Дети – цветы жизни

Согласны? 

Сейчас в мире много разных тенденций, которые мне трудно одобрить, но с которыми приходится мириться. 

Вчера был международный День Защиты Детей. Мне бы хотелось, чтобы современное общество вспоминало о детях не раз в году 1 июня, а помнило о них постоянно. Как о цветах жизни, а не о сорняках, которые растут сами по себе, не нуждаясь ни в чьей помощи. Такой подход к детям может только погубить нас как биологический вид. 

Я не настаиваю на том, чтобы «цветы жизни» выращивали все подряд. Родительство это величайшая ответственность на земле, не всем она под силу. К чайлдфри отношусь спокойно и с уважением. Лучше осознанно не быть родителями, чем стать ими без желания и готовности. Тогда уж точно вырастет сорняк...

Вчера я выложила сборник рассказов, посвященный Дню Защиты Детей, «Мама, папа, я – счастливая семья» Там всего 10 рассказов. Я уверена, что читать этот сборник стоит далеко не только 1 июня. 

Одним рассказом, который я написала самым первым, поделюсь с вами тут: 

                        Шапка

— Лен, пойди ко мне, я хотел кое-что с тобой обсудить.

— Андрюш, мы обсуждали это уже сотни раз, и мой ответ не изменился – нет! Мы не одни такие, это всё можно преодолеть, мы найдем выход. Но вариант, предложенный тобой, для меня неприемлем.

— Лен, хоть раз выслушай меня, я же аргументирую свою позицию. Ты думаешь, мне этого хочется? Но рано или поздно ты не сможешь мириться с ситуацией, и просто от меня уйдешь. А я не хочу, не могу тебя потерять.

— Андрей, почему мы должны проходить через это снова и снова? Раньше ты говорил мне об этом раз в месяц, потом раз в неделю, а теперь ты пытаешься убедить меня в своей правоте каждый вечер. Пойми наконец, я этого не сделаю. Я хотела ребёнка только от тебя, твоего ребёнка. Раз так случилось, что это невозможно, я предлагала тебе взять ребёнка из детского дома. А ты, ты всё твердишь, что мне стоит найти, от кого родить. Скоро ты предложишь мне воспользоваться базой…

Я не сделаю этого, не надо мне это предлагать. Я просто хочу, чтобы ты мне верил – я не уйду от тебя только потому, что…

— Потому, что я бесплоден… Лен, прости, я верю тебе, безоговорочно верю. Но ты должна меня понять. Ты молодая, красивая, желанная. И тебе захочется иметь своего ребёнка. Своего!

Ладно, просто подумай о том, что я тебе сказал. Мне пора.

— Осторожно, береги себя.

— Я позвоню, как доеду.

— Договорились.

Сегодня канун Нового Года, тридцать первое декабря. Муж уехал на срочный вызов, он у меня доктор, работает на Скорой Помощи. На улице морозно, хочется пройтись. И совершенно не хочется думать о том, что в нашей семье есть всё, кроме самого главного – детского смеха.

Когда мы с Андреем познакомились, то на следующий же день после знакомства знали, что станем мужем и женой. Больше всего на свете я хотела от него детей. Но судьба распорядилась иначе. И вот теперь он боится, что скоро материнский инстинкт возьмёт своё, и я уйду. А брать в семью чужого ребёнка он не хочет. Ему кажется, что если я буду носить ребёнка под сердцем девять месяцев у него на глазах, он станет любить малыша, как родного. «И мы ничего не скажем доченьке или сыночку» — твердит мне он. Но я так не хочу. Совсем не хочу.

Я хочу только одного – сохранить Андрея в своей жизни, рядом с собой, пока бьётся сердце, пока я – это я.

Задумавшись о своём, я поскальзываюсь и чуть не падаю. И прямо у себя под ногами вижу – кто-то из детей, игравших на площадке рядом с соседним домом, потерял шапчонку. Автоматически поднимаю вещицу и начинаю её разглядывать. Я учительница младших классов, и могу определить возраст ребёнка на глаз, даже по размеру одежды. Уверена, что шапку потерял малыш лет пяти, не больше. Перевернув шапку, замечаю, что к подкладке пришит ярлычок – «Тёма Марков, 5 лет, детский дом №86». 

