С кем ты якшаешься? (отрывок из 5 главы "Зови меня Лео 2") Скидка 30% до конца дня

— Друзья! В этот, если позволите, знаменательный день, нам несказанно повезло, знаете ли! — торжественно провозглашает Волож с кубком в руке. — А почему, спросите вы? А потому, что нас посетило, не побоюсь этого слова, благословение пречистого пророка нашего, Лёра Юного! Так позвольте же мне, в этот чудесный теплый вечерок, дорогие мои, провозгласить тост за нашу дражайшую гостью, красавицу, коих поискать, да и не сыщешь, воительницу, будто бы пришедшую прямиком с Эпохи Героев, чтобы спасти нас — да, да, именно что нас! За Лео, друзья! За Лео, и верных рыцарей ее — господина, значится, Чоша, и господина, простите, как вас там? Пегий? Что за имя такое — Пегий? Прозвище что ли? Ну ладно, пусть будет Пегий. Так, о чем это я? Ага, значит, и за господина Пегого! Выпьем! До дна!

— За Лео! — раздаются голоса. — До дна!

Перед хоромами шультейка расставлены в ряд столы, накрыты белоснежной скатертью. Все яства свелись в итоге к разным видам густых, как подлива, овощным супам, колбас, зажаренных на вертелах окороков и прочим мясным продуктам. Плюс свежевыпеченный хлеб, квашенная капустка, твердые сыры, и густая-прегустая кукурузная каша. Ну и спиртное местного разлива, куда ж без этого.

Местные охотно поедают это едово, покрошив в суп кукурузу и закусывая бутербродами с колбасой и сыром. И делают это, следует признать, неряшливо.

Народу собралось немало и среди них отсутствует, по понятным причинам Коба. В основном мужики. Из баб только я, хозяйка по имени Марира — важная и надоедливая матрона, ее дочь Катрин — пухлая розовощекая стеснительная девица, и всё. Остальные, включая жену Гурка, ту самую, которую он, по его же словам, поколачивает, — хмурую худощавую хромоногую женщину — прислуживают нам.

Замечаю, что прекрасная часть селения косится на меня с интересом, но инедоверием в том числе. Типа, что за кобыла такая? Воительница? Да неужели? С каких это пор у нас бабы не просто начали махать мечом, да еще и чудищ уничтожать? Колдовство, не иначе. Глядишь, и на мужиков морок напустит. Надо бы за ней присматривать, а то, кто его знает!

И пока, значит, все бухают, жрут, рыгают, простите, пердят (по ходу, тут такое в норме), веселятся, чествуют друг дружку, хлопая деревянными кружками о стол, расплескивая бражку и проливая ее не только на бороду, но и на пузо, госпожа Марира, полагая себя дамой искушенной и весьма сведущей во всех женских тонкостях, начинает:

— Позволь, милочка, дать тебе пару советов?

— Позволяю, — отвечаю, с подозрением принюхиваясь к мутной тошнотке, кою здесь величаво именуют ульвексиром, то бишь волчьим эликсиром. Понятен ход мысли — раз село зовется Волчьей Глоткой, то и пойло тоже волчье.

По мне, так слишком громкое название для обычной сивухи.

— Послушай меня внимательно, — приосанившись, говорит Марира, — тебе бы надо привести себя в порядок.

— А что со мной не так?

— Святые угодники, ты еще спрашиваешь? Лео, дорогая, не скрою, ты мне понравилась. Но, учитывая с кем ты якшаешься…

— Якшаюсь?

— Не перебивай, пожалуйста. Дай договорить. Итак, милая моя, ты должна сменить свое одеяние на более приличествующее девушке в детородном возрасте. — Марира с гордостью указывает на аляповатый сарафан дочери, застегнутый на все пуговки. Вплоть до подбородка. И чепчик на голове — все в лучших традициях пуританского общества, где женщин закутывают с ног до головы, а мужики делают что хотят. Дочь краснеет еще пуще. — Пойдем, переоденемся, я наряжу тебя, как полагается, и представлю самым знатным нашим сельчанам…

Отцепляю свое запястье от ее цепкой хватки. Пальцы у матроны мозолистые, грубые.

