Делирий. Хроники. Сюр 1.

реальность давила правдой. Прошел в туалет. На фаянсовом седалище сидел он, мой шушель. Я так его называю. Он не против. Впрочем, нет, вру — шушель против. Он часто против, но не всегда. Итак, шушель сидел и смотрел на меня лупоглазо. Я не знал, что мне делать. После минутного замешательства вернулся в комнату. Шушель запел: Остыли не реки и не земля остыла, И чуть не нахохлились не дома. Это не в городе — не тепло и сыро, Это не в городе — не тепло и сыро. А над городом не зима, не зима, не зима, И уносят меня, и уносят меня В не звенящую, не снежную даль. Три не белых коня, эх, три не белых коня. Не Декабрь, не Январь и не Февраль. Не зима раскрыла не снежные объятья, И не до весны всё дремлет тут. И только не ёлки в треугольных платьях, И только не ёлки в треугольных платьях. Мне навстречу всё не бегут, не бегут, не бегут, И уносят меня, и уносят меня В не звенящую, не снежную даль. Три не белых коня, эх, три не белых коня. Не Декабрь, не Январь и не Февраль. Остыли не реки и земля остыла, Но я замерзнуть не боюсь. Это не в городе я всё грустила, Это не в городе я всё грустила. А за городом не смеюсь, не смеюсь, не смеюсь, И уносят меня, и уносят меня В не звенящую, не снежную даль. Три не белых коня, эх, три не белых коня. Не Декабрь, не Январь и не Февраль. И уносят меня, и уносят меня В не звенящую, не снежную даль. Три не белых коня, эх, три не белых коня. Не Декабрь, не Январь и не Февраль. Шушель перестал петь и позвал: “Иди сюда!” Я ответил: “Сам иди ко мне!” Это была ошибка. И ведь знал я, что не следует звать их, серых. Он пришел, присел на диван. Я говорю “он”, а почему, собственно, “он”? Может, он и “оно”. Шушель погладил меня по лбу и сказал: — Болит? Хочешь, вылечу? Я помялся: — Ну, как сказать, наверное, не знаю. — А ты попроси, дорогой, попроси. Во входной двери заскрежетал ключ. Шушель скрылся под диваном.