Скажи нет разговорам о жизни

Стакан  наполовину пуст или наполовину полон? Я некоторое время кручу его в руке, наблюдая, как на его стенках  переливается янтарная жидкость, затем залпом осушаю  до дна. Стакан всегда пуст, вот что я вам скажу. Что бы вы не делали, в итоге он всегда окажется пуст. Это горькая правда жизни. Я киваю бармену, чтобы он вновь его наполнил, и кидаю взгляд в зал. Бичи тянут портвейн и негромко ругаются между собой, периодически пуская дым и мелькая огоньками в полутьме. Через столик от них худощавый парень шепчет на ушко слова своей спутнице, от чего та томно хихикает  и, якобы незаметно, дергает под столом ножкой.  Из хрипящих колонок доносится голос Роберта Смита и печальный перебор гитары. В спертом воздухе бара витает запах прокисшего пива, мужского пота и густого сигаретного дыма.

На другом конце барной стойки девушка с жутковатым натесом на голове, но не с таким ужасным лицом,  тянет коктейль и периодически кидает взгляды в мою сторону.  К твоему сожалению, сегодня ты меня не интересуешь. Мне  похуй на тебя, похуй на твой начес и даже похуй на твою потухшую пизду. Я делаю глоток и тянусь за сигаретой. Прикурив, я пускаю кольцо и смотрю, как оно постепенно рассеивается и растворяется в тусклом свете желтых ламп. Я думаю, что тот, кто придумал лед, виски и Роберта Смита, заслуживает того, чтобы его имя выгравировали на рамке для фотографий и повесили на стену.  Я смотрю на стенку бара. Пожалуй, между этим натюрмортом с яблоками и треснувшим винилом The Kinks, эта рамка смотрелась бы особенно гармонично.

Я как-то слышал, что хозяин бара хотел открыть что-то вроде пивного ресторана в лучших ирландских, или там,британских традициях, хотя все, что я о них знаю – что там можно пить и неплохо проводить время. Здесь же можно только пить. И, временами, даже слушать неплохую музыку. Однако, на этом все британское заканчивается и начинается все то, что имеется. А на вопрос, почему в итоге все так вышло, я думаю, что владелец попросту никогда не был ни в Англии, ни в Ирландии. А может, дело в другом?

Девушка встает со стула, оставив в покое свой пустой бокал, проходит вдоль стойки и садится рядом со мной. 

 - Знаешь, - затягивает она нестерпимо тянущимся голосом,  – мне кажется, что я похожа на Джоанн Джет. Ты не находишь? – ее пустой мутный взгляд проходит сквозь меня. Я на всякий случай оборачиваюсь, но там всего лишь стена. Без натюрморта, и, даже, без пластинки. 

Я молчу и тянусь за сигаретой. 

- Наверное, я даже могла бы играть на гитаре в бэнде, - она продолжает тянуть слоги, а я сигарету.

- Знаешь, кажется, я даже умею петь. 

Она смотрит поверх стойки. Я осушаю стакан, и вот, он вновь пуст. Все, о чем я говорил.

Я киваю бармену, он наливает и вопросительно смотрит в сторону девушки. 

- Эээ… кхм, - я произношу звуки впервые за вечер и пугаюсь собственного голоса. - Что ты будешь? 

- Вишневую настойку.

Бармен наливает темно-алую жидкость в бокал и ставит перед девушкой. Она отпивает и продолжает:

- Однажды, мы собрались на флету у Кощея, и до утра пели песни под аккомпанемент Лиса. Я была хороша. Возможно, почти как Джоанн Джет.

Она мечтательно смотрит куда-то в стену. В пустую стену. Я тоже люблю смотреть на стены, но я всегда в них что-то вижу. 

- А потом, мы поехали к Тиму, взяли гитару, пару пинт и поехали. Представляешь, поехали к Тиму?
Она смотрит на меня, и я даже вижу в ее глазах некоторые отголоски разума. Она отпивает из бокала. 

Я тяну сигарету. Дым висит под потолком, будто туман над предрассветным озером. Бичи все так же ругаются, стучат кулаком по столу и требуют выпивки; парень  уже лезет в трусики своей спутницы, а та лишь закатывает глаза и глубоко дышит.  Я смотрю на разбитую пластинку The Kinks и натюрморт с яблоками и думаю, черт подери, как же не хватает гравировки посередине. Нет, определенно, ее стоит туда повесить.