Рабочее название: "Одновременно я"

За прошедшую весну написал крупную повесть. Увы, по жанру (автофикшн), проблематике и стилю она не годится для этой площадки. Слишком мало вымысла, слишком много злободневной горечи. Фрагментами она выйдет на другой, не-самиздатовской площадке в июле. Может быть, позже будет опубликована целиком в каком-нибудь литературном журнале.

Сама по себе повесть столкнула кое-какие пласты в моей памяти. Отчего замахнулся я на крупную форму. Начал. Рабочее название в заголовке. В черновиках есть самоценный отрывок. Решил опубликовать его здесь. Может, кого-то зацепит, унесет к воспоминаниям, светлым и нет, даст пищу для плодотворных размышлений.

У мальчика есть солдатики. Пластмассовые, однородно-зеленые, с ломкими щиколотками. Хрясь – и безногий солдатик лежит на боку. На зеленой подставке остались нелепые маленькие ботинки. Я, который сейчас, слегка содрогаюсь внутри. Здесь у меня есть слишком четкие ассоциации. А тогда мне-мальчику досадно: солдатик без подставки ни на что не годится. Есть еще тяжелые оловянные моряки, плоские, неказистые, одинаковые. Все неестественно развернуты боком, как люди на египетских барельефах. У нескольких отломились стволы зажатых в руках автоматов. Когда мальчик собирает батальную сцену, синхронный марш оловянных никак не согласуется с картинными позами пластмассовых. Тут либо те, либо те. 

Пластмассовые облепляют собранную из азбучных кубиков баррикаду. Я-мальчик замираю, оживляя сцену в голове. В этот момент может зайти мать и крикнуть: “Не качайся!” Мы уже знаем, что мальчик, поглощенный развернувшимся в голове сценарием, начинает монотонно раскачиваться, уставившись в игрушки. Одновременно я прямо сейчас заставляю себя не трясти ногой. Я прошу мальчика, и его память послушно показывает мне других солдатиков. Тех, что у отца в части. Даже мальчику кажется, что форма им великовата. Висит, как на пугалах. Они еще ходят так, будто сапоги на них непомерно тяжелые и, того и гляди, из них выпадут тощие солдатские ноги. Таких же мы видели в телевизоре. Только чумазых и с испуганными глазами. Те вообще еле таскали свои сапоги по разрытой траками раскисшей грязи. Мальчик быстро запомнил слово из телевизора: Чечня. Метко брошенный оловянный моряк роняет с десяток пластмассовых морпехов. Мальчик смеется.