Нейрасставание. Новинка в жанре «Беспалевный Любовный Роман». Пилотная глава

– И ты вот так просто позволишь мне уйти?

Вопрос облетел все восемнадцать квадратов доступного жилья и повис в воздухе неудобным эхом. После вывоза вещей студия опустела – лишь маленький чемоданчик с уютными мелочами отделял её от полного вымирания на века.

Нет, конечно, оставался компьютерный уголок и примкнувшая к нему этажерка, оккупированная фигурками из аниме. Оставалась пирамидка грязных тарелок, лотки из-под снеков и прочие подданные мусорной империи с логотипом службы доставки.

Оставалось геймерское кресло с человеком в нём. Но на полноценный очаг жизни это не тянуло. Так, что-то на уровне фитопланктона...

– Ну, да. – вытащив один наушник, пробубнил Матвей. – А что ещё? Значок и оружие можешь оставить себе на память. Трудовая у тебя электронная, а справки о доходах мы с двадцать третьего года не выдаём.

Люди профессии Матвея, все эти «ждуны» и «милорды» – народ странный. Ходил даже такой старый мемчик. Скажи айтишнику «купи, пожалуйста, батон, и если яйца будут, возьми десяток» – и он принесёт тебе одиннадцать батонов. Для тех, кому посчастливилось прожить с айтишником хотя бы годик, эта шутка звучала пугающе убедительно.

– Вот поэтому я и ухожу. Ты даже сейчас не можешь быть серьёзным...

– Алис, не начинай.

Имя, способное пробудить все гаджеты в радиусе слышимости, которое Матвей когда-то любил и всячески превозносил, сейчас было произнесено с небрежностью. 

– Нет, ты меня всё-таки выслушай. – Алиса откатила чемодан в сторону и устроилась на икеевском диване. – Иначе будущая хозяйка твоего поместья тоже наступит в этот капкан. А у меня, между прочим, есть чувство международной фем-солидарности.

Матвей издал страдальческий вздох, освободил второе ухо от наушника и крутанулся на стуле, повернув к Алисе пухлое, румяное лицо. На пару с ним какой-то гражданин Ютуба, застывший на паузе, глядел с широкоформатного экрана – очередной обзорщик, снимающий обзор на другого обзорщика.

– Я же не из тех, кто что-то запрещает. – мягко начала Алиса. – Не оправдываюсь, просто к сведению. Чтоб ты знал, многие девушки так своим парням и говорят. Мол, всё, ты со мной и больше ни с кем – никаких левых баб, никаких по пивку с друзьями. И так годами живут.

– Ну, и что плохого? – спросил Матвей.

– Всё! Это путь к вырождению отношений, понимаешь? У нас оно и случилось. Мы просто смешались, изолировались друг в друге от всего мира. Ты стал мной, я – тобой. А я со своим клоном жить не хочу, мне одной себя хватает! Я хочу жить с мужчиной, который хотя бы попытается за меня побороться!

– Против кого бороться-то? Ты всё решила, а я уважаю твоё решение. Хочешь уходить – уходи.

Алиса запрокинула голову на подушки и в отчаянии заскулила.

Ну что за человек такой, непонятливый? Ему в упор тычешь очевидное, а он вообще не бум-бум! Вот именно такие люди, как Матвей, продают плюшевого Кар Карыча под артикулом «игрушка мягкая энгри бёрдс»...

– В начале отношений ты бы так не сказал. – проворчала Алиса.

– Так сейчас и не начало отношений. – возразил Матвей. – Время прошло. Мы притёрлись.

– Что переводится как «отказались от флирта». От огня, от напряжения. Придумали дурацкие удобные слова для коммуникации, которые никто кроме нас двоих не понимает. А ведь Геля предупреждала...

– О-ай, только не надо про эту инфоцыганку.

– Не называй так мою психотерапевтку! Она всё правильно тебе советовала. Чаще видеться с друзьями, впитывать мужскую энергетику. Но ты выбрал превращаться в меня. Я вижу себя в твоих жестах, привычках, словах.

Выражение лица Матвея с каждым словом становилось всё более отстранённым – и преодолело ту отметку, с которой вступает в игру его невероятно бесячая привычка. Уж кому, как не прожившей с этим человеком год под одной крышей, знать, что сейчас начнётся...

– Не смей! – успела крикнуть Алиса.

– Я проанализировал ваш запрос...

– Не смей изображать Чат-джи-пи-ти! Это детский сад, Матвей! Я сейчас уйду!

– Я проанализировал ваш запрос. – невозмутимо повторил Матвей. – Продолжу историю, добавив больше отсылок к поп-культуре, в частности, к кинематографу.

– Ну хватит, а. – протянула Алиса. – Я и так чувствую себя как на съёмочной площадке «Шурик меняет профессию». Только уезжаю не в Гагры, а на Братиславскую.

– Я учту ваши пожелания. Скорректирую стиль текста, сделаю упор на драматизм с нотками рефлексии и лёгкой отдушиной ностальгии.

Алиса издала усталый вздох, снова уронив голову назад. 

Не день, а «Чёрное зеркало» какое-то. Человек с шестизначным доходом сидит и пародирует текстовую нейросеть, вместо того, чтобы обсудить всё по-взрослому. Впрочем, этично ли это осуждать? Ведь каждый снимает стресс от расставания по-своему. 

Все мы либо ненормальные, либо виновники чьей-то ненормальности, как говорит Геля.

Могли бы вообще эти отношения сложиться иначе? Может, всему виной та большая ссора на Новый Год? Или первая ошибка случилась раньше – когда Матвей помог случайной незнакомке-тусовщице, названной в честь голосового помощника, что пятничной ночью улакалась в ноль и не могла вызывать такси?

А может, всё пошло наперекосяк задолго до этого? Когда забыла вытащить кольцо из носа, и вероятно именно из-за этого не прошла собеседование на должность мечты? Или когда проспала пробный ЕГЭ? Или в две тысячи одиннадцатом, когда отказалась целоваться с Серёжей Туркиным на колесе обозрения?

Мысли Алисы уже уплывали в сторону лужайки на берегу Ветлуги и босоногого детства, но Матвей взрыхлил реальность очередным «промтом»:

– Я продолжу текст в более нейтральной манере, толкая главу к завершению в виде открытой концовки.

– Да делай уже что хочешь. – махнула Алиса. – Сил моих больше нет. Так, почём там такси...

А в квартире на Братиславской подруга Алисы клевала черешню под первый сезон «Бриджертонов». Все окна, и даже балконная дверь стояли открытыми настежь.

Было плюс трыдцать. Москва затаила дыхание в предвкушении лета.