Евгений Клюжин на приёме у Ари Видерчи

Невидимый помощник громко вздыхает. Ари отрывается от чтения и выжидательно смотрит в сторону, откуда донёсся вздох.

— Рассказывай.

— О чём? — деланно печально произносит помощник.

— О том, что тебя заставляет грустить.

— Ты давно не пишешь стихов. 

— А, ты об этом. Я уже говорила, что не люблю писать на заказ, по заданию. Мне нравится, когда стихи идут из души сами. А ещё мне в последнее время гораздо больше по душе верлибры. Не все умеют их писать, не все любят, не все понимают и ценят красоту. Мой сегодняшний гость, Евгений Клюжин,кстати, пишет верлибры.

Невидимый помощник еле слышно, практически про себя бормочет:

— Хоть бы он тебя покусал, чтобы снова начала стихи писать.

— Что? — спрашивает Ари.

— Что? — тут же громко откликается помощник. — Говорю, встречу, как положено и провожу к тебе.

— М-м, хорошо. 

В сумерки время течёт иначе. Гость входит в кабинет Ари. 

— Добрый вечер, Евгений, проходите, располагайтесь.

— Некатегорично приветствую, — несколько дерзко здоровается гость, усаживаясь в кресло.

— Перед встречей, когда я спрашивала вас о теме для предстоящей беседы, в одном из сообщений вы мне написали, что стихотворную рифму придумали арабы. А что это за версия?

— Во времена Крестовых походов Европа познакомилась с арабской поэзией, где были рифмы. По другой версии рифму придумали то ли китайцы, то ли софистики, то ли вообще один человек, которого звали Целий Седулий. Разные версии.

— А вам какая версия ближе? И то есть, до этого стихи были не рифмованные? 

— Я не знаю, учёные до сих пор спорят. Версия с арабами красивая, произошёл симбиоз некий двух культур. Я недавно начал знакомиться с Гомером, он рифмы не использовал, но там был строгий размер, и это пока не верлибр.

— А как вы сами пришли к написанию верлибров? Что такого они дают вам, чего не могут дать классические рифмованные стихи?

— О, ждал этого вопроса. Там целая история, совокупность случайностей, и их можно назвать судьбой. Что они дают? Не знаю, ощущение свободы, на то они и верлибры (дословно: свободный стих — с французского), и отсутствие рамок любых.

Как я говорил, всё началось с битников. В рамках обучения в меде у нас был курс культурологии, где мы познакомились с термином «контркультура». К концу курса нам раздали темы презентаций. Мне достались фрики, земеляку-соседу — люберы, а подруге — битники (тогда мы с ней только-только начинали общаться на почве общей любви к Чаку Паланику). Она очень хорошо подготовилась: обзавелась электронной книгой «Антология поэзии битников», которую я прочитал с мыслью: «так можно было что ли?!!». С подругой до сих дружим, к антологии временами возвращаюсь, а те доклады мы по некоторым причинам защитить не смогли.

Бит-поколение стало тем фундаментом, на который нанизываются другие этажи вроде Серебряного века или французского сюрреализма.

Два забавных факта: первый — на книгах Паланика пишут: «Берроуз (этот господин тоже был битником, и сейчас он стоит у меня на фоне на АТ) нашего времени». Я думаю, что на битников я б вышел и без подруги, она просто ускорила процесс. И второй, читая битников, я ловил себя на мысли, что где-то я это слышал. Раскинув мозгами, понимаю: группа Наутилус и господин Кормильцев. Позже я узнал, что одним из переводчиков был как раз Кормильцев. Ничего себе!

— Да, понимаю, вольные стихи очаровательны. Вот про битников не интересовалась, как-то это прошло мимо меня или забылось. Евгений, а есть у вас любимые поэты, современные или из классиков, чьи верлибры вам нравятся? 

