Экспериментирую с формой

Ярился солнца жар к полуденному пику

И выцвел неба саван над землей.

Вела вперед дорога, к далёкой церкви блику

Вилася гибкою и долгою змеёй.

Жара и полдень.

Шесть всадников в пути молчали.

Давно жар солнца спёк досужий разговор.

В неблизком их пути лишь вороны кричали

Сбираясь в поле в стаи, как укор.

— А ну, пошли! — Прикрикнул всадник лихо,

На воронов. Но окрик этот злой

Не долетел до цели. Только тихо

Ответила воительница-дева: — Уж долой

Тебе их не прогнать гневливым криком

Кричи иль не кричи, различия им нет.

То птица, а не скот. — Серьезна ликом дева, 

Редок муж, что ласковым лучом её согрет.

— Ты лучше спой, — вдруг дева предложила,

— Вот глотку рвать в трактире — твой удел.

— Вот так ты, Ла́тица-краса, заговорила, -

Смеялся всадник, — для тебя б я спел.

Да добрый, нежный взгляд мне не дождаться,

Не мне зажечь зарницу на щеках.

И ласки уж не ждать, чего тут укрываться.

Удачи не видать в любовных мне делах.

— Котел твой пуст, а звон из глотки долог, -

Ответ быстрей стрелы.

— Язык твой, как и меч, он столь же быстр и колок, -

Смеётся снова всадник,

— Шипы мне розы как цветы милы.

Люблю шипы. — Уколешься. — То наслаждения яд.

— Пустой горшок, — вздохнула дева, смолкнув.

Притих и всадник, запас медовый исчерпав совсем.

Жара испи́ла мёд, закрыв уста надолго.

Вот наконец врата и Путника тотем.