Цитата из романа "Последнее наказание"

– Как неприятно это слышать из твоих уст, – грустно сказал Дьявол. Он вдруг встал и нервно прошелся по камере. – За все те тысячелетия, что живу на этом свете, я, конечно, привык слышать и не такие речи. Люди говорили обо мне и куда более неприятные слова, и поначалу, признаюсь, я очень остро на них реагировал. Я ведь не был виноват в том, что случилось, как не был и согласен с тем, на что осудил меня Отец. Я никогда не желал его свержения и уж тем более не пытался уничтожить мир. Это все придумали ваши проповедники! Я хотел лишь иметь возможность наравне с Отцом давать людям свои дары. Я любил людей не меньше, чем это делал Отец, и, конечно, хотел, чтобы и они узнали обо мне и любили так же, как почитали своего Творца. Возможно, я действовал опрометчиво. Быть может, то, как я поступил, было ошибочно. А может быть… Может быть и такое, что Отец в эгоистичных своих суждениях просто не допускал возможности того, что люди смогут полюбить кого-то наравне с ним. Он хотел быть Единым и поэтому обрек меня и всех тех, кто пошел вслед за мною, на вечную жизнь в аду. Но разве заслуживали мы этого? Скажи мне? Он говорит, что я грешен. Но мой единственный грех – это гордость. Я не захотел преклониться перед тем, кто, проповедуя свободу и равенство, не желал сам следовать своим догматам. Да, таков я! Я грешен, и, по всей видимости, место мое действительно в аду. Хотя, знаешь, я даже и не против этого. В аду я ощущаю себя куда более свободным, чем в те времена, когда жил в раю при Отце, – он замолчал, задумавшись ненадолго, но потом тихо добавил: – Но все-таки кое-чего мне иногда там не хватает…

– Чего же? – осторожно спросила я. 

Это неожиданное откровение Дьявола, высказанное с такой очевидной болью, той болью, которая неспособна была утихнуть даже спустя тысячелетия, заставило меня забыть про ненависть и испытать искреннюю жалость к этому существу.

– Мне не хватает вдохновения, – ответил Дьявол на мой вопрос. – Я ведь ангел, пусть и живу в аду, а вдохновение ангелам нужно так же, как пища людям. Все мы питаемся прекрасным. Знаешь, в раю ангелы просто окружены восхитительными вещами, растениями и животными, и поэтому они всегда вдохновлены и очарованы. Мое же наказание и наказание всех прочих ангелов, что верили в меня, заключалось в лишении нас именно возможности вдохновения. В аду нет красот, нет прекрасных звуков, и даже души, что попадают туда, все черны и отвратительны в своей природе. Сложно передать словами то, как я страдаю от этого! Это самая жесточайшая мука из всех тех наказаний, что мог бы для меня придумать Отец, – Дьявол снова помолчал немного, но потом, устало вздохнув, продолжил: – Знаешь, в те периоды, когда потребность моя во вдохновении становится совершенно уж нестерпимой, я самовольно покидаю ад. Мне нет возможности возвратиться в рай, и поэтому я спускаюсь на землю и пытаюсь найти себе вдохновение здесь. Я смотрю на земные пейзажи, играю с животными и наблюдаю за людьми. Ты можешь мне не поверить, но многие из вас, людей, простой своей жизнью способны наполнить меня необычайным вдохновением. 

На несколько минут он замолчал, снова погрузившись в воспоминания, и я не решалась его отвлечь. Я больше не видела перед собой того страшного, злобного и коварного Дьявола, коим пугали нас священники во время своих проповедей. Передо мной был ангел. Ангел падший и ангел страдающий. Все то, что он рассказал сейчас, тронуло мое сердце, и мне стало бесконечно жаль этого одинокого гордого странника. Мне очень хотелось помочь ему, но я прекрасно понимала, что совершенно не в моих силах сделать хоть что-то для него. Спустя несколько минут молчания Самаэль снова заговорил, но голос его был все также задумчив и печален:

– Я прихожу на землю в облике человека. Даже, наверное, правильнее будет сказать «в маске» человека, который только что умер, но которого столь сильно оплакивали, что душа его не имела возможности сразу оторваться от тела, сколь бы ни хотела того. В такие моменты я помогал душе освободиться, но сам вставал на ее место. Мои силы куда большие, чем силы душ людей. Душа умершего человека неспособна вернуться обратно в свое тело, но я могу. Я вселялся в тело погибшего, который при этом словно бы воскресал в глазах тех, кто оплакивал его. Так я жил среди людей, мог общаться с ними и вдохновляться еще больше. Иногда, когда мне хотелось, чтобы меня не видели, я перемещался в своем обличии, как сейчас, но чаще жил жизнью человека. Это может быть странно, но мне нравится представлять себя человеком, – он снова помолчал немного. – Временами я жил на земле по несколько лет. Пять-шесть обычно. Но недавно я всерьез задумался о том, чтобы попробовать прожить на земле дольше. Может быть, даже всю человеческую жизнь. Мне захотелось узнать, как это – завести семью, родить детей. Я захотел состариться! Состариться вместе с той, которая вдохновила меня так, как никто еще никогда не вдохновлял. Я захотел оберегать ее, быть с ней рядом всегда и уйти с земли только вслед за ней. Впервые за долгие тысячелетия я снова захотел даровать человеку что-то, не требуя ничего взамен. Это очень странно, но мысль об этом почему-то приятна для меня. Ты знаешь, что все это время я следил за тобой. Но я не мог не следить… Меня непреодолимо тянуло к тебе, потому что ты – величайшее из моих вдохновений!

Отрывок романа "Последнее наказание".