— Я читаю многих поэтов, серебряный век — моя любовь. И тут самое интересное. Ко мне попала книга-антология «Русский верлибр». И давайте пробежимся по оглавлению: Жуковский, Пушкин, Фет, Блок, Гумилёв, Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Маяковский, Есенин — все они писали верлибрами, стоит выйти за школьную программу, и открываются чудеса. Люблю поэзию в целом. Но всё началось с поэтов-битников (beat-generation).

— Писали многие, — кивает Ари. — Но я о любимых. Не со всеми поэтами ты совпадаешь... Энергетически. Не у всех способен понять замысел и прочувствовать красоту. А у ваших стихов есть читатели-ценители?

— Мне нравятся, например, Белый, Чёрный и Рыжий, — смеётся гость, — по цветам — не специально, они действительно круты! Ещё Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Маяковский (ранний), Бродский. Я постоянно читаю, и список обновляется. Из современных: Гребенщиков, Васильев, Башлачёв, Летов, Дягилева, Oxxxymoron, Хаски, Noise MC. Илья Кормильцев тоже один из любимых поэтов, — Евгений задумывается и добавляет, — туда же, кстати, Монеточка и Алексей Румянцев, и эхопрокуренныхподъездов. Всех их в любимые поэты.

Растущий авторский рейтинг напел, что ценители у меня есть, наверное, — на лице Евгения появляется широкая улыбка. — Я живу по принципу Леди Гаги: если понравится хотя бы одному человеку из ста, то это не зря.

— Да, кое в чём наши вкусы совпадают. Но ведь не поэзией единой... Чем ещё вы увлекаетесь?

— Люблю медицину, музыку (пел бы, если б умел), искусство, пытаюсь расширять кругозор, постоянно смотрю лекции. Сейчас мне интересны мифология и история (с подачи Нины Потехиной, Гейл Дороти и того же Окси), пытаюсь это обыгрывать в поэзии. Ещё очень люблю Нирвану, беру многое от рэпа, — охотно делится гость. — Со школы любил химию и биологию, плюс родители врачи, поэтому я решил связать жизнь с медициной... неудачно... уволили... сижу без работы. Пока. Я инвалид, и мне за это платят.
Я уже говорил про некоторых поэтов-музыкантов, ещё люблю Rammstein и Slipknot. Люблю кино, но в данный момент не смотрю, нравится Балабанов, например.
Из художников: импрессионисты, сюрреалисты, Босх, Брейгель, Гойя, Дюшан, Бойс, Уорхол.
Пытаюсь изучать другие языки, вставляю в творчество.

— Изучение других языков — это похвально. А пробовали изобрести свой? Так, чтобы персонажи общались на нём?

— Нет, куда мне до Толкина, — смеется молодой человек.

— Что, даже в детстве с друзьями не хотелось пообщаться на собственном тайном наречии? — удивляется Ари.

— Вроде, нет. Мой потолок — петь песни на ломаном английском, — веселится Евгений.

Невидимый помощник входит в кабинет. С подноса на столик перемещаются кофе и тарелки с десертом. Ари благодарит его и продолжает беседу. 

— Значит, вы пока свободны и занимаетесь преимущественно саморазвитием. А не думаете с головой уйти в писательство и зарабатывать на книгах? Знаю, что многих авторов тормозит отсутствие свободного времени. Но, когда оно есть, то и все карты в руки.

— Ну, я уже ушёл в писательство с головой, но о деньгах думать ещё рано. Нужно набрать аудиторию, все дела. В будущем хотелось бы какого-то вознаграждения, но сейчас деньги на месте десятом.

Медленно перетасовав карты, Ари вытягивает одну и кладёт на столик.

— Тогда давайте посмотрим, что же вас ждёт.

Хмм... Интересно, тут какое-то буйство красок. Яркость идей, нестандартное что-то. А вам что видится? 

— Красота! Полностью с вами согласен. Если хотя бы одному человеку из ста стало теплее, значит это не зря, думаю, так.

* Запись на беседы закончена. Сборник бесед можно почитать здесь - https://author.today/work/382557