Я долго смотрю на надпись, и только одна мысль приходит на ум, статистика. Я недавно где-то в Сети прочитала, что зимой дети чаще всего теряют не варежки, как можно было бы подумать, а именно шапки. Даже цифры привели – сорок три процента детей часто теряют головные уборы. После чего думаю – с возрастом-то я не ошиблась…

А потом само собой пришло решение – нужно пойти в детский дом №86, разыскать этого маленького растеряху, и вернуть ему шапку. А то, не дай Бог, застудит уши.

Детский дом №86 находился в соседнем квартале, неподалеку от нашего дома. Всего-то минут пятнадцать пешком.

Дошла я быстро, и первое, что увидела, была детская площадка, на которой играло около двадцати детей в возрасте от пяти до десяти лет. Проходя мимо них, я подумала – может, Тёма среди них…

Но я не остановилась, а сразу прошла дальше, внутрь. Мне стало очень не по себе – я чувствовала, что дети провожают меня взглядами. Я же раньше никогда не сталкивалась с детьми, у которых по каким-то причинам нет родителей. Мне только приходилось изредка видеть таких детей по телевизору, и я знаю – у них грустные глаза, в которые смотришь и чувствуешь себя виноватой. По крайней мере, так всегда чувствовала себя я.

Зайдя внутрь, я вдруг поняла, почему муж всегда был против того, чтобы идти в детский дом, и усыновлять ребёнка. Мимо меня проходили дети постарше тех, кто играли на улице, и разглядывали они меня ещё более внимательно.

Подойдя к охраннику, я объяснила, зачем пришла, и он отправил меня к заведующей детским домом, объяснив это тем, что воспитательницы сейчас все заняты, и им не до детских шапок, найденных на улице. Меня это возмутило, но спорить не имело смысла. И я пошла к заведующей.

Заведующая оказалась женщиной средних лет, звали ее Антонина Николаевна. Она приняла меня приветливо, предложила выпить горячего чаю, и спросила, кого бы я хотела взять, мальчика или девочку. Не дав мне опомниться, она тут же спросила, есть ли у меня муж, кем я работаю, какая у меня зарплата, и почему я пришла прямо перед праздниками. 

У меня создалось ощущение, что ей, в общем-то, не очень интересны ответы на все эти вопросы, а задает она их автоматически, просто потому, что посетители приходят к ней только по одной причине. 

Сначала её не смутило мое молчание – она решила, что мне неловко.

— Прошу вас, не стесняйтесь. Это совершенно нормально, немного бояться перед тем, как принять столь важное решение. Ребёнка хотите взять в семью, не собачонку…

— Антонина Николаевна, меня зовут Лена, я гуляла, и нашла на улице шапку одного из ваших подопечных. Должна сказать, это очень необычно, нашивать ярлычки с именами детей на шапки.

Тут только заведующая поняла, что я пришла вовсе не для того, чтобы взять к себе кого-то из детей, и она не смогла скрыть разочарования.

— Ах, так вот зачем вы пришли… Простите, я вела себя бестактно. Это очень мило с вашей стороны, найдя вещь, поднять её, и взять на себя труд вернуть её малышу. Ну так пойдёмте, малыши играют на площадке, сами ему и отдадите.

Признаюсь, мне стало страшно, я сама не знала, почему, и я ответила:

— А может, вы просто передадите?

— Нет-нет, я настаиваю. Да вы не волнуйтесь, Тёма очень спокойный, милый мальчик. Его родители погибли в автокатастрофе, ему был год, чудом выжил, просто чудом. И попал к нам, родственников у него не нашлось. Идемте же.

Мы вдвоём вышли на улицу, подошли к детской площадке, и Антонина Николаевна громко позвала:

— Тёма, Тёма, иди скорей сюда.

На зов отозвался темноволосый мальчик, который только что был занят тем, что помогал девочке лет шести лепить снеговика. Подбежав к нам, он с любопытством снизу вверх уставился мне в лицо.

Антонина Николаевна спокойно сказала:

— Тёма, ты сегодня потерял шапку, тетя её нашла и принесла. Что надо сказать?

— Спасибо, — проговорил малыш, продолжая всё так же внимательно смотреть мне в лицо.

Молча, я протянула мальчику шапчонку. Он схватил её, натянул на голову, но не спешил возвращаться к подружке, которая стояла рядом с недолепленным снеговиком с очень недовольным выражением лица.

