в состоянии сделать ни того, ни другого из-за покалеченной руки. Более того, даже молитвы все напрочь повылетали из его головы – то ли от напряжения, то ли от стыда, то ли от не утихавшей ноющей боли в плече. Уфрину оставалось только одно – мысленно посыпа́ть голову пеплом и каяться. Но вместо покаянных слов в голову ему упорно лезли всё новые и новые ругательства – словно сам нечистый их нашептывал! Мысленно Уфрин пытался противостоять этому грязному потоку, однако всё было тщетно.

А затем случилось неожиданное. «Подхвостье Иблисова слона», – внезапно всплыло в памяти у Уфрина. И разом стало ему и не до стыда, и не до покаяния.Нападение атласских горцев на девушек внезапно предстало перед ним совсем в другом свете. А что если это была не просто выходка необузданных дикарей? Что если горцы намеревались совершить жертвоприношение – так, как это делали аксумские «колёсники» в Нубии и Египте?

Мысленно Уфрин содрогнулся: слишком уж правдоподобной выглядела его жутковатая догадка! Иблисом звали зловещего демона далеких восточных пустынь, подозрительно похожего на Сатану христианских преданий. Однако такого имени дьявола в Африке никто не знал, пока в Левант и Египет не вторглись арабские кочевники. Это у них, у последователей мекканского проповедника и воителя Мухаммеда, Иблис считался источником всякого зла и всякой беды. И пусть воины императора Кубера и его союзники с Оловянных островов спустя всего несколько лет прогнали захватчиков обратно в Пустынную Аравию – в памяти у египтян и африканцев среди множества принесенных арабами слов осталось и это тоже.

Но не один лишь Мухаммед и даже не только мусульмане называли Иблисом врага рода человеческого. Где-то в Атласских горах в кочевом племени имошагов с некоторых пор поселилась старая Саджах. Если Мухаммед называл себя Последним пророком, то Саджах, словно передразнивая его, назвалась Последней пророчицей. Говорили, что в разные времена она то противостояла Мухаммеду, то, наоборот, служила ему. Но так или иначе, а в мавретанские земли Саджах явилась уж точно не мусульманкой. Она принесла кочевникам и жителям горных селений совсем другую веру – в Небесную колесницу и в Четверых подле нее.

Вера эта Уфрину очень не нравилась, и на то были веские причины. Сама Саджах называла учение, которое она проповедовала, Благим Путем, а бога, которому поклонялась, – Рахманом – по-арабски, «Милосердным». Однако восточные приверженцы той же самой веры, ведомые неким Гэбрэ Гэргэлом, милосердием вовсе не отличались. Десятки оскверненных храмов, сотни вырезанных деревень, тысячи обезображенных мертвецов – вот что оставили они после себя в Аксуме и в Алве, в Макурии и в Нобатии, в персидском Химьяре и на южных окраинах африканского Египта.

При других обстоятельствах Уфрин смог бы, пожалуй, вспомнить о «колесной» вере гораздо больше, благо они с Йоси немало ее обсуждали. Но и того, что сейчас всплыло в его памяти, оказалось достаточно, чтобы на время позабыть о боли в вывихнутом плече.

«Надо срочно предупредить!..» – встрепенулся было Уфрин – и тут же озадаченно нахмурился. Вот кого ему сейчас было предупреждать? Девушек-инженеров? Но девушкам и без того пришлось несладко – так зачем же пугать их еще больше? Парнишку-чужестранца? Знать бы, где он сейчас и в каком состоянии! Принцессу Оловянных островов? Но она сейчас в башне, далеко отсюда...

Невольно Уфрин повернул голову к Булгарской башне. Снова увидел огонек на ее вершине – сейчас тот выглядел совсем мирно, совсем безобидно.