К юбилею О. Ф. Берггольц и о её автобиографической повести «Дневные звёзды»

Сегодня четверг, а значит, с вами вновь Задумчивый Пёс. Передаём слово ведущему)

Всем хорошего четверга) Предложили в честь завтрашнего юбилея посвятить сегодня пост О. Ф. Берггольц. Даты жизни: 16 мая 1910 — 13 ноября 1975 года. Она известна в качестве «музы осаждённого Ленинграда» и «блокадной Мадонны», которая отказалась эвакуироваться из города с А. А. Ахматовой осенью 1941, и три года выступала по радио с предновогодними воодушевляющими программами. Ей принадлежит афоризм «Никто не забыт, ничто не забыто». В 1926 году на заседании союза поэтов Корней Иванович Чуковский, услышав стихотворение «Каменная дудка» на поэтическом вечере литобъединения «Смена», отозвался так: 

Ну какая хорошая девочка! Какие стишки прекрасные прочитала! Товарищи, это будет со временем настоящий поэт.

Первые монографические работы об О. Ф. Берггольц появились в начале 1960-х годов — в 1961 г. «Ольга Берггольц» Г. М. Цуриковой, в 1962 Н. Банк «Ольга Берггольц. Критико-биографический очерк» и А. Павловский «Стих и сердце: очерк творчества О. Берггольц».

В 1980-е в центре исследовательского внимания были как военный период творчества, так и выявление роли писательницы в дискуссии о лирической поэзии в начале 1950-х годов. Предположительно в это же время во французском отделении журнала «Время и мы» публикуются фрагменты авторских дневников; предметом исследовательского цитирования они становятся в девяностых годах, а непосредственно анализом записей занимался В. Оскоцкий в 1995 году.

В 1988–1990 годах выпуск трёхтомного собрания сочинений (сохранилось два) с текстологической подготовкой и научным комментированием.

Яндекс-поисковик предложил две основные диссертации: Е. Н. Прониной «Поэзия Ольги Берггольц» 1990-го года, в которой рассматриваются три творческих периода — 30-е годы, эпоха Великой Отечественной войны, 40–70-е годы; Н. А. Прозоровой «Документально-мемуарная проза О. Ф. Берггольц: парадигмы становления творческой личности (1920-е гг.) 2013-го года, в которой 

проанализирована документально-мемуарная проза поэтессы 1920-х годов в комплексе с другими архивными мемуарно-автобиографическими материалами и в контексте её литературного наследия в целом.

Если говорить о более свежих работах, то Н. А. Прозорова также изучала у О. Ф. Берггольц в 2019 году семантику пространства в художественной картине мира; в 2021 году — Углич как место памяти в творческом сознании; женские образы и визуализацию травмы в блокадном тексте, а также поэтологию автора: рефлексию и авторские стратегии. В 2023–2024 годах исследовательницу интересовали семантика молчания и звукообразы в поэтике, а также книга стихов «Узел» как художественное целое: поэтика заглавия, композиция, метасюжет.

Можно увидеть, что среди работ затрагиваются воспоминания детства, так часть аннотации об Угличе: 

Топос Углича, ставшего для ленинградской поэтессы духовной опорой, обретал в перспективе её высказываний новые смыслы. В начальный период творчества город моделировался сугубо социальным пространством и ареной борьбы старого мироустройства с новым. Посещение Углича в 1953 г. активировало в сознании поэтессы тему сохранения памятников и возрождения ремёсел. В зрелые годы Берггольц осознавала „город детства“ как благословенное место абсолютного, но впоследствии утраченного счастья и гармонии с аллюзией на легендарные Китеж-град и Калязинскую колокольню. С опорой на культурную коллективную память Углич был актуализирован как важнейший национальный топос России.

А вот о книге стихов «Узел»: 

Узел» состоит из четырех разделов («Испытание», «Память», «Из ленинградских дневников», «Годы») и имеет структуру книги-композиции. Автор защищала композицию «Узла» при подготовке рукописи в печать и настояла на том, чтобы книга открывалась разделом «Испытание» «…» В «Узле» выстроена поэтическая модель жизни как «пустыни» с библейской аллюзией («Ты в пустыню меня послала…»): пройдя цепь духовных испытаний, человек выходит из них «иным», «другим» и должен жить «заново» («Стихи о херсонесской подкове», «Ответ»). Биографизм, проявляющийся в системе посвящений, обращений к друзьям и недругам, экзистенциальной проблематике и осмыслении творческого пути, позволяет считать «Узел» итоговой книгой стихов.

Если хочется послушать авторское исполнение произведений, то их можно найти здесь.

О. Ф. Берггольц сделали героиней первого выпуска подкастов проекта «Музы улиц»: о её жизни, творчестве и о том, как она стала символом стойкости Ленинграда предлагают послушать здесь.

В интернете можно встретить следующую историю о воспоминаниях сестры О. Ф. Берггольц: в 1975 году, на 40-й день после смерти Ольги Берггольц, её муж пошёл подавать поминальную записку. Служащий в церкви спросил его: «Скажите, это не об Ольге Берггольц?». Муж ответил: «Да». Тогда служащий показал ему груду записок: «Всё это поминания за Ольгу Берггольц, их уже более сорока, и всё несут и несут». На самом богослужении имя Ольги звучало много-много раз.

В рубрике частного мнения сегодня расскажу об автобиографической повести О. Ф. Берггольц "Дневные звёзды". Среди запоминающихся ключевых событий: несколько встреч с отцом, особенно зоопарк во взрослом возрасте и предсмертное время; поездка в ассоциирующийся с детством город Углич; о блокаде и дальнейшем взаимоотношении с немцами, как преодолевалось недоверие после войны; какую роль в жизни сыграли Ленин и Лермонтов.

Красиво раскрывается заглавие: от слуха о колодце с дневными звёздами до нескольких извлечённых уроков во время его проверки. Как это удалось связать с творчеством. О Главной книге как в жизни отдельного автора, так и читателя.

Среди запоминающегося об Угличе: разговор, в ходе которого узнаётся о переименованных улицах; история о наказанном колоколе и какая традиция существовала в прошлом; о художнике, оставляющем черты уже изменившегося города.

Трогательно написано о няне Дуне и её трагичной судьбе. С ней можно связать филологическую тему: особенности произношения и трудности при изучении букв.

Автобиография увиделась очень искренней и душевной, не лишённой поэзии. Несмотря на описываемые порой ужасы и утраты, того же детства и «лишения» особенного зрения (хотя тут не совсем верно) в ней больше вдохновляющего и жизнеутверждающего. Часто хотелось цитировать.