Редактура

Шестой день марафона в сообществе "Пиши за гроши"

Задание для всех: выберите сцену с низкой эмоциональной интенсивностью (диалог или описание) и добавьте сенсорные детали:
– Визуальные: цвет, свет, движение;
– Звуковые: шум, тишина, ритм;
– Тактильные: текстура, температура;
– Обонятельные/вкусовые: запахи, привкусы.

Тут я малёхо смухлевала. Взяла отрывок где всё уже было и звуки, и запахи))

Конец августа в Солейтурне благословенное, сытое время. В пекарнях появляется хлеб из зерна нового урожая. На рынке продают овощи, лесные ягоды и разную зелень. Из окрестных деревень тянутся телеги с полными корзинами спелых яблок. Сладкий яблочный дух витает в воздухе, а вместе с ним – запах тревоги. 

Замок Танкар в кольце зубчатых стен с высокими башнями, с громадой бергфрида, свечой взмывающей в небо, казался продолжением скалы. От главных ворот, от подъёмного моста в город спускался длинный пандус, также обнесённый каменными стенами. Чудовищная высота стен цитадели, кладка из дикого камня, суровый серый цвет внушали страх и уважение к силе и могуществу короля вальдманов.

Король Ронсевальд умирал в своём высоком замке. Молодой мужчина лежал на богато убранной постели под плотным, шёлковым пологом. Исхудавшее, отрешённое лицо его с коротко стриженой русой бородкой было ни красиво, ни безобразно. Длинные, прямые, светлые волосы казались мягкими и шелковистыми. Фигура, до пояса покрытая простынёй, тоже была ничем не примечательна, не отличалась ни ростом, ни могучим сложением. Взгляд невольно притягивала левая рука без кисти. Воспалённая культя, тщательно зашитая медикусом шёлковой нитью, покоилась на груди. Рядом с правой рукой вдоль тела находился меч в красивых ножнах, обложенных фигурными золотыми пластинами. На рукояти, в массивном навершии, тускло светился красным угольком камень-глазок, а крестовину опутывали чётки из чёрной кости дракона. К ним был подвешен золотой сотуэр, знак Тринума.

У постели не сидели монахи и священники. Они раздражали умирающего постными лицами и поэтому были изгнаны. 

Ронсевальд равнодушно скользил взглядом по низкому своду потолка, расписанному по штукатурке зелёно-красным орнаментом, цветами и листьями дикой розы, по мрачным дубовым панелям на стенах тесной опочивальни, по громоздкому сундуку рядом с постелью, с которого свисал край пергамена. Желтоватый лист, испещрённый значками и надписями. Чертёж земли. На самом деле страна вальдманов не ровная и не плоская. Если смотреть с высоты бергфрида, увидишь, как со всех сторон, словно морские волны, до самого горизонта вздымаются зелёные горы и бескрайние леса. Кажется, будто и нет здесь ничего, кроме гор и лесов, но зимой, в морозные, ясные дни, можно заметить, как вдали подпирают небо белые столбы – дым от человеческого жилья. 

Вот и на чертеже нарисованы башенки, обозначающие города. Между ними ярко синеет самая широкая и глубокая река в его королевстве. Во всём обитаемом мире нет ни одной реки, полноводнее и длиннее Истры. Исток её затерян в Срединных горах, на земле виолентов, а устье находится в Золотой империи под властью чёрных зюдлингов. Истра – восточная граница земли вальдманов. 

Нынче летом, между севом и жатвой, когда река обмелела, степняки Илирика вновь прошли набегом по долине Истры, разграбили север Старого Лимеса, окраины Золотой империи, и попытались вторгнуться в пределы Бергвельдена. Войско Ронсевальда встретило их возле крепости Келин, у речного брода. Там и произошла битва. Илирикийцы разбились о стену железных рыцарей и с позором убрались восвояси. 

Король получил в том сражении тяжкую рану. Дядя и двоюродный брат Ронсевальда, герцоги Гед Каллентурн и Астольд Золотой лев, на короткое время смогли утаить это от войска, иначе не избежали бы катастрофы, но после боя скрывать стало невозможно.

Ронсевальд тогда сразу понял, что лишился не только руки, что потеря гораздо страшнее. В тот роковой миг, когда клинок илирикийца разрубил ему левое запястье, исчезла магическая связь с волшебным мечом.

Этот меч с незапамятных времён принадлежал их роду – роду Эктора-Победителя дракона. Это был дар гномов. Сотворённый колдовством в недрах Плешивой горы, закалённый в ядовитой крови дракона, меч давал своему владельцу власть над стихиями, военную мощь, был залогом благополучия, справедливости и правды между людьми.

В Хронике нет записей об увечных королях, владельцы чудесного меча на смертном одре передавали зачарованное оружие преемникам, либо погибали в битвах. Значит, пришло и его время умереть и Ронсевальд уже чувствовал запах смерти. Отвратительный, трупный, сладковатый запах.

Медленно скосил глаза – на лавке, под окном-бифорием, стояло блюдо с горкой спелых, глянцевитых, ярко-красных яблок, наполненных соком и жизнью. 

Кто мог принести их сюда? Только один человек. Друг. Брат. Верный фиделис Шверт. 

Король невольно улыбнулся. Позвал: «Эрвиг? Ты здесь?»

– Я, мой король! – тотчас из-за полога появился Шверт, лицо его, изрытое шрамами от оспы, напоминало непроницаемую маску, но в голосе звучала забота. 

– Зачем ты принёс мне всё это: пергамен, яблоки? Земные дела меня более не интересуют. Я должен сейчас думать о Триедином боге, перед которым скоро предстану.

– Прости – сказал Эрвиг, подходя и присаживаясь на край постели. – Мне показалось, Тринум должен немного подождать. 

Взглянул в лицо Ронсевальда, ожидая отклика на свои слова, не дождался и продолжил:

– Я подумал с каким именем ты отправишься на небеса. Твой славный предок ушёл как Эктор-Победитель дракона. Твой отец, Эрис Лев, заслужил прозвище Мудрый. Неужели ты согласен пополнить когорту ничем не примечательных королей и встать в один ряд с Длинноногим, Редкозубым, Заикой и Железным котелком?

– Что, я уже Ронсевальд-Безрукий? – зеленовато-серые глаза короля смотрели с подозрением и тревогой.

– Ну, не до такой степени, мой господин. – Шверт скорчил плутовскую гримасу. – Вы – Однорукий. 

– Уйди, Эрвиг – Взгляд снова сделался безучастным. – Своей болтовнёй ты отвлекаешь меня от молитвы.

Фиделис встал, свернул пергамен, вздохнул: 

– Если бы не младенческий возраст Лотара…

– Эрвиг, прекрати, не вводи меня в искушение. – Резко оборвал лежащий в постели.

Шверт ушёл. Но блюдо с яблоками оставил.

Назвав имя сына, Лотара, Эрвиг больно царапнул душу, всколыхнул апатию. Король прикрыл глаза, усилием воли попытался вернуть себе спокойное ожидание смерти. Он видел мальчика один раз, когда приехал и больше не звал его к себе, не мог переносить эту пытку. Слёзы закипали в глазах, как только вспоминал хрупкое детское тельце у своей груди и слабый запах молочной каши и малины.