Катись оно все

Однажды он осознал, что может умереть.
Что беспечно разбросанные по столу бумаги с набросками и черновиками будут выброшены на помойку.
Недосочиненные пьесы с захватывающим сюжетом заберет приемщик металлолома , хард никому не нужен.
Что все ноты , все эти десять вымученных мелодий никто не услышит. Да, он играл куда круче в молодости, но сегодня ему не о чем играть.
Сегодня ему даже не о чем жить.
Он понял , что его жизнь закончится скоро , что он уже идет туда, куда один за одним ушли друзья, с иными он даже не успел попрощаться.
Лихорадочно спасая черновики, дописывая песни, собирая фотографии , он пытался собрать свое прошлое в какой-то законченный образ. Из этих попыток была и графоманская литература, когда , мучаясь бессонницей , он писал нелепо откровенные рассказы, где вымысел причудливо переплетался с реальностью.
Выходя из дома, он замечал , что ходит все хуже. Не то что бы у него болело все, как у стариков, просто тело само отказывалось идти куда-то, потому что в этом не было никакого смысла. Он часто садился на лавочки, или останавливался на лесенках, опершись на перила, доставал телефон, что-то искал там, проверял привычные три сайта и шел дальше.
Привычные действия были бессмысленны , но и ничего не делать сутками он не мог. Забота о хлебе насущном выражалась в строгой последовательности самых необходимых действий, после которых он падал на пол в изнеможении, и долго проглядывал всякую чушь в сети, участвуя в бесконечных диалогах,вызывающих лишь усталость и раздражение.
Примерно тогда он нашел ее страницу с сотнями фотографий. Ей было семнадцать лет, она училась в лучшей школе города.
В привычном последовательности действий в сети появилась новая графа - листать ее бесконечные селфи.
Что есть у девушки, кроме нее самой.
Она была невозможным, патологическим нарциссом , и ее фантазия вызывала улыбку. Именно за этим он заходил на ее страницу, потому что улыбаться он перестал еще полгода назад, чувствуя неотвратимую смерть.
Шла война. Линия фронта подбиралась к городу, ночные тревоги не давали уснуть , и  он с ужасом ждал очередной ночи. Закрыв окно, зашторив окна, он писал очередной рассказ  , вспоминая свою бестолковую жизнь.
Написать ей он не решался. Какой смысл в этом , когда смысла уже не оставалось  ни в чем.
Скоро неотвратимая гибель всего окружающего мира. По городу катилась ревущая тяжёлая техника, прилеты накрывали окраины.
Однажды ночью она написала ему.
Написала, как ей страшно. Как она боится умереть так рано. Как ее пугает жизнь, все эти массовые течения, общее движение людей и смыслов. Она написала ему - " мне негде жить... мне, такой как я есть, негде жить.. как ты жил так долго среди них.. "
Он ответил сложно.Непомерно сложно.Ответил себе на вопрос , мучивший его все это время.

" Моя мысль хороша и она мне нравится ... частная жизнь есть единственный остров настоящей жизни в этом дурдоме.
А частная жизнь, которой до сумасшествия плевать на окружающее , вообще поэтический идеал. Юродство исследования своей вселенной, эмоциональный интеллектуальный чувственный аутизм... Пусть это трижды сумасшествие.. Тогда что есть норма? Бегать в крокодиляриуме за курицей, стуча пастью? ... Аутизм, мутизм, шизофрения. Изоляция. Иначе не выживешь , девочка... Не выживешь. "