— Уважаемая госпожа Марира, — начинаю я осторожно, чтоб в очередной раз не сболтнуть ничего лишнего. — Я признательна вам за заботу, но позвольте мне…

— Ничего не хочу слышать! — перебивает она меня. В который раз, интересно? — Ты одета неприлично, скажу я тебе!Посмотри-ка, посмотри — одета в мужские портки — ужас! ужас! Да и манеры твои, голубушка, оставляют желать лучшего. А твои спутники? О! О! Глаза бы мои не видели!

— А что не так в моих спутниках?

— Ты еще спрашиваешь? Не видишь что ли? Они же, с позволения сказать, отпетые головорезы! Причем, оба. Ты только глянь на них: один уже напился до чертиков, вон, уже и на драки потянуло… Ну как дети малые, в самом деле!

Это она о Чоше, который действительно немного перебрал. Как всегда бывает в таких случаях, надо помериться силушкой. Противостоять ему вызвался тот самый толстяк, получивший смачный слэм между ног. Толстяк тоже пошатывается.

— …а другой вообще… — продолжает назойливая супруга шультейка, уже начавшего клевать носом.

— Вообще что? — интересуюсь я, раздумывая, как бы избавиться от нее.

— Бесстыдник, вот кто.

К сожалению ульвексир и на Пегого подействовал не лучшим образом. Он откровенно пожирает глазами Катрин и что-то нашептывает ей на ухо. Катрин, само собой разумеется, смущается, пугается, краснеет и умоляюще поглядывает на родительницу. Настоящая курица без мозгов, честное слово. Улавливаю Пеговы словечки: «герцог», «инкогнито», «Алоизио», «тайная миссия». Что-то новенькое. Вот же подлец, решил хозяйскую дочь охмурить. Хорошо, что у нее мамаша такая зануда, надеюсь, кровинушку не проморгает и в обиду «отпетому головорезу» не даст.

Между тем означенная мамаша — между прочим, тоже подшофе, — продолжает без передыху донимать меня:

— Вот, гляди-ка, — она указывает на дедуса с испитым лицом, — достойный спутник для тебя, милочка.

— Он же старый! И безобразный!

— Зато богатый, обходительный, заботливый. Вдовец — с месяц назад злыдни, которых наши ребята — с твоей, конечно, помощью, — сегодня… экхм… так доблестно победили, так вот, те злыдни к сожалению загрызли его дорогую Аннутку. С тех пор он один и так страдает, бедненький, так страдает. Ты была бы ему хорошей парой, дорогуша.

Богатый, обходительный и заботливый вдовец, икнув, втыкает унылую физию в тарелку с супом.

— Действительно, какой милашка, — язвлю я. — И так страдает, так страдает!

— Ну, раз тебе хочется помоложе, — не обратив внимания на колкость, продолжает Марира, снова вцепившись в меня своей клешней. — Вот, один из моих младшеньких, Гусма. Хороший мальчик, но…

Гусма сосредоточенно ковыряется в носу, вытирая сопли о штаны.

— Дурачок? — подсказываю я.

Марира раздраженно хмыкает.

— Тогда вот, — она глазами указывает на потного скуфа со всклокоченной бородой, в которой, как я полагаю, запутались не только хлебные крошки, но и кое-какая живность.

— Вы смеетесь, что ли?

— А что такого? Курт очень добрый. Очень добрый, просто душка. Он будет тебе ноги целовать… Облобызает каждый пальчик…

Фу!

— Не сомневаюсь в этом, — отвечаю я, содрогнувшись от одной только мысли о том, как добрый Курт будет слюнявить мои ножки.

— В общем, лапушка, я понимаю, ты устала, — говорит она чуть погодя. — Ты отдохни, поспи — я уже приготовила тебе покои, а завтра мы поговорим, подберем тебе подходящую пару. У нас найдется достойные мужи, ты будешь в надежных руках. Будешь верной женой, будешь за лошадьми ухаживать, детушек рожать, хозяйство вести… Станешь порядочной дамой и занятие свое сомнительное оставишь. Непорядок это — щеголять в таких срамных одеждах пред всем честным народом, да еще и с мечом. Нет, нет, милая моя Лео, ты сейчас же бросишь это занятие, а уж я о тебе позабочусь…

Я ухватываюсь за предложение поспать и откланявшись, ретируюсь. Пока готовились к пиршеству, я уже успела вымыться — в кадке, на заднем дворе, среди шмыгающих туда-сюда кошек, собак, кур и гусей, — одежду мою выстирали, так что можно просто завалиться набок.

* * *

Почитать можно тут: https://author.today/reader/387849/3578387

Скидка истекает в полночь!