Коллаж к "Драконьему злату" (в противопоставление уже доставшим нейро-картинкам)

Я не умею делать полноценные коллажи, но вот на тумблер-коллажи у меня пороху хватает. Этот коллаж я сделала к своему произведению "Драконье злато". Оно написано в редком для меня жанре исторического реализма, без каких-либо элементов фэнтези. Не очень люблю реализм чистой воды, хотя исторический жанр - люблю очень. Коллаж вышел в теплых, спокойных тонах, и темы "Драконьего злата" (тюрьма, битвы, монашеская обитель) - он отражает полностью. В качестве референсов к нему - актер-реконструктор Богдан Жиану и актриса, снявшаяся вместе с ним в мини-фильме про замок Бран.

Зачесть повесть можно вот тут: https://author.today/work/277658

Отрывок из повести, по традиции:

Ярко-сочным, зеленым пятном на тускло-серой стене, плющ распластал свои побеги, развернул листья, обращаясь к солнцу. Вытянув ладонь, сколько позволяла решетка, Влад погладил нежно-зеленые лепестки, трепещущие на ветру, щекочуще коснувшиеся руки его стебли.

…Влад помнил плющ жухло-серым, засыпанным снегом, ссохшимся стволом своим накрепко впившимся в камень – в свой первый день в Вышеграде, бледно-зимний, холодом пробирающий день, когда в цепях его швырнули в тюремную камеру, так и не позволив объяснить, оправдаться. Вытирая кровь из рассеченного лба, Влад подошел к окну, сквозь которое крупяно-белым шел и шел снег, и, выглянув, увидел его – скребущим стену высохшей лапкой, протянувшим ее – навстречу его окровавленным пальцам. 

Влад помнил плющ – налившимся силами под ярко-весенним солнцем, обвившим решетку свежими, молодыми побегами – в тот день, когда порог камеры переступил сам король, и в руках его было то самое письмо, написанное чужим, незнакомым Владу почерком. «Это было нужно врагам моим, пытающимся опорочить меня перед вами, ваше величество», – сказал тогда Влад, и король усмехнулся: «Каким? Каким же врагам, господарь?» И сияюще-желтым светило в окно полуденное солнце, растекалось по полу золотыми дорожками, и Влад смотрел в черные перекрестья решеток на них, и не знал, что сказать королю.

Влад помнил плющ – выгоревше-бледным под лучами летнего солнца, ищущим прохладную тень за решеткой его, цепкие побеги свои протянувшим вдоль темных прутьев, когда ему дали зачесть – германский памфлет «История воеводы Дракулы», набранный на печатном станке памфлет, приписывающий ему непредставимые рассудку зверства. И, неистово-яркое, солнце било лучом сквозь решетку, и, прищурившись, Влад смотрел на бумажный лист пред собою, и черные буквы на нем сливались в единое грязевое пятно – в глазах, слезящихся от непривычно яркого света. «Это было нужно врагам моим… Каким же врагам, господарь?» 

Влад помнил плющ высохше-желтым, отбросившим листья свои, готовясь к долгой зимовке, растянутой по стене веревкою мокнущим под осенним дождем, когда он вновь увидел ее во сне – выступившую из каменно-серой стены, в черном, как ночь, монашеском одеянии, со светлыми косами, убранными под клобук – Злату, дочь Войко Добрицы. Ступая неслышно босыми ногами, она подошла к изголовью его, села рядом, голову Влада положив себе на колени. И гладила волосы, перебирая меж тонких пальцев своих, и что-то шептала, а что – он не мог разобрать. Он протянул руки к ней сквозь темноту, привлекая к себе, опрокидывая на жесткое ложе рядом с собою, и губы ее, коснувшиеся его лба, были холодны, как нестаявший лед, и льдом обжигали кожу ладони Златы. «Хочешь узнать, кто враг твой, господарь? – шепнула она, всем телом прижимаясь к нему. – Смотри же – он продал тебя, господарь, за немалые деньги…» И, отведя руку в сторону, соткала из темноты – в пышную мантию укутанного до самых пят, в камзоле цвета занявшегося пламени – Матьяша Корвина, венгерского короля, сюзерена Влада. И зарыдала, отпрянув, так, как рыдала тогда, в палатке его, пробудившись у него на руках. И Влад проснулся, чувствуя на щеках своих ее слезы, и бледным сочилось солнце сквозь решетку окна, и шелестел побегами плющ, обвивая решетку. «Он продал тебя за немалые деньги… Враг твой…»

Вытянув ладонь, сколько позволяла решетка, Влад тронул тонкий зеленый лист на кончике плюща, еще не раскрывшийся, твердый, клейкой весенней свежестью пахнущий лист. И Владу отчего-то подумалось, что все это – не навсегда, что жизнь его не кончится за вышеградскими стенами, что он вернет себе – и трон, и свою свободу. Нужно лишь подождать, вот только время ожидания было пока что ему неизвестно.