У Олдей всё не как у людей – или "Сильные" на подходе!

У Олдей всё не как у людей – и это давно известно. В рамках какого-то одного литературного направления нам, Олдям, как правило, не сидится. Сейчас, вот, работаем над вторым, заключительным томом «Карпа и дракона» – мистического детектива на материале альтернативно-исторической Японии XVII века. А до того чего только не было: в частности, гибрид героической фэнтези по мотивам якутского эпоса, романа о «попаданцах» то ли в иное время, то ли в альтернативную реальность, «романа взросления», «научной» фэнтези / техномагии и почти научной фантастики.

Это мы о нашем романе «Сильные».

             И это мы всё к чему? А к тому, что уже завтра, 6-го января, мы собираемся начать поглавную выкладку на АТ 1-го тома нашего двухтомного романа «СИЛЬНЫЕ» (научная / героическая фэнтези). Первый том «Сильных»: «Пленник железной горы» мы намерены выкладывать БЕСПЛАТНО. Но, с другой стороны, должны же быть какие-то «плюшки» и «бонусы» для наших друзей и подписчиков? Конечно, должны! Поэтому хотя книга и будет открыта для чтения всем желающим, но вот скачивать её, начиная с 7-й главы, смогут только наши друзья и подписчики.

           Роман «Сильные» – это оригинальный сплав героической фэнтези на основе якутского эпоса олонхо и «научной фэнтези», основанной на некоторых официально не признанных (но до сих пор и не опровергнутых!) теориях академика Козырева.

Цитаты:

           «Когда земля треснула, мальчик играл на дудке.

            Пальцы шустро бегали по отверстиям. Музыка рождалась сама, с легкостью, можно сказать, небрежностью, которая говорила не столько о таланте, сколько о большом опыте. Опыт не слишком вязался с возрастом мальчика, но рядом не было никого, кто удивился бы такому парадоксу.

            Земля треснула в финале второй, подвижной части сонаты. Тальниковая дудка сыпала энергичными акцентированными синкопами, двудольный ритм сменился трехдольным, канон наращивал динамику. Вырезанная сложнее, прихотливей, чем обычные пастушьи тихограйки, дудка обладала вполне приличным диапазоном, и все равно чувствовалось, что маленькому музыканту не хватает возможностей для воплощения замысла. Рискуя точностью исполнения, он придал канону сильный, взволнованный характер – и взгорье, поросшее по краю молодым, сочно-зеленым ельником, раскололось яичной скорлупой. Густая трава по краям разлома мгновенно пожухла, свернулась черными колечками и обратилась в пепел – точь-в-точь волосы в жа̀ре костра. На нижних ветвях елей порыжела хвоя. Те деревья, которым не повезло оказаться слишком близко к трещине, накренились, в судорожном порыве цепляясь корнями за землю. Поблекли, сморщились желтые венчики волчьей сараны – мириады хрупких солнышек увяли, теряя блеск. А разлом ширился, бежал вперед, к луговине и через нее. В нем дышало, дергалось, пульсировало. Так бьется сердце бычка, приносимого в жертву, когда тяжелый и острый нож вспорет животному грудину. От магмы, бурлящей в глубине, от лопающихся вонючих пузырей несло пеклом, гибельной бездной Елю-Чёркёчёх. Стаи птиц взлетели к облакам, подальше от кипящего ада, опираясь на потоки горячего воздуха. Заполошный вороний грай накрыл окрестности до самой реки. В чаще ревом откликнулась медведица, тревожась за потомство.»

* * *

           «И мы пошли. Мы побежали – наперегонки. В итоге вышла ничья: оба запыхались и снова перешли на шаг. «Из такого лука конечно!.. Из такого лука и горбун попадет, и калека… – бормотал по дороге Кустур. – И безрукий попадет...» Сам себя убеждал, что ли? Я молчал. Ну да, завидует. Что же мне теперь, нарочно промахиваться, чтоб он не завидовал? Вот вернусь из Кузни, привезу настоящий боевой лук, а этот Кустуру подарю. Точно, подарю!

            Пусть радуется!

            Мы поприветствовали табунщика Ивачана. Теперь нескоро его увидим: завтра ему гнать лошадей в предгорья, там трава сочнее. Миновали обширное утоптанное поле-тюсюльгэ, где собираются на празднества и сходы. Обогнули две дюжины юрт – нарядных, обмазанных свежей белой глиной – и выбрались к нашему дому.

            К дому Сиэр-тойона, моего отца.

            – Все потому, что у тебя лук охотничий, – сказал Кустур. Он снова улыбался: не умел долго сердиться. – А еще потому, что у тебя отец – бог.»

* * *

           «Сбоку зашуршало. Я обернулся. За елью через бурелом ползла сосна. Ну точно, сосна, и большущая! Без веток, старая, засохшая: кора посерела, шелушится чешуйками. Сосна плавно изогнулась, будто хвост. Нет, это хвост изогнулся, будто сосна. Хвост! Честное слово, хвост!

            Хвост есть, а голова где?

            Голова высунулась из-за дерева с другой стороны. В желтых глазищах плавала болезненная муть. Похоже, ящерица – а что? обычное дело! – плохо видела. Ноздри на бугристой морде расширились, с шумом втянули воздух. Не увидит, так учует! Словно в подтверждение, ящерица разинула пасть: учуяла! Ох, и зубы... Чудище подалось наружу, из укрытия. Мощная лапа взрыла хвою кривыми когтями. Ящерица припала к земле: бросится! сейчас бросится!

            Меч! У меня есть меч!

            Хорошо, что я достал его заранее. Висел бы за спиной – и выхватить не успел бы. Когда ящерица кинулась на меня, я шарахнулся в сторону и рубанул ее наотмашь. Со всех сил, сколько их было.

            Меч сломался.»

* * *

           Добро пожаловать в мир героического эпоса, богатырей-боотуров, богов, демонов и подземных чудовищ, кровавых сражений, мрачных тайн и странной магии, что насквозь пропитывает три сопряжённых друг с другом мира.