Работая с детьми, я привыкла к разным ситуациям, но тут растерялась. Не столько потому, что раньше никогда не думала, что у пятилетнего ребёнка может быть столь серьёзный, сосредоточенный взгляд, а потому, что я вдруг увидела прямо перед собой копию своего мужа, только в детстве. 

У нас дома много фотографий Андрея, когда ему было пять-шесть лет – его мама, моя свекровь, работала профессиональным фотографом; и вот сейчас я смотрела на малыша, похожего на моего мужа так, что мне стало не по себе. Молчание нарушил мальчик:

— Тётя, как тебя зовут?

— Лена.

— Ты хочешь быть моей мамой? — ребёнок задал мне этот вопрос так, как будто спрашивал, не знаю ли я, сколько сейчас время.

Антонина Николаевна явно хотела одернуть малыша, но тут вдруг я поняла – вот оно, вот и случилось то, о чём я так долго молилась. Вот мне и подали знак. И я ответила:

— Да, хочу.

Мальчик минуту постоял, молча, глядя мне в глаза, а потом, не обращая внимания на заведующую, взял меня за руку, и повёл к подружке, которая всё ещё стояла рядом со снеговиком.

— Познакомься, это Лика, моя подружка. Мы лепим снеговика. Ты нам поможешь?

— Конечно, помогу, — не задумываясь, ответила я. — Я обожаю лепить снеговика.

Полчаса мы втроём были заняты тем, что скатывали снег, и делали для снеговика ручки, ножки, носик, и, по желанию Лики, даже слепили ему шапочку с кисточкой. 

Детей вот-вот должны были позвать ужинать, и Лика убежала, потому что очень, по её собственным словам, проголодалась, когда Тёма подошёл ко мне очень близко, прижался и спросил, только уже не глядя на меня:

— А у меня есть папа?

— Да, — ответила я, — у тебя есть папа, родной! Его зовут Андрей, и он будет любить тебя сильно-сильно!

Тёма потёрся об меня лицом, и спросил:

— А когда я его увижу?

Прежде, чем я успела ответить, раздался колокольный звон – звонил мой Андрей. Я взяла трубку, и, когда нажала на «прием», голос мужа тихо сказал, «Привет». 

Я спросила, всё ли у него хорошо. Оказалось, что у пожилого человека случился инфаркт, Скорую вызвала жена, но всё обошлось, пациенту вовремя оказали помощь, отвезли в больницу, и Андрей уже едет домой. 

И тогда я решилась:

— Андрюш, послушай, у меня к тебе просьба, ты мог бы за мной заехать, я у детского дома №86, знаешь, недалеко от нас.

— Как ты там очутилась? — спросил Андрей, и я почувствовала, что он взволнован.

— Да я гуляла, нашла детскую шапку, с ярлычком, и вот принесла отдать малышу. Да и заигрались.

— Хорошо, я скоро буду, заберу тебя.

— Спасибо, родной.

— Ну вот, — сказала я Тёме, в течение разговора внимательно за мной наблюдавшего, — скоро приедет папа, и вы познакомитесь. Пойдём, тебе надо покушать.

 Мы вошли внутрь вдвоем.

— Тёмушка, ты сейчас иди к себе, переоденься, и ступай ужинать. Я пока пойду поговорю с Антониной Николаевной о том, как нам взять тебя домой как можно быстрее. А, как только приедет папа, тебя позовут.

— А ты точно не исчезнешь, мама?

— Нет, родной, скоро мы будем с тобой, оба. Навсегда.

Я совершенно не сомневалась в том, что Андрей согласится, захочет взять Тёму, и воспитывать его, как родного. Я это просто почувствовала.

Я ждала мужа у самого входа. Подойдя ко мне, он поцеловал меня, и спросил:

— Ну, пойдем домой?

— Андрюш, нам надо зайти внутрь. Мне нужно кое с кем тебя познакомить?

— С кем же? — спросил он, внимательно вглядываясь мне в глаза.

— С сыном, — просто ответила я.

— Лена, Господи, что с тобой?

— Со мной всё хорошо, идём.

И, взяв его за руку, я вместе с ним пошла к Антонине Николаевне. Когда мы пришли в её кабинет, муж вошёл, сел на стул и смотрел то на меня, то на неё, и во взгляде у него было недоумение.

— Придется немного подождать, — нарушила тишину заведующая. — Ещё полчаса, пока они закончат ужинать.

Но, не успела я повернуть голову ко входу, как увидела в дверях Тёмину голову, и два карих глаза, в упор смотрящих на Андрея. 

