Ничего. Никому. Никогда

Кортно мрачно смеется. Наливает себе в бокал вина.

– Надо же, – произносит он, пригубив напиток и покатав его по рту. – Ожидал убийц, а дождался тебя, искринка моя! Но так даже лучше.

– Убийц?

– Прошу вас, милостивая госпожа… извините, не представитесь? Не узнаю, увы! Да и зрение мое с годами все хуже.

– Лео.

– Вот так сюрприз! Неужто та самая?

– Да, та самая, которой ты, сукин сын, не моргнув глазом подписал смертный приговор. Что, забыл уже? Год назад.

– А вспомнил! – Кортно откидывается на спинку кресла, вздыхает. – Да, было такое, было… Знаешь, радость моя Диана, в последнее время я всё чаще предаюсь размышлениям, что я сделал хорошего? Кому я принес пользу? Был ли смысл в моих действиях? И знаешь какие ответы приходят мне на ум? Ничего. Никому. Никогда. Взять хотя бы тот прискорбный случай с тем бедным юношей… прости, имя запамятовал. Ведь это я настоял на замене казни на ссылку. Ты не знала? Да, это я. Ты скажешь – вот и добрый случай, разве нет? Нет. Мною двигало отнюдь не сострадание к несчастной сиротке, что подвергалась неоправданному насилию. Мною двигала похоть. Воспоминания о тех сладких солнечных деньках, что мы провели вместе, о лучезарная моя Диана. Как ты смеялась, боже! Твой ядовитый смех жалил прямо в сердце! Как ты смотрела на меня! Никогда не видел столь вызывающего, дерзкого и даже оскорбительного взгляда! А твои язвительные остроты! У меня внутри все воспламенялось! Я обожал тебя! Я любил тебя, юную падшую душу! Ты была самим грехом, чистым и первородным, настоящей дьяволицей. Ты была самой жизнью, кипящей, неистовой. Ты была самим солнцем, прекрасным и пламенным, губительно горячим! Ах, Диана, Диана… Но почему мы не можем вернуть те благословенные времена?

Мы все смотрим на Диану. А она стоит красная до кончиков ушей. Вот-вот из ноздрей огонь вырвется.

– Ты весь здешний бомонд через себя пропустила? – интересуюсь я.

– Пошла в задницу, сука! – орет она в ответ. А у самой руки трясутся.

– Дамы, дамы, попрошу! – спешно вмешивается Кортно. И вовремя, а то Диана точно выкинула бы чего не надо. – Не надо ссориться, умоляю! Поверьте, я этого не стою. Ведь и тогда я закрыл глаза на то, что с тобой сделали те изверги. Закрыл глаза. С глаз долой из сердца вон, как говорится! Так и сейчас. Я поверил этому чудовищу в человечьем обличье, Оливеру. Я возрадовался, возликовал. Вон он, спаситель отечества! Блудный сын, раскаявшийся. Каким я был глупцом! Впрочем, как всегда. Знаете что я скажу вам, друзья? Оливер и его безумная свора… они страшные люди. Какой бы ни была ваша цель – остерегайтесь.

Кортно кивает слуге, тот уходит и возвращается с двумя деревянными ящичками.

– Слушай, Кортно, я не знаю, что ты задумал… – начинаю я, но бурмистр жестом просит меня помолчать.

– Позвольте мне докончить, госпожа Лео? Это важно, уверяю вас.

– Хорошо.

– Налей мне и гостям вина, Пьетро. И вот тому связанному господину тоже. Берите, берите, друзья, я настаиваю! Не волнуйтесь, не отравлено. Итак, с вашего позволения, тост!

Кортно поднимается, берет бокал в руки.

– В этот торжественный момент я скажу от чистого сердца: Диана, возлюбленная моя Диана! Ты – лучшее, что было в моей дрянной жизни! Прости меня за всё, за всю жестокость, слабость и равнодушие! Я любил тебя и люблю до сих пор. То, что в это мгновение ты здесь, рядом… разве это не свидетельствует о знаке свыше? О чуде? Чудеса бывают, господа! За любовь!

Залихватски опрокидывает внутрь вино, швыряет бокал на пол. В это время Пьетро открывает ящички. Там два пистолета. Один ствол приставляет к виску бурмистра, другой к своему, бах-бах!

Падают рядышком. Замертво. Всё происходит настолько быстро, что мы не успеваем среагировать. Я так вообще выплескиваю вино изо рта, чем забрызгиваю себе курточку.

У Дианы выскальзывает бокал из рук, она пошатывается, но усилием воли берет себя в руки. Видно, что потрясена до глубины души.

А во дворе в этот момент раздается стук копыт. Хорошо поставленным командирским голосом кто-то выкрикивает:

– Обыщите тут всё! Он точно здесь, нутром чую!

* * * 

Только сегодня скидки 30 и 35% на два тома: четвертый и пятый!

Надо брать, ребята.