помпон

Зеркальный дискошар переливается огнями.

Меня разбудила музыка. Пусть и негромкая, но басовитая, с ровным ритмом.

Туц-туц-туц. Низкий бжж — сабвуфер. Звуковые вибрации отражаются в груди и на клетчатом покрывале, укрывающем нас.

Мурашки по коже. Рядом спит Васька. Светлые волосы разметались по пуховику, служащему подушкой.

Пухлые губы приоткрыты, белые зубки видно. Пухлый нос миловидной картошкой, ресницы подрагивают.

Васька вообще вся пухлая, но это так мило и притягательно. Неужели что-то было ночью?

И почему ночью? Может она еще в разгаре, просто я отрубился после выступления?

Заглянул под покрывало — трусы на месте.

Выложился на «корпорате» по полной. «По парам» два раза пел на бис — видимо сработало.

Помню только как в обнимку влазили в одну из Газелей. Такую оранжевую, с большой кабиной, с бордовыми шторками и огромным знаком «ремонтные работы» — черный человечек с лопатой в треугольнике на борту.

Еще помню теплое частое дыхание, аромат волос и кожи — очень волнующий! И запах дыма.

— Проснулся, Дима? — спросила Вася, чуть приоткрыв глаза. — Дал же ты концерт нонче! Гонорар отработал, дай Бог!

— Простите, я напился! — сказал я. — Редко пью. А тут еще кот сбежал!

— Ничего-ничего, Димочка! — ответила Вася. — Все было хорошо!

— А это где мы? — я оглядел компактное помещение раскрашенное всеми цветами радуги.

По низкому потолку и стенам, увешанными психоделическими постерами, кружили яркие пятна из дискошара. На полу потертые ковры.

Мы же лежали чуть выше, на матрасе.

— Это мой авто, — ответила Вася. — И дом. Как ты себя чувствуешь?

— Да неплохо, — сказал я. — Как будто и не пил.

— Кащей знает как наливать, — ответила Васька. — Они с Казловским в соседней Газельке. Дрыхнут, наверное.

— Кащей — это, в смысле, Костя? И Газель такая же? — спросил я.

— Кащей во всех смыслах! А Газель другая, — ответила Вася, улыбнувшись. — Аленка брату старую Газель оставила, себе взяла Форд, и укатила. А та старая еще под рок заточена, ну там, знаешь, Металлика. Так что наш дед Иван ездит на чернометаллической Газельке.

«Как же спрашивать то неудобно — было, не было,» — размышлял я, глядя на довольную и расслабленную Васю. Она не отводила взгляда от моих глаз и мило улыбалась.

Хорошо хоть, одета была. В подобие домашней одежды — мягкая белая кофта.

— Ох и стонал ты, пока спал! — рассмеялась она. — Все Тимоша, да Тимоша! Давай уж гляну где он, да вернем. Помогу уж тебе, должен будешь!

— А вы можете? — спросил я. Недоуменно.

Сел на матрасе. Натянул колючее покрывало до плеч. Хоть и колется, а так уютней чем совсем без всего.

— Могу, — кивнула женщина. — Зря что-ли я — Василиса.

Говоря так она не сводила взгляд с клетчатого покрывала. Под ним между нами медленно полз бугорок.

У меня в груди родился холодок, но скоро бугор высвободился белой зубастой мордой с красными глазами.

Кролик был абсолютно белый и с длинными ушами. Тщательно обнюхивал матрац между мной и Василисой.

— Знакомься, это Пломбир! — представила крола Вася. Тот помотал помпоном.

"Сонет"