Он же, почувствовав, что на него кто-то смотрит, повернулся в сторону дверей, и – замер.

— Заходи, Марков, заходи, — позвала Антонина Николаевна, — знакомься, маму Лену ты уже знаешь, а это вот Андрей…

Антонина Николаевна не договорила, потому что вдруг поняла – ничего больше и говорить не нужно. 

Тёма подошел к сидящему на стуле мужчине, заглянул ему в глаза, и сказал:

— Мама говорила мне, что ты – мой папа, и будешь очень-очень меня любить.

Я стояла поодаль от двух своих мужчин, и ждала, что будет дальше.

А дальше всё было просто: Андрей протянул руку, погладил ребёнка по голове, притянул к себе поближе, а потом спросил заведующую:

— Можно, мы заберём его на Новый Год? А после праздников я сам приведу его, собёрем нужные документы и станем ждать.

В его голосе послышалась мольба. Я тут же добавила:

— Да, Новый Год – праздник семейный, пусть Тёма побудет с нами, мы живем рядом, на Берёзовой улице. Мы вам оставим все паспортные данные и контактные номера телефонов.

Я сразу поняла, что это будет нелегко. Антонина Николаевна смотрела на нас с подозрением, и я понимала, что сейчас она скажет – «Но, это же противозаконно!» 

И тут Тёма подошёл к ней, и глядя на неё так, будто она – Дед Мороз, и нужно просить о подарке, сказал:

— Тётя Нина, я весь год хорошо себя вёл? А ты же сказала сама – «Если будешь целый год хорошо себя вести, Дед Мороз обязательно исполнит твое желание». А я так хотел, чтобы пришли мои мама и папа. И они пришли. Можно мне побыть с ними? Пока мы лепили снеговика, мама сказала, что у нас дома настоящая, живая ёлка. А здесь в прошлый раз была искусственная. А ещё, мама сказала, что папа в Новогоднюю Ночь будет читать мне сказки. Долго. Тётя Нина, пожалуйста. Ты же говорила, что разрешишь.

Поверх головы ребёнка, которого нам послал Господь, я смотрела в окно и плакала. За окном уже стемнело. Андрей подошел ко мне, обнял, и мы вдвоём, не дыша, ждали, что же скажет «тетя Нина».

 — Молодые родители, — раздался громкий голос у нас за спинами, — ладно, но смотрите, делаю это под свою ответственность, местом своим рискую. Никогда раньше вот так, безоглядно не доверяла людям, пришедшим с улицы, без рекомендаций, без документов, и на голубом глазу просящих – «Дайте-ка нам ребёнка на пару дней, а потом мы всё оформим». Ну, да так и быть, праздник есть праздник. Будь по-вашему.

Муж отпустил меня, присел на корточки, и Тёма с разбегу обнял его за шею, обвил руками и ногами, а Андрей встал в полный рост, обнял мальчика одной рукой, а вторую протянул мне. 

Мы шли к машине втроём, держась за руки, как вдруг Тёма спросил, глядя то на меня, то на Андрея:

— Ой, я не сказал Лике «до свидания». Можно? Я быстро.

— Можно, — ответила я.

 Через несколько минут, Тёма выскочил к нам, таща сумку с вещами. Его лицо светилось.

— Мы едем домой? — спросил он, и глаза его горели.

Андрей улыбнулся и сказал:

— Да, но сначала поедем, и купим тебе подарки. И подругу твою не забудем.

— Спасибо, папа! — Тёма от счастья аж подпрыгнул на заднем сиденье.

Пошёл снег. Мы ехали в магазин, а я всё оборачивалась и смотрела на сына, так, будто боялась, что это всё мираж, сон, что всё это не на самом деле. Но мой муж и сын так весело болтали, так с полуслова понимали друг друга, что я внезапно осознала – всё встало на свои места, всё теперь так, как надо.

После праздников мы собрали документы, и усыновление удалось оформить всего за месяц. Андрей и я не сразу свыклись со свалившимся на нас счастьем, но глядя на то, как по вечерам Тёма забирается к нам в постель, за полчаса до того, как ему нужно ложиться спать, и папа рассказывает ему разные истории, мы оба понимаем, что мы – семья. Наконец-то настоящая семья.

И я думаю, как хорошо, что дети чаще всего теряют именно шапки, а в детском доме №86 ярлычки с именами решили нашивать как раз на головные уборы.