Междумирье

Нельзя было определить, как течет время в том месте, куда она попала. Но, казалось, времени здесь нет вовсе, а только вечная ночь и вечная музыка. 

Тихая, не похожая ни на что земное, она была воздухом, пропитывала собой все.

Вибрации вселенной созидали движение и формы, черноту и блеск. Оживляли легких, почти бесплотных существ, танцующих, парящих, сидящих на ветвях деревьях или у кромки воды. 

Вибрации приводили в движение усыпанные бледными огнями деревья, и сверкающий мох, оплетающий причудливые корни, и сам океан. 

Тяжело качаясь и уходя в бесконечность, перетекая в полное звезд небо, океан дышал и дышали звездные реки…  

Все здесь было или казалось лёгким и живым. 

И она была частью этого. Парила, куда хотела, к звездам ли, в гущу ли сине-зеленой листвы, или на нежный шелк берегового песка. 

Любовалась, как белые очертания похожих на людей существ шествуют прямо по пушистым вершинам деревьев, как они взлетают и приземляются - медленно и плавно, так же, как она сама. 

Она видела угрюмых фей с колокольчиками на шапочках, но и они были лишь белыми фигурами, будто нарисованными мелом на черной бумаге и почему-то ожившими.

Она протягивала руки и убеждалась, что и они - лишь светящийся рисунок… 

Она слышала, как падают на берег тяжелые волны и как они шуршат, отступая… она слышала как дышит и сверкает всякое сущность и всякий предмет в этом уютном бесконечном месте. 

Ей было спокойно, ее душа тоже качалась на волнах, брошенная сюда по ошибке и впитывающая покой. Она знала - ее родители здесь, и здесь ее бабушка… Здесь Натан и другие ушедшие… Вселенной хватит на всех. Найти их - только позвать, захотеть, и они придут. 

Но позвали ее - дернули, как воздушный шарик за ниточку. Она поплыла и оказалась парящей под потолком большого сумрачного помещения, полного людей и огней… Увидела себя… привязанную к колесу и не сразу узнала…

Все люди в амбаре были красивы, все без одежды, со светящимися очертаниями тел. Все улыбались. Здесь была Итта и Эрл. Она видела их совсем не людьми, иными. И даже свечение этих двоих было синим, но она не удивилась. В тот миг она знала правду о каждом… и правда эта была приятна, как студёная вода в кружке, поданая в жару. 

Она видела Колича, его свечение было особенным - совершенно зелёным, не контуром или обводкой как у других, зелёное поле просто окутывало этого человека. 

И потом среди людей появился Эрик… и он светился, как солнце…  

Ей захотелось позвать его, чтобы увидеть это его свечение и золотые кудри, сверкающие ярче всех огней и лиц… 

Она позвала, и Эрик-золотое очертание тотчас поднялся к ней под потолок и обнял. А тот, что был внизу засветился алым. Дамина ни сколько не тревожилось, музыка океана была с ней и со всеми остальными, она продолжала укачивать…

Золотая бесплотная фигура Эрика и серебряная ее парили над сценой, пока тела Эрика и Дамины слились там, внизу, в единое существо. 

Люди и прочие сущности при этом покачивались и пели, а потом откуда-то полетели голуби, да так много, что отогнали от нее Эрика, загородили все, что она видела, точно стёрли сотней крыльев. 

В следующее мгновение она нашла себя стоящей посреди пшеничного поля. Поле было ярким, как волосы Эрика, и бесконечным, как поющий океан. По нему гулял легкий ветерок, а выше раскинулось синее небо… Стайки птичек, маленьких пичуг кружили в нем…

Дамина спала долго и мирно. Ей снились колышимые ветром пшеничные поля, синее небо и стайки маленьких птичек в нем. Ее не тревожили никакие воспоминания, мысли были безмятежные и благостные, она думала как хорошо было бы нарисовать это поле и это небо и этих милых птах. Когда же она проснулась, то сразу вспомнила, кто она, где и почему. Вспомнила подвал Стромы, ящик с картошкой, в котором прятала детей, вспомнила гибель родителей и то, что с ней случилось с момента, когда она выпила чашку чая на ткацкой мануфактуре и стала многоглазой Некой, узревшей мир живым, дышащим и поющим.

Теперь она вернулась в себя из плоти и крови, села на кровати, спустила на пол тоненькие ножки в полосатых больничных штанах. На щиколотках были следы от веревок, на запястьях кровоподтеки. Кто-то позаботился и оставил рядом с кроватью ее одежду. 

Дамина встала, переоделась, покинула палату и, никем не замеченная, спустилась по лестнице и вышла на Аптечную улицу.

Утро было промозглым. Дул ветер и собирался дождик. Ее старая реальность теперь казалась громоздкой, грубой и плохо управляемой. Отвлекали физические неудобства и потраченные на малополезные движения силы. 

И все же реальность была хорошо знакома, а потому Дамина быстро к ней привыкла.
(Черновик проды)