Писательские новости

 Апрель кончился, а выкладки 2 тома "вампиров" пока не будет( Я написала 5 глав с прологом, и это неплохой темп.  И пишется легко,  с удовольствием. Но надо сделать ещё столько же, определиться с акцентами и подачей основных интриг. Так что беру май на работу "в стол", а там, надеюсь, начну.

А пока анонс! 

Самое принципиальное отличие - во 2-ом томе иногда бывает день, а не ночь. Это важно, когда целую книгу подряд автор  не давал читателям встречаться с солнцем (почувствуй себя вампиром, ага)

Даже в погожий осенний денек парк Академии был немноголюден: это место, как и Призрачный парк на севере столицы, считалось «нехорошим». Хотя, на самом деле, был самым безопасным: посредине парка пролегала граница Покрова, и carere morte, не зная точно, где она, на всякий случай обходили весь парк стороной.

А день клонился к вечеру и постепенно остывал, как снятый с огня котелок. Солнце еще проглядывало сквозь листву деревьев россыпью золотых монет то тут, то там. Глядя на него, хотелось улыбаться, в предчувствии холодной зимы, как ценному другу, который скоро уйдет и до самой весны не вернется

Ещё там есть безусловная звезда. И нет, это не Мира, а Первая Королевская Академия. Одни персонажи влюбляются в нее с первого взгляда...

Среди всех высоких зданий Доны Первая Королевская Академия выглядела самым приятным. Галерея Искусств, протянувшаяся через целый квартал, однообразием архитектурного узора внешнего фасада навевала тоску, Дворец Короля ослеплял роскошью, Главное Государственное Управление и Королевский Госпиталь, сложенные из серого гранита, подавляли. А Академия не подавляла, несмотря на пять этажей с высокими потолками и декоративную башенку на крыше над главным входом, несмотря на мрачный, буро-красный цвет кирпича и колонны в три обхвата, сквозь строй которых приходилось пробираться к центральным дверям. Необычный разворот крыльев главного здания – не вперед, обнимая всех приходящих, а назад – напоминал взлетающую птицу. И за ней хотелось тянуться – выше и выше, без страха.

Пожалуй, за это ощущение Карл Академию и выбрал, хотя казалось, все дороги для него вели в Консерваторию. Как можно было предпочесть математику музыке, особенно, когда в Консерватории тебя уже ждали?! Ждали! – горячился отец. Но Консерватория не вызывала того ощущения полёта и загадки, ждущей, чтоб ее разгадали.

...А другие не хотели бы ее видеть примерно никогда...

 Не желая дорогой встречаться ни с кем, она покинула Академию тайным ходом, через Арсенал и парк. Потом всего лишь пройти немного вдоль высокого, как в тюрьме, ограждения парка в обратном направлении – и она дома. Желтый двухэтажный дом Диосов стоял прямо напротив главного входа Академии, на другой стороне Восточного проспекта. «Какой вдохновляющий у вас вид из окон», - завидовали все, кто приходил к родителям в гости. Впрочем, неудивительно: ведь в гости к Диосам захаживали исключительно охотники. А единственная Лирина подружка из обычных людей, когда она осмелилась пригласить ее к себе, едва войдя, наморщила нос: «Как темно!»

Да, темно. Потому что окна всех жилых комнат выходили на Академию, и рассвет на другой стороне дома наступал всегда без Лиры. А днем солнце скрывалось за широким парком, за высоченными стенами Академии гораздо раньше, чем наступал вечер, и дом Диосов оказывался в холодной ночной тени. 

<...>

За единственным окном комнаты, закрывая солнце и тепло, высилась Академия. Это здание мелькало на всех ее детских рисунках, один даже долго висел на гвоздике над кроватью, будто той Академии, что за окном, было мало. Лира с досадой задернула занавесь. С годами цитадель Ордена все больше казалась ей..  глухой стеной на пути. Клятое воплощение предопределенности судьбы всего рода Диос.

Кое-кто честно собрался начать новую жизнь с чистого листа... и с понедельника... Короче, завтра!

Карда осталась далеко, на севере, а с ней и все дурное прошлое, все ошибки, страхи, все кошмары. В Доне настанет новая жизнь, все пойдет иначе, - так Винсент убеждал себя в безумную ночь в поезде по дороге в столицу. И даже сам в это верил. Понимая, как это нелепо, смешно и… обычно - верил. С той же искренней убежденностью, как дети верят, что плохое никогда не случается с хорошими людьми.

А прошлое тащилось за ним, тянулось хвостом, как вагоны за локомотивом. И в столицу они прибыли полным составом. Нет, нельзя было ничего забывать, даже самое страшное и горькое. Наоборот, приходилось постоянно воскрешать в памяти малейшие подробности, чтоб поудачнее соврать своим новым знакомцам.

В то первое утро в Доне, когда его везли в пролетке в госпиталь, а Винсент зажимал на шее сбоку рану, в которой так и торчал соскользнувший с пальца вампира железный перстень с когтем, охотники допроса не устраивали. Между собой, конечно, переговаривались о странностях прошедшего боя, но его спрашивали только о самочувствии и тормошили, чтоб не отключался. Но едва в госпитале преданный Ордену хирург ювелирно извлек из раны коготь, зашил и перевязал рану и объявил, что жизнь пострадавшего вне опасности, началось это. Допросы! Конечно, многочисленные вопросы охотников на самом деле были вызваны лишь любопытством, но Винсент еще в пролетке поклялся больше не вопить на весь мир, как ошибочно делал в Карде всеми своими действиями, о том, какой он особенный и как был важен убитому вампиру. Поэтому любой простой вопрос – его имя, откуда он, где встретил вампира – для него превращался в вихляющий танец лжи и недомолвок, а обыкновеннейшая беседа – в допрос.

Его зовут Виктор Солор, - чтоб не запутаться, Винсент назвал имя соученика по лицею, который еще полгода назад переехал из Карды куда-то к югу – пусть проверяют! Ехал из Карды в столицу к родственникам: они согласились приютить его после смерти матери. Вампиров заметил в вагоне, когда они трапезничали. Те заметили, что он заметил и взяли его с собой впрок. Почему Долус призывал Либитину? – …А кто такой Долус? Почему поймавший его вампир случайной добычей будто бы дорожил?.. - Понятия не имею об особенностях мышления вампиров. Я об их существовании узнал три часа назад. Если вы меня в чем-то подозреваете, скажите прямо.

Прямо сказать им было нечего, поэтому от Винсента временно отстали. А когда явился главный в звене, Винсент сослался на начавшийся воспалительный отек вокруг раны: «Очень больно говорить». И замолчал.

Уф, вроде, вывернулся…

Также  автор во 2-м томе наконец сподобился написать что-то о  прошлой истории и географическим положении выдуманной страны

Книга была новая, совсем недавно отпечатанная и пахнущая типографской краской так, что забивало даже непреходящие в Архиве запахи спрессованной годами пыли и горящего воска. Красочные репродукции старинных пейзажей, портретов, монет, украшений занимали подчас целый лист, а то и разворот. Можно было без помех рассмотреть все подробности.

Вот Макта Вастус, первый правитель Терратиморэ, собравший страну вампиров и охотников из трех кусков, как умелые кукловоды собирают своих марионеток подчас из нескольких мертвых тел. Некрасивое лицо, будто топором вырубленное в корявом пне. Ничего общего с его изящным, кукольно-прекрасным потомством. Короткие волосы, судя по всему, такие жесткие, что гребню сквозь них приходится продираться, оттого и стоят торчком. Редкие очень светлые, словно стеклянные глаза, перекошенный влево в вечной усмешке рот. А вот и Тэрратиморэ, Земля Страха – на целый разворот. Сколько Лира видела ее на картах в учебниках и книгах, фантазия всегда подсовывала смешное и непочтительное к родине сходство с гусеницей. С вставшей на хвост, изогнувшейся в оборонительном движении гусеницей. Мысы Янтарного моря, и в самом деле, напоминали маленькие нежные лапки, Карда, цитадель вампиров, пришлась на место глаза а Дона, столица – на место сердца… если у гусениц, конечно, есть сердце. Сверху, из-за гор, на нее нацелился клюв Северной республики, снизу – подбиралась толстая, с нелепыми короткими лапками, жаба Южной Империи… На западе выход к океану отъел замкнутый и суровый Кавидон, а на востоке горела в бесконечных гражданских войнах Федра, разделенная сейчас пунктиром границ на Федру, Тимо и Терсе…

Лира перевернула страницу. Новая глава: Тридцать Домов Карды. Сразу замелькали знакомые: Гесси, Ретэ, Крас, Дэви… Диос.

А ещё тут перестали жрать людей! Зато вампиров убивают направо-налево, без жалости и без совести!

Возвратились Гесси с Марком, доложили, что двоих убили в тоннеле, а на третью не хватило воды. Вампиршу они тащили с собой, обездвиженную кинжалом в сердце. Кудрявые, рыжие, как у Лиры, волосы мотались из стороны в сторону на склоненной голове.

Вик, увидев ее, побелел.

- Отдайте ее мне! – вдруг взмолился он.

- Что, красивая? – усмехнулся кто-то. Дикарский наряд вампирши, с блузой без корсета и тонкими панталонами вместо вороха юбок облегал ее фигуру непристойно, так что она казалась голой. Но красивой при этом совсем не была: страшная, худая, изъеденная своим проклятием.

«Просто она, как все дикари, боится до конца принять свою частицу Бездны, вот она и жрет ее, - подумалось почему-то. – Вампиры Дэви совсем не такие. Они красивые и частица Бездны у них красивая…"

- Она ещё может исцелиться! – не унимался Вик. Он решительно двинулся к вампирше.

- Это не новообращенная и уже очень давно, - Гесси возвысил голос, будто чтоб убедить всех присутствующих. – Минимум десять лет проклятия. Тысячи убитых.

- Знакомая? – тихо спросил Марк Вика, как показалось, с участием. Тот судорожно кивнул. Тогда Гесси отступил в сторону. Марк швырнул вампиршу на пол, на колени, и одним резким движением отрубил ей голову.

Вик вскрикнул: короткий болезненный звук, а дальше - лишь стук покатившейся головы. Кровь из разреза шеи текла медленно, не как у казненного смертного, но не останавливалась, ведь проклятие в теле было живо.

Марк поднял голову за волосы и положил, как обычный предмет, в холщовую сумку через плечо.

- Сожжем в Истоке, - пояснил он Вику. – И запомни: если среди твоих знакомых, родных, любимых объявился carere morte, с ним поступают только так. 

К лету постараюсь начать выкладку! Спасибо за внимание и понимание)