Постновогодний кошмар

Иван Петрович лежал в кровати и безуспешно пытался заснуть. Покалывало в области печени, бурлило в животе, а кишки сворачивались, как змея, изучающая йогу. Ни грелка на пузо, ни пригоршня таблеток, ни боржоми-номер-какой-то не помогли. 

Иван Петрович скрипнул зубами, повернулся на другой бок и скинул одеяло, весившее, казалось, тонну и сваляное из цельных кирпичей.

В темноте и тишине дома раздался скрип. Сначала едва слышный, он становился все громче, ввинчивался в уши, играл на нервах, как на струнах банджо при пиччикато.

Дверь спальни отворилась.

На пороге стоял и гадко лыбился в 32 горошины тазик оливье. За его широкой спиной щелкала челюстью селедка под шубой. Рядом попахивали копченым-жирным-соленым-приправным колбасные и сырные нарезки. В полутьме коридора виднелась тяжелая артиллерия недопитого шампанского, виски и водки. Шоколадный торт-генералиссимус взмахнул марципановым штандартом и подал сигнал к атаке.

Еда бросилась в бой, размахивая вилками, ложками и половниками и отчаянно вопя: "Съешь нас!"

- Мамочка! - заорал Иван Петрович, швырнул в атакующих подушку и проснулся.

- Ваня, Ванечка! - супруга Зинаида Павловна трясла мужа за плечо. - Милый, что, опять новогодний кошмар приснился?

- Угу, - нервно всхлипнул Иван Петрович.

- Успокойся, дорогой. Все хорошо, - Зинаида Павловна погладила любимого по лысине. - Мы не дома, мы на Бали. Здесь никаких оливье и селедок нет. Только фрукты и морепродукты.

- А вдруг, когда вернемся... - нервно дернул щекой Иван Петрович.

- А когда вернемся, дети уже все доедят.

- А если...

- А я им сказала: пока не доедят - не вернемся. Так что спи. Гостиницу-то они оплачивают.