Сова Люськина на приёме у Ари Видерчи

Ари, зевая, заходит на кухню и в недоумении смотрит на стол, уставленный чашками и кружками. Ещё две плывут по воздуху и присоединяются к остальным.

— Доброе утро?

— Ты чего так тихо подкрадываешься? — вскрикивает невидимый помощник.

— Доброе утро! — повторяет Ари. — А это у нас что за перформанс?

— У тебя слишком много посуды. В частности, чашек.

— А не ты ли недавно возмущался на дядю Вову... — начинает Ари.

— Это другое! — перебивает её помощник. — То был сервиз. А тут, посмотри, всё разное!

— Ну и что? В некоторых странах считается дурным тоном есть из одинаковой посуды. И вообще, не так уж и много у меня всего. Вот вечером в гости придёт Сова Люськина,а она, между прочим, раньше коллекционировала кружки, пока, по её словам, это не вылилось в масштаб трагедии. У меня же никакой трагедии не наблюдается! Так что руки прочь от кружечек! 

В назначенное время очаровательная гостья появляется в кабинете Ари, та предлагает ей проходить и располагаться.

— Очень приятно видеть вас у себя. Давно хотела поболтать с вами.

Сова с порога замечает стол, уставленный разношёрстными чашками. Её глаза сужаются с профессиональным интересом, но она быстро переключается на хозяйку, вежливо улыбаясь.

— Ари, дорогая! — голос гостьи звучит, как шорох страниц в старинной библиотеке, с лёгкой хрипотцой коллекционера, слишком много лет вдыхавшего пыль фарфора. — Спасибо за приглашение. У вас тут… восхитительный хаос.

Она кивает в сторону стола.

—  Я, конечно, обещала не начинать, но… —  Сова достает из сумки свёрток, разворачивает ткань, внутри оказывается крошечная кружка надписью «Лучшему интервьюеру». — Привезла вам подарок. Последний экземпляр из моей коллекции. Держите, пока я не передумала.

Гостья ставит кружку рядом с остальными и вздыхает.

— О, какая прелесть! Спасибо! — Ари оглядывает стол, делает плавное движение рукой и посуда исчезает. Остаются лишь кофейник, вазочки с десертом, чашечка для гостьи и новая кружка. 

— Сова, мне ужасно любопытно, как так получилось, что вы начали коллекционировать кружки? Расскажете?

Гостья, поправляя очки и смахивая пылинку с кружки «Кострома», погружается в воспоминания:  

— Всё началось со стеклянной кружки с чёрной надписью, — она нежно поглаживает стекло, будто это древний артефакт. — Купила в торговых рядах в Костроме, когда гостила у бабули. Думала, буду пить из неё какао…

Она щурится, будто вспоминая коварный замысел судьбы.

— Потом понеслось. В Ярославле — кружка с медведем. В Питере — с разводными мостами. В Воронеже — с котёнком с улицы Лизюкова. А потом подключились друзья! Из Парижа, Праги, Риги.

Тут Сова вдруг снижает голос до конспиративного шёпота:

— Но жемчужина коллекции — вот эта. — Из сумки появляется кружка, обмотанная в три слоя пупырчатой плёнки. — Ручная работа мастера из Туниса. Видите узор? Это не просто завитушки, если приглядеться, тут зашифрована удача на того, кто не допьёт чай до конца.

Ари осторожно тычет пальцем в рисунок. Сова одобрительно кивает. Она торжественно ставит вологодскую кружку на самое видное место, поправляя её ровно на три миллиметра влево. Вытащив из кармана ультрафиолетовый фонарик, Ари светит на тунисскую кружку, где проявляется надпись: «Спасибо, что не спросили про Амстердам».

— Ну, что за предсказуемость! — гостья театрально вздыхает, доставая особенный экспонат. — Да, это амстердамская. Да, в форме... этого самого. Мне ещё солонку хотели привезти с перечницей, но хорошо, что я их не коллекционирую.

Она торжественно разворачивает упаковку, и на столе появляется кружка в форме... 

Ари переглядывается с гостьей и обе хохочут.

— Сказали, что это культурное наследие. Я сначала возмутилась, но потом прочла, что в местном музее действительно есть целая выставка... архитектурных форм. Так что теперь это почти музейный экспонат!

Внезапно кружка издаёт тихий свист. Гостья тут же её убирает:

—  Ой, кажется, она возбудилась от таких подробных расспросов. Давайте лучше про парижскую поговорим? На ней Эйфелева башня, но... — многозначительная пауза, — если налить шампанское, оно становится французским.

— Ах, а она тоже с собой? Секунду! — Ари скидывает туфли и бежит к бару. Берёт бутылку шампанского и пару бокалов. Возвращается к столу. Поставив бокалы, поясняет: — сюда перельём!

Сова извлекает из сумки кружку, Ари вручает ей бутылку и, зажмурившись, закрывает ладошками уши. Спустя минуту игристое, налитое во французскую кружку, переливается в бокалы. Звонко чокнувшись с гостьей, Ари смакует напиток.

— Ну как? — интересуется Сова.

— Честно говоря, никогда не пробовала настоящего французского. Но это — вкусное. Сова, а с какими писателями или произведениями у вас ассоциируется Франция?

Грациозно поправляя очки, которые тут же запотевают от игристого, гостья задумчиво цокает:

— Если уж говорить о Франции! — голос приобретает тот самый парижский хрипловатый шарм, будто она только что вышла из кафе «Флора». — Вот это самое «звенящее» ощущение чистый Бодлер! 

Сова ритмично покачивает бокалом, будто дирижируя.

— «Цветы зла» с их искрящейся горечью, точь-в-точь как эти пузырьки, которые щекочут язык, а потом... бах! Бьют в голову. А вспомните «Отверженных»! — Сова стучит по краю бокала, извлекая хрустальный звук. — Этот напиток, как Гаврош. Игривый, дерзкий. И, конечно же, «Маленький принц»! Потому что только французы могли придумать, что самое важное — это смотреть на закат с бокалом в руке.

— Прекрасно! 

Девушки снова чокаются. А после Ари нараспев декламирует стихи Бодлера. Сова аплодирует.

— Говорят, Франция уже не та, что раньше. А вы там бывали? Как вообще относитесь к путешествиям? — подливая в бокалы из кружки интересуется Ари.

Гостья задумывается.

— Франция не та? Но, если серьёзно, я ведь и правда дальше Урала не выбиралась. Хотя... — её глаза вдруг загораются, — какое это имеет значение, когда в четырёх часах езды от Москвы есть Суздаль, где небо такое синее, что кажется вот-вот потечёт по куполам?

Она откидывается в кресле, и её голос становится мягче.

— В Абхазии, знаете ли, есть одно местечко у озера Рица... Там сосны растут прямо из воды, и есть молочный водопад. А в Египте, — Сова закатывает глаза, — ну да, пирамиды, сфинкс, но самое сильное впечатление, это как горячий ветер внезапно стихает перед закатом, и на секунду кажется, будто время замерло вместе с песком в воздухе.

Ари подливает ей шампанского, и Сова продолжает, уже мечтательно:

— А наши города... Ярославль и Кострома с набережной, где Волга так широка, что противоположный берег кажется другим миром. Псков, где каждый камень дышит историей. Или вот Казань — там вечером мечеть Кул-Шариф светится, как золотая мечта...

Она внезапно замолкает, смутившись от собственной искренности, и быстро добавляет:

— Хотя, конечно, в Париже, наверное, тоже... Но зачем лететь так далеко, когда в Переславле-Залесском есть синее-синее озеро, а в Калининграде море, которое пахнет совсем не так, как черноморское? Путешествия — это ведь не про километры, правда? Это про то, как вдруг понимаешь, что где-то есть место, где твоё сердце стучит чуть-чуть иначе. Даже если это совсем рядом.

— Абсолютно согласна. Я люблю путешествовать по России. Она прекрасна, но я пока не так много где побывала. А ещё я беру с собой в путешествия вышивку, чтобы потом вспоминать, что где вышивала. Хотя бы по фото. И, конечно же, со мной всегда телефон, в котором, собственно я и пишу все свои книги. А у вас где лучше всего пишется? Вообще, путешествия, отдых и писательство совместимы?

— Творчество не знает границ, и писать можно где угодно. Хоть в поезде под стук колёс, хоть на берегу моря, хоть в уютном кафе с видом на горы или тридцать минут в перерыве между работай. Телефон отличный инструмент для современных писателей. Всегда под рукой, удобно фиксировать мысли, идеи и даже целые главы. А путешествия дают тот самый заряд вдохновения, новые впечатления и эмоции, которые потом оживают в текстах. Так после посещения Кунгурской пещеры появился сюжет по путешествию под землей.

Наполнив бокалы, Ари слушает удивительные истории гостьи о её книгах, творчестве, увлечениях. За разговорами время течёт, переливается весенним ручейком, метафорические карты сами собой оказываются в руках Ари. Она тасует их и кладёт одну перед Совой.

— Какая прелесть, — расплывается в улыбке Ари. — Навстречу мечте, с любовью, что может быть лучше?

— От любви, может, и не умирали в прямом смысле, но сколько сердец разбито, сколько драм написано, сколько бессонных ночей проведено в размышлениях «а что, если бы…»! Любовь это же не только розы и бабочки, но и буря, ураган, который переворачивает жизнь с ног на голову.  

Кто-то скажет: «От любви не умирают, но без неё и жить невозможно». Другие вспомнят Ромео и Джульетту или пушкинское «Я счастлив был… но я счастлив не был». А третьи просто пожмут плечами: «Главное  не умереть от недолюбленности».  

Так что, может, физически и не умирают, но душой запросто. Или, наоборот, оживают. Ведь любовь главное топливо для вдохновения, творчества и тех самых путешествий, о которых мы говорили.

— Тогда... Пусть любовь всегда будет вашей верной спутницей! — бокалы, встретившись, радостно звенят.

* Запись на беседы закончена. Сборник бесед можно почитать здесь - https://author.today